Порция красивого яда (ЛП) - Клейтон Келси

И теперь мы можем положить этому конец.

Слезы льются из моих глаз, когда я откидываю голову назад, чтобы Хейс мог смыть шампунь с моих волос. Он работает так нежно, обращаясь со мной так, словно я хрупкая и он боится, что сломает меня. Но, как ни странно, услышав это, я чувствую себя сильнее, чем когда-либо.

Мы вчетвером сидим в гостиной, пытаясь придумать план, как с этим справиться. Мы знаем, что это Райли, это ясно. Но теперь нам нужно понять, как с этим поступить.

Она всегда была умной и хитрой, и последнее, что нам нужно, это чтобы у нее были защитные механизмы, которые в итоге сработают против нас, если мы причиним ей вред. Айзек — это одно. Мы знали, как ударить его по больному месту. Но Райли — это дикая карта.

Я сижу на стуле, одетая в шорты и одну из футболок Хейса. Мои волосы еще влажные, после того как Хейс привел меня в порядок. Но пока все смотрят и волнуются за меня, я волнуюсь за Хейса.

Он явно на взводе, и это понятно. Но по его глазам я вижу, что он винит себя. Он не может усидеть на месте дольше тридцати секунд, прежде чем встать и посмотреть в окно.

Если я не разберусь с этим, будет только хуже.

— Кэм, — тихо говорю я. — Возьми Мали и уходи куда-нибудь.

Хейс в панике поворачивается ко мне. — Что? Нет. Они нужны нам здесь. Нам нужно присматривать за тобой.

Я тепло улыбаюсь ему. — Все в порядке. У меня есть ты, помнишь? Ты позаботишься обо мне. С тобой я в безопасности.

Это удается донести до него, и он немного успокаивается, обхватывает меня руками и прижимает к себе. Я бросаю взгляд на Кэма и Мали и жестом велю им уйти. Я точно знаю, что ему нужно, что нужно нам обоим, и Кэм не захочет оставаться в доме для этого.

— Тебе, наверное, нужна вода, — говорит мне Хейс и тут же направляется на кухню.

Я следую за ним и прислоняюсь к дверному проему. — Эйч.

— Не надо, — умоляет он. — Я знаю, что ты собираешься сказать. Просто не надо. Хорошо?

Но я не могу этого сделать. Он должен это услышать. — Это не твоя вина.

Его глаза закрываются, а руки сжимают остров. — Ты этого не знаешь.

— Знаю, — уверяю я его. — Ты этого не делал. Единственное, к чему ты имеешь отношение, — это спасение моей жизни.

Он качает головой. — Ты не понимаешь.

— Чего не понимаю?

Похоже, что он испытывает мучительную боль, когда наконец смотрит на меня. — Она хочет разорвать нас на части! Она не остановится ни перед чем, пока мы больше не будем вместе! Я знаю это, но все равно веду себя как эгоист и продолжаю держаться за тебя!

— Потому что я этого хочу! — говорю я ему. — Мне все равно, кто хочет отнять тебя у меня! Мы не можем позволить им победить!

— Победить? — насмехается он. — Лейкин, она чертовски опасна! Разве ты не понимаешь? Тебя похоронили заживо! Я сегодня умер миллионом смертей, думая, что я…

Его слова затихают, как будто он не может заставить себя их произнести, но они должны быть сказаны.

— Что ты что? Что ты потерял меня?

Он смотрит на меня с нечитаемым выражением на лице. Это какая-то смесь боли, страха и сильного обожания. Наконец, через мгновение его плечи опускаются, и он шагает ко мне.

Его руки обхватывают мое лицо, и он прижимается губами к моим. Поцелуй отчаянный, как будто он вложил в него все свои эмоции. Как в тот раз, когда я сказала ему, что у меня больше никого не было, только сильнее. Более интенсивный. Больше… всего.

И когда он разрывает его и отступает назад, чтобы посмотреть на меня, я вижу это в его глазах — все стены, которые он возвел, чтобы отгородиться от меня, рушатся.

— Я люблю тебя, — дышит он. — Я так сильно тебя люблю.

Сердце замирает в груди, когда я слышу слова, которых так долго ждала. В мире нет ничего лучше этого. Ни одна вещь не может превзойти то, что я чувствую благодаря ему.

— Я тоже тебя люблю, — тихо говорю в ответ. — Не было ни одного дня, чтобы я не любила тебя.

Он слышит от меня эти слова уже несколько недель, но сегодня он как будто впервые в это поверил. Его руки обхватывают меня за талию, и я прыгаю в его объятия, обхватываю его ногами за талию и глубоко целую. Он крепко прижимает меня к себе, пока ведет нас наверх, в нашу спальню. И когда он укладывает меня на кровать, я понимаю, что он имеет в виду, когда говорит, что он меня держит.

Он всегда меня держал.

— Ты для меня все, — говорит он, целуя меня в шею. — В тебе нет ничего, что бы я не любил.

Моя голова откидывается на подушку, когда он задирает футболку вверх по моему торсу. Я приподнимаюсь с кровати ровно настолько, чтобы он мог стянуть ее через голову, и он опускается обратно, чтобы поцеловать мои ключицы. Затем — сердце.

Он медленно пробирается к центру моей груди, а затем начинает двигаться вниз. Это мягкие, дразнящие поцелуи, такие легкие, что я даже не знаю, касаются ли его губы моей кожи вообще, или я чувствую лишь его теплое дыхание.

— Хейс, — умоляю я, желая большего.

Уголок его губ приподнимается, и я смотрю вниз, чтобы успеть увидеть, как его язык высунулся, чтобы увлажнить их. — Мне нравится, как звучит мое имя, когда ты произносишь его так.

— Как?

— Как будто ты собираешься самоуничтожиться, если не получишь то, что хочешь.

Я съеживаюсь под его пристальным взглядом. — А кто сказал, что я этого не сделаю?

Он смеется и, не сводя с меня глаз, медленно снимает с меня остатки одежды, оставляя меня полностью обнаженной перед ним.

— Нечестно, — хнычу я. — Ты все еще полностью одета.

Проходит всего секунда, и он уже стягивает через голову свою футболку, и я не думаю, что когда-нибудь наступит день, когда у меня не потекут слюнки при виде его.

— Лучше?

Я прикусила губу. — Намного.

Усмехнувшись, он опускается и начинает целовать внутреннюю сторону моего бедра, впиваясь зубами в кожу. Это так сильно, что небольшие кусочки боли быстро сменяются удовольствием. А когда он проводит большим пальцем по моему клитору и спускается к моему входу, я так чертовски нуждаюсь в нем.

— Просто охренительно, — говорит он мне, наблюдая за мной. — Не могу поверить, что ты моя.

— Вся твоя, — отвечаю я. — И всегда буду твоей. Это никогда не изменится.

Он выдыхает, чувствуя искренность моих слов. Все, что я говорила, он наконец-то услышал. Наконец-то поверил в это. И наши сердца словно снова нашли способ переплестись, как раньше.

Дразняще подув на мою киску, он смотрит на меня сверху и наблюдает за моей реакцией, вылизывая полоску прямо по центру. Все мое тело напрягается, и я выгибаю бедра в погоне за ощущениями.

— Блядь, детка, — стонет он. — Ты уже отчаянно нуждаешься во мне, не так ли?

— Я всегда отчаянно нуждаюсь в тебе, — поправляю я его. — Ты превратил меня в гребаное сексозависимое чудовище.

Он ухмыляется, возбужденно поддергивая бровями. — Я знаю. Это второе лучшее, что я когда-либо делал.

— А что было первым?

— Женился на тебе.

Господи Иисусе. Этот сладкоречивый, сентиментальный ублюдок. Как, черт возьми, я смогу состариться с ним, если он постоянно заставляет мое сердце чувствовать, что оно вот-вот разорвется от того, как сильно я его люблю?

Он не дает мне шанса сказать что-либо в ответ, прежде чем погрузиться в мою киску, словно изголодался по ней. Я сильнее вжимаю голову в подушку, когда мои стоны наполняют комнату. И поскольку в последнее время мы так много времени проводим в тишине, это только подстегивает его.

— Вот так, детка, — говорит он мне. — Ты такая хорошая девочка, когда так стонешь для меня.

Он вводит в меня два пальца, и я сжимаюсь вокруг них, как будто этого недостаточно. Он сильно давит на мой клитор, но мне нужно, чтобы он был внутри меня. Мне нужно почувствовать его.

И мне нужно почувствовать его обнаженным.

— Хейс, — умоляю я его. — Пожалуйста. Ты мне нужен.

— Ты получишь меня, детка, — обещает он.