Валери Блок - Рождество наступает все раньше
Консьерж был груб. Лифт отвратителен. Подъезд мрачен. В квартире на кофейном столике лежала бледно-зеленая бухгалтерская книга, которую она принесла ему на прошлой неделе. Без единой записи. Барри ненадежен, инфантилен, и у него осталось не так много волос. У Барри нет будущего.
Он вбежал в комнату с ракетками для пинг-понга.
– Сыграем.
– Нет.
– Весь смысл жизни вдвоем заключается в том, что у тебя есть партнер, – напирал он. – Давай!
– Не в настроении.
– Джастин, ты такая образованная, такая умная, такая красивая. А теперь хватай долбаную ракетку и играй.
Это было проще, чем спорить. Она выиграла.
– Еще раз.
– Нет.
– Ну давай.
Они сыграли. Ей понравилось у него выигрывать.
– Три из пяти.
Она выиграла снова. Он сдался.
– Слушай, поехали завтра в «Плейленд»?
– Нет, я собираюсь навестить Харриет и ее ребенка.
Как ему в голову могло прийти предложить ей «Плейленд»? Она приняла душ и побрила ноги. Когда у нее оказался месяц свободного времени после экзаменов перед поступлением на работу, она чуть с ума не сошла. Джастин вышла из ванной; Барри лежал на кровати с собакой, они оба громко и ритмично ворчали. Она согнала собаку с кровати, опрокинула Барри на спину, так что он ударился головой о спинку кровати, и укусила за живот. Она была на него чертовски зла. Ей хотелось уже наконец строить какие-то планы. Они занялись сексом.
Когда она опять вышла из душа, он смотрел телевизор.
– Не смотри на меня так! – воскликнул он. – Это «Си-Спэн»! Я же не смотрю «Колесо фортуны»!
Он стал копией своего отца.
Вторая спальня в квартире Харриет была расписана динозавриками от пола до потолка.
– Мама шокирована тем, что я сижу с ребенком, – призналась Харриет, застегивая рубашку и зевая. – Она считает, что я это делаю потому, что в его семье это считается священным таинством.
– Я всегда думал, что значительно интереснее было бы кормить грудью мужа, – пошутил Барри, когда Джастин осторожно передала ему младенца. Даг ушел в магазин за подгузниками.
– Всего тебе самого-самого, маленький Харви, – сказал Барри, целуя ребенка в темя и поднимая его высоко в воздух.
– Ладно, не устрой ему сотрясение мозга, – занервничала Харриет, и младенец принялся вопить.
– Простите! Клянусь, я ничего не сделал!
– Работа у него такая – плакать, – сказала Харриет, забирая его у Барри. – Вы себе не представляете, каково жить с тем, кто все время кричит.
– О, понятия не имею, – съязвила Джастин. Барри обиженно вышел.
– Что-нибудь новенькое? – прошептала Харриет, и Джастин покачала головой. – Как ты это выносишь?
– То есть?
– Извини, – быстро сказала Харриет. – Просто если Даг проводит дома два дня подряд, мы уже хватаем друг друга за глотки.
– Кстати, – сообщил Барри в лифте, – я отращиваю бороду.
Она кивнула.
– Похоже на грязь. Я иду в офис.
– Ты же недавно говорила, что сделка завершена, – напомнил Барри.
– У меня есть другие, – сказала она.
Они пошли по Лексингтон, и он свернул в сторону игрального автомата с покером, солнце палило нещадно.
– Зачем ты сюда суешься? – Она попробовала оттащить его прочь. – Здесь полно карманников.
– Я знаю, как это делается.
– Замечательно. – Он идиот. Джастин пошла дальше.
Мимо прогрохотал автобус, выпустив темно-серое облако выхлопных газов.
– Не смей вот так просто уходить и бросать меня!
Она продолжала идти.
– Послушай, нам надо поговорить.
– Разговоры ничего не изменят.
– Ты смущена из-за Харриет.
– К черту Харриет! Я не хочу быть с тобой!
– Ты, вечно недовольная, придирчивая…
– Просто. Научись. Себя. Вести.
– Ах ты, принцесса! – заорал он и стукнул кулаком по фонарному столбу. Среди бела дня, за полквартала от ее офиса. Она огляделась. В основном туристы.
– Замечательно. Я принцесса, – начала она рассудительно. – Покажи мне не принцессу, которой нужен безработный, который ведет себя, как младенец.
– Многие женщины были бы счастливы проводить больше времени со своими любимыми.
– Ну да, это обо мне, – желчно бросила она, переходя улицу.
– Ладно, тогда ты не принцесса. Ты просто стерва.
Она рванула вращающуюся дверь. Пару дней дуться – это понятно. Неделя отдыха – нормально. Но это! Наверху она проверила, как дела в «Фосдейл клит» – ничего нового. Типично: в кои-то веки ей пригодилась бы кризисная ситуация в выходной, и ничего не происходит.
Зазвонил телефон.
– Забыл сказать тебе, – заорал Барри из автомата. – Женщина с биржи труда еще и дала мне неверный адрес. Ей не хватит ума даже на почте работать.
– Мне очень жаль, – Джастин повесила трубку и взялась за «Нью-Йорк ло джорнал». Зазвонил телефон.
– А что, если нам завтра пойти на пляж?
– Нет. Но ты иди. Тебе пойдет на пользу. Пока.
Она включила компьютер. Зазвонил телефон.
Это патология.
– Что?
– Кто это так отвечает на телефонные звонки? Это была Кэрол. Нана в больнице, у нее был удар. Она в «Нью-Йорк хоспитал», на 14-м этаже. Если Джастин собирается ее навестить, не могла бы она разузнать про частных медсестер на Четвертое июля, потому что с этим намечается проблема.
Больничный лифт пришел только через двадцать минут. Вся больница пропахла жирной курицей. Старики лежали в коридоре на носилках.
Нана была в двухместной палате. У женщины на кровати у двери не было волос. Нану обмывала медсестра-филиппинка в пластиковых перчатках.
– Привет, Нана, – сказала Джастин и обошла кровать, чтобы увидеть ее.
Мириам смотрела в никуда, не мигая. Она казалась бесчувственной. Но Джастин этого ожидала. Медсестра не обращала внимания на обеих. Она мыла расслабленную белую руку Мириам, скребла седые волосы под мышкой. У Нана волосы под мышками? Медсестра ее перевернула. На виду оказались серые дряблые ноги и обвислый живот. Джастин отвернулась. Нана застонала и протянула руку.
Она не была без чувств? Джастин подошла к кровати и взяла ее влажную ладонь, глядя на испещренное синими венами запястье и опухшие пальцы. К другой руке Мириам крепилась капельница. Ужасные запахи.
– У нее выдалась тяжелая ночь, – сказала медсестра, протирая Нане ступни и пальцы на ногах. – Ее пришлось пристегивать. – Нана приподнялась, чтобы скорчить медсестре злобную, но детскую рожицу. Это было ужасно. Медсестра бросила губку в ведро с мыльной водой и выставила его в коридор.
Солнце заливало комнату светом сквозь грязное стекло. В коридоре кто-то плакал. Глаза Наны были закрыты. Вторая женщина либо спала, либо умерла. Неспешно вошла Кэрол, она выглядела истощенной и очень усталой.
