Анна Берсенева - Нью-Йорк – Москва – Любовь
Этот, безусловно, относился именно к такой категории мужчин. Он смотрел на Эстер с внимательной доброжелательностью. Еще в его взгляде читалось искреннее сочувствие – видно, она в самом деле выглядела бледновато.
И тут, заметив сочувствие в его взгляде, она наконец разглядела и сами его глаза. Это было что-то невероятное, только в ее дурацком состоянии можно было не заметить такого сразу!
Глаза не просто смотрели на нее – они светились, как две утренних звезды. Правда, Эстер всегда считала, что утренняя звезда бывает только одна – Венера, но, может быть, она не все знала про мироздание. Во всяком случае, до сих пор она не представляла, что глаза у человека могут вот так светиться.
У Игната они тоже были светлые, но все-таки совершенно другие. В них была твердость и прямота, но такого чистого направленного света в них не было. Эстер удивилась, что подумала об Игнате без того сильного и болезненного удара в сердце, которым всегда сопровождались ее мысли о нем. Теперь в сердце у нее дрогнуло совсем другое чувство, не болезненное, а тихое, как живой ручеек.
– Вас встречают, мисс? – спросил светлоглазый летчик. – Если нет, я помогу вам взять такси.
– Нет, благодарю вас, – улыбнулась она. И неожиданно добавила: – Я просто не знаю еще, куда поеду.
У нее было совсем не то настроение, чтобы улыбаться, и уж точно она не собиралась отчитываться в своих планах случайному попутчику. Но глаза его смотрели так чисто и просто, что ей показалось, будто она адресовала свои слова не человеку, а… В самом деле звезде небесной! И стесняться перед ним было так же странно, как перед небесной звездою.
– Да? – почему-то обрадовался он. – Я ведь тоже еду в Нью-Йорк без серьезной цели. Мы можем немного прогуляться вместе. Кевин Давенпорт. – Представляясь, он склонил голову. Его фуражка лежала на полке, коротко стриженные волосы светло блеснули в тусклом предвечернем луче, падающем в вагон из окошка. – Лейтенант военно-морских сил.
– Эстер Левертова.
Поезд замедлил ход, подходя к вокзалу. Кевин Давенпорт поднялся со скамьи, надел фуражку и спросил:
– Могу я взять ваш багаж? А ваша бледность прошла. – Он улыбнулся. От улыбки глаза его стали просто ослепительными. – Я ведь подумал: может, вас так сильно расстроила и напугала война, что вам нужна врачебная помощь.
– Какая война? – не поняла Эстер.
– Разве вы не слышали радио? Сегодня в Европе началась война. Гитлер перешел границу Польши.
– Как?.. – У нее перехватило дыхание. – А… Россия?
– Россия пока сохраняет нейтралитет. Как и все прочие страны. Я думаю, это не продлится долго.
– Что не продлится долго? – машинально спросила Эстер. – Война?
– Нейтралитет. И наш тоже. Трудно судить через океан, но по тому, что я читал о международной ситуации, мне кажется, это будет слишком большая война, чтобы кто-нибудь мог остаться в стороне. Ну да поживем – увидим. Мы приехали, мисс Эстер, пойдемте.
Известие, которое он сообщил, так ошеломило Эстер, что она не успела даже возразить и двинулась вслед за ним сначала по вагону, потом по платформе. Он передал ее узлы носильщику – его собственный багаж состоял из одного маленького чемодана, – и пошел рядом с нею. Он шел как-то так, что многочисленные пассажиры, снующие по платформе в обе стороны, не задевали Эстер. Это удавалось ему без малейшего усилия – он просто шел рядом, и все.
Впрочем, сейчас Эстер осталась бы безучастна, даже если бы кто-нибудь сбил ее с ног.
«Война… – думала она, шагая рядом с лейтенантом Давенпортом. – Господи, Игнат был прав! И что же теперь будет? Где он теперь, что он теперь будет делать?»
«Ну что делают на войне? Воюют», – вспомнила она.
Горло сразу точно обручем перехватило.
– Мы пришли. – Кевин Давенпорт дотронулся до ее плеча так легко, что Эстер показалось, на плечо ей села бабочка. – Здесь стоянка такси и станция подземки. Вы уже решили, куда едете, мисс Эстер?
Его голос вернул ее к действительности. Хотя действительность, прямо сказать, выглядела более чем туманной, несмотря на то что воздух был пронизан светлыми предвечерними лучами и мир, как всегда при таком освещении, казался преисполненным покоя.
– Д-да, почти… – пробормотала она.
– Я только потому… – В его голосе прозвучала робость. Она так не совпадала со всем его обликом, что Эстер невольно улыбнулась. – Я спрашиваю только потому, что в самом деле не имею ясной цели на ближайшее время. Никакой цели, вы представляете? – Лицо Даверпорта снова осветилось его чудесной улыбкой. – То есть имею, но она выглядит смешно даже в моих собственных глазах.
– Какая же цель может выглядеть смешно в глазах лейтенанта военно-морских сил США? – спросила Эстер.
Несмотря на все перипетии последних дней, несмотря даже на известие о войне, она не могла оставаться подавленной, глядя в такие глаза. Это было просто невозможно.
– Я хочу покататься на роликах в Центральном парке! – выпалил он.
Эстер расхохоталась.
– Извините, мистер Давенпорт, – сказала она, спохватившись. – Эта цель вовсе не кажется мне смешной. Во всяком случае, это не более смешно, чем явиться в Нью-Йорк с вещами, увязанными в узлы. Мы с вами вполне можем посмеяться друг над другом.
– Или покататься вместе на роликах. А перед этим вместе отнести ваши узлы в камеру хранения.
Теперь он смотрел без улыбки, но серьезность освещала его глаза не менее ясно, чем смех. Он смотрел на Эстер так, словно от ее согласия зависела вся его жизнь.
«Что ж, – подумала она, – в моем положении это не самый безумный поступок. Не безумнее, чем поиски скамейки, на которой я буду ночевать».
– Но ведь у вас, наверное, только одна пара роликов, – сказала она. – Мы будем кататься по очереди?
– Вы не поверите, но у меня две пары роликов. Я был у родителей в Техасе, и они подарили мне одну пару, а потом приехал в гости мой двоюродный брат и подарил вторую. Я имел неосторожность написать им из Академии, что хочу купить эти ролики, вот они и решили поздравить меня с выпуском.
– В таком случае это судьба, мистер Давенпорт! – заявила Эстер. – Нам с вами судьба покататься вместе на роликах в Центральном парке.
– Я тоже так думаю, – все с той же своей прекрасной серьезностью кивнул он.
Глава 17
Прожив в Америке год, Эстер попала в нью-йоркский Центральный парк впервые. Во время их недолгой остановки в Нью-Йорке Бен был занят только делами. Даже визит в ювелирный магазин был из того же разряда: это было полезное мероприятие по экипировке любовницы.
А Центральный парк был абсолютно бесполезен.
Эстер поняла это сразу же, как только вошла под сень его деревьев. Поняла по тому чувству, которое ее охватило – чувству глубокой беспечности. Непонятно, как беспечность могла быть глубокой, ведь даже слово это звучало легко и неуловимо, но с нею сейчас было именно так: беспечность охватила ее всю, пронизала, будто невидимые нити.
