Меган Максвелл - Ты только попроси
– Джуд, мне нужно с тобой поговорить.
– Потом… потом…
Я расстегиваю его брюки. Эрик весь горит. У меня вырывается стон.
Поцеловав меня, Эрик бормочет:
– Не трогай меня, милая, иначе я не продержусь и двух секунд… Ты принимала таблетки?
– Ага…
– Хорошо-о-о-о.
Я хохочу. Он стягивает с меня пижамные штанишки. Затем ставит меня на ноги и легонько кусает мою киску. И вдруг резким движением разрывает трусики.
– Попроси у меня то, чего ты хочешь, – тихо читает он.
Эрик ласкает меня, с жаром хватает одну грудь, затем другую, посасывает ее, лижет, покусывает, заставляя меня стонать, и усаживает меня к себе на колени.
– Малышка… мне так тебя не хватало…
Он кладет меня на кровать, целует в губы, в шею, языком щекочет грудь, живот и, достигнув моей киски, рычит…
Его язык быстро и требовательно проникает в меня и атакует набухший клитор. Я даже подпрыгиваю от возбуждения:
– О, Эрик… да… да…
Он закидывает мои ноги себе на плечи и еще яростнее набрасывается на клитор. Меня накрывает оргазм, и я, содрогаясь, еще крепче прижимаю Эрика к себе.
Эрик целует меня, и я таю в его руках. Я совершенно без сил.
– Я хочу тебя, дорогая.
О, да! Как же я его хочу!
Он проникает в меня медленно и нежно. Я хочу большего и шлепаю его.
– За что, малышка?
– Войди в меня полностью… о… Продолжай…
Эрик улыбается и атакует меня одним резким и глубоким движением. Я кричу и тяжело дышу, а он продолжает неистовые толчки. Мое дыхание учащается, и я улетаю от блаженства. Раз… два… три… пятнадцать. Он проникает и проникает в меня, а я изгибаюсь от наслаждения.
Вдруг ритм снижается.
– Кто-нибудь прикасался к тебе, пока мы не виделись?
Вопрос застает меня врасплох. Не знаю, что ответить, и хлопаю глазами. Эрик делает еще один толчок, заставляя меня вскрикнуть.
– Скажи мне правду! С кем ты была в это время?
Его лицо напрягается, и он снова проникает в меня, отвешивая жгучий шлепок по попке:
– Кто?
Я не собираюсь отвечать, не получив ответа от него, и, собравшись с силами, спрашиваю:
– А ты?
Он молча смотрит на меня, но я настаиваю:
– Ты играл с кем-нибудь в эти дни?
– Да.
– С Амандой?
– Да. А ты?
– С Фернандо.
Несколько секунд мы смотрим друг другу в глаза. Над нами витают молнии ревности, и Эрик снова мощно в меня врезается. Мы оба стонем. Он хватает меня за плечо и опять входит в меня. Ярость застилает ему глаза. Он услышал то, чего не хотел услышать.
– Я увидела тебя с Амандой возле отеля и решила жить своей жизнью. Нашла Фернандо и отдалась ему.
Эрик всматривается в меня. Он в ярости. Боюсь, что он сейчас уйдет, но вдруг понимаю: он боится, что исчезну я. Он крепко сжимает мои бедра и бомбит меня в неистовом ритме.
– Ты – моя, и к тебе прикоснется только тот, кому я позволю.
Он смотрит на меня в ожидании ответа, а я, обессиленная, извиваюсь под ним. Мне жарко… невыносимо жарко. Я упираюсь рукой ему в живот и отстраняюсь.
– Я буду только твоей, если ты будешь только моим и к тебе будет прикасаться только та, кому я разрешу.
Его ответ молниеносен. Он набрасывается на мои губы, а его твердый словно камень член бьется у меня между ног, подразнивая меня. Ввожу его в себя, и сквозь поцелуи Эрик шепчет:
– Я – твой, малышка… твой.
Эрик плавно в меня проникает, и я поднимаю таз навстречу ему. Он двигает бедрами из стороны в сторону, и моя киска всасывает его.
– Дорогая… я сейчас кончу.
Его голос, его лицо, его взгляд вызывают у меня улыбку. Я почти достигла блаженства.
– Быстрее, любимый… быстрее…
Эрик возобновляет толчки. Раз… два… три… Он закусывает губу, чтобы дать мне то, чего я хочу, и вот мы оба изгибаемся, вместе достигнув вершины наслаждения.
51
Суббота наполнена поцелуями, ласками и сексом. Любая попытка поговорить о наших отношениях заканчивается обнаженными телами и тяжелым дыханием. Быть рядом и не прикасаться друг к другу кажется невозможным. Мы отдаемся своему желанию полностью, неистово и сладострастно.
В воскресенье, после целого дня секса, стелим постель, и Эрик говорит:
– Джуд… я не закончил разговор, помнишь?
– Да.
Мне становится страшно. Я боюсь услышать то, что он мне скажет.
– Этот разговор очень важен, я просто должен тебе его…
– Должен? – изумляюсь я.
– Да, дорогая…
Я забываю о сексе и концентрируюсь на Эрике. Его тревожный взгляд избегает меня, и мне не по себе. Он садится рядом со мной на кровати.
– Послушай, есть кое-что, о чем ты должна знать и о чем я тебе еще не рассказывал. Но хочу, чтобы ты знала: я не говорил тебе об этом только потому…
– Боже мой! Ты ведь не женат?
– Нет.
– Ты женишься на Бетте? Или на Марте?
Шокированный моими вопросами и истерическим тоном, он отвечает:
– Нет, дорогая. Ничего из этого.
Вздыхаю с облегчением, потому что я не вынесла бы такой новости.
– И кто они?
Эрик смиренно вздыхает.
– Бетта – это женщина, с которой я встречался два года и отношения с которой разорвал совсем недавно.
Я киваю, а он продолжает:
– Наши отношения закончились, когда я застал ее в постели со своим отцом. В тот день я решил разорвать отношения с ними обоими. Надеюсь, больше не надо ничего объяснять и ты теперь понимаешь, почему я никогда не хочу говорить о своем чудесном предке.
Я меняюсь в лице. Я никогда не смогла бы предположить такое.
– Она не захотела принимать наш разрыв и постоянно пыталась со мной сблизиться. Она просила прощения любыми способами, какие только можно себе представить, и, хотя мне было тяжело, я простил ее, но я больше не хочу с ней ничего иметь общего. Вот почему я так часто получаю от нее сообщения. В тот день на пляже, когда я разозлился и не разрешил тебе ехать со мной, я получил от нее сообщение, что она стоит в дверях дома Фриды и Андреса. Я не хотел, чтобы ты увидела ту истерику, которую она мне закатила. Я просто попытался сделать так, чтобы ты при этом не присутствовала. Но я не был с тобой честным и не рассказал ничего. Хотел избежать проблемы, но немного перегнул палку.
– Ты должен был мне сказать. Я…
Некоторое время Эрик всматривается в меня, затем кладет палец мне на губы и проводит рукой по лицу.
– Ты великолепна, Джуд… Я люблю только тебя.
Я целую его, но он отодвигает меня и говорит:
– Марта – моя сестра.
Сестра? Опля! Мигель говорил, что у Эрика была только одна сестра…
– Помнишь, я рассказывал, что моя сестра Ханна погибла в результате несчастного случая? – Я киваю. – У Ханны остался ребенок, я – его опекун. Она воспитывала его одна. Мальчика зовут Флин, ему девять лет. Когда Ханна умерла, он стал трудным ребенком, с ним одни неприятности. В июле мне пришлось прервать поездку по филиалам и вернуться в Германию, потому что с ним были проблемы. Сестра и мать не могли с ним справиться, именно поэтому Марта так часто звонила мне. Флин слушается только меня, и Марта просила вернуться домой. – Я настораживаюсь. – Послушай, Джуд, я люблю тебя, но я также люблю Флина и не могу его бросить. Я могу побыть с тобой несколько дней, но рано или поздно мне придется вернуться в Германию. Я не могу позволить себе поменять место жительства. Психологи считают, что еще одно изменение может плачевно сказаться на мальчике, и, хотя это, может быть, слишком поспешное безумство, я хотел бы, чтобы ты переехала жить ко мне, в Германию. – Мои глаза широко раскрываются, а он добавляет: – Я знаю, малышка, я знаю. Это безумие, но я люблю тебя, а ты любишь меня, и я хотел бы, чтобы ты об этом подумала. Договорились?
