Пат Бут - Беверли-Хиллз
– Забудь про этого ублюдка Хартфорда. Хватит тыкать мне им в глаза. Поговори о нем еще, и я ему тоже выпущу кишки. Не он на тебе женится, а я. Выбирай! Или живи со мной, или сгори… со мною. Слышала, дорогая? Уверен, что слышала и уже сообразила, что к чему.
Паула ужаснулась. Это был не ее прежний приятель и даже не влюбленный в нее чудак, а заразившийся манией убийства психопат. Придя к такому страшному выводу, она вдруг перестала паниковать. Раз она более разумна, чем он, значит, ей легче выбраться из петли, в которую он затягивает их обоих.
– Да, Грэхем, я все поняла. Только не делай мне больно. Я просто испугалась поначалу, – заговорила она осторожно, тщательно взвешивая каждое слово. Пусть он подумает, что перед ним слабая женщина, растерявшаяся от его натиска, которая больше всего боится, что над ней учинят насилие.
– Разве я могу причинить тебе боль, куколка? Я же люблю тебя. Будь послушной, и все обойдется.
Он освободил ее руки от своей стальной хватки. На ее коже остались следы. Грэхем увидел их, и на мгновение его ледяные глаза потеплели. В нем проснулась жалость к ней, и это, как она надеялась, могло пробить броню его безумия.
Он сел обратно на диван. Она опустилась рядом.
– Мы можем поговорить спокойно? – спросила Паула.
– Попробуем, – согласился он.
Самое важное и самое трудное – это избавиться от него. Но как повлиять на Грэхема, чтобы он оставил ее одну, хоть ненадолго? Что он должен услышать такое, чтобы удалиться успокоенным?
Только ложь могла спасти ее.
Обращаясь к Грэхему, она старалась сыграть как раз на том, что привело его к безумию.
– Я все еще не верю, что ты сделал это… Я ведь его так ненавидела. Сет сломал мне жизнь…
Как она хотела казаться искренне благодарной ему. Она даже дала волю слезам. Но Грэхем смотрел на нее с сомнением.
– Но скажи, как я могу так сразу перестать любить Роберта и начать любить тебя? Мы же не дети, Грэхем. Ты мне нравишься, но это еще не любовь. И этот твой поступок… Он был для меня совсем неожиданным. Я очень испугалась. И не смогла справиться с собой.
Она сваливала все на свой испуг и на удивление его рыцарским поступком, но, хотя и призналась, что не любит его, все же намекала, что какая-то основа будущей любви заложена. Значит, есть надежда.
– Просто это займет некоторое время, девочка. Вот и все.
Паула страшилась этого решения, пыталась сбить его с мысли, запутать.
– Ты прав, Грэхем, – ухватилась она за ниточку, которую он сам неосторожно вытянул для нее из клубка. – Мне именно понадобится время… Время, чтобы подумать. Сейчас уже поздно…
– Уйдем отсюда вместе. Ко мне. А за вещами пришлешь кого-нибудь утром.
Хоть он и безумен, в логике ему не откажешь. И в настойчивости.
– Нет! Мне надо побыть одной. Я должна собраться с мыслями. Ведь это такой шаг… Ты обязан меня понять.
Грэхем впился в нее тяжелым взглядом. Сомнения одолевали его. Если он покинет сейчас этот дом, его могут уже и не впустить сюда вторично. А если она вздумает рассказать все Роберту, тот наверняка начнет действовать, причем жестко и без оглядки. Богатый красавчик найдет способ, как выгородить Паулу и расправиться с шофером без неприятных для себя последствий.
Нет. Доверять ей нельзя. Она лишь тянет время и кормит его пустыми обещаниями.
– Пойдешь со мной, – сказал он.
У Паулы мгновенно пересохло в горле. Этого она никак не ожидала. Если она уйдет с ним, то может случиться все, что угодно. Он способен убить ее, когда убедится, что она никогда не будет принадлежать ему. Он может явиться в полицию, признаться в убийстве и показать на Паулу, как на сообщницу. Он может просто изнасиловать ее.
Грэхем перехватил ее взгляд, брошенный на телефонный аппарат, и вмиг разгадал ее мысли.
– Пошли, – скомандовал он, вставая.
В самом безнадежном состоянии женщина вспоминает всегда о последнем своем оружии. Оно старо, как мир. Им пользовались еще в первобытную эпоху женщины, сражаясь с мужчинами. Это оружие – ее тело.
– Грэхем, – глухо, с придыханием произнесла она.
Он застыл. Мозг его сразу отметил смену интонаций в ее голосе. Неужели Паула готова отдаться ему – пусть не по любви, но хотя бы в знак благодарности. А возможно, он вызвал у нее прилив похоти. Это была победа, о которой он не смел и мечтать.
Грэхем улыбнулся ей улыбкой победителя и чуть подался к ней телом, желая получить подтверждение первого уловленного им сигнала.
Паула проглотила комок, застрявший в горле. Был ли этот путь к спасению единственным? Если она позволит ему овладеть ею, то добьется ли она его доверия? В блаженной прострации после удовлетворения похоти согласится ли он покинуть бунгало без нее? Только бы он шагнул за порог. Она сразу же преградит ему доступ назад. Она будет так же безжалостна, как и он. Она поведет себя подло. Она поднимет тревогу, заявит, что он угрожал ей, обвинит его в изнасиловании, выдаст его полиции, как убийцу, а сама отдаст себя на милость Роберту. Так или иначе, с Грэхемом будет покончено, если… она переживет эту ночь.
– Возьми меня, – предложила она, уговаривая свое тело не подвести ее.
Грэхем рассмеялся. Все они одинаковы, куколки, что здесь, что в Лондоне. Только там траханье было лекарством для забвения, а в Беверли-Хиллз – это орудие мести. Сету Бейкеру он мстил за Паулу, Хартфорду он отомстит за себя. О, если б первый любовник Голливуда позаботился разместить в своей спальне видеокамеры. Наверное, их нет. Жаль. Но будем надеяться, что у парня достаточно развитое воображение, и некоторые картинки он сможет потом себе представить.
– Разденься!
Он повел себя грубо, и это, как ни странно, помогло Пауле смириться с неизбежным. Она начала стягивать с себя тонкий свитер, но он приказал:
– Сначала юбку.
Она повиновалась торопливо, демонстрируя наигранный энтузиазм. Легкая юбочка упала к ее ногам, словно скомканный голубой платочек.
– Вот так-то лучше, дорогая.
Она закрыла глаза, когда его жадная рука протянулась к ней. Он сдернул с нее трусики, стреножив ей лодыжки, потянулся к холмику волос, запустил палец вглубь и…
– Паула!
Крик Роберта прозвучал, как взрыв. С побелевшим лицом он стоял в дверях, а дюжина алых роз валялась у его ног.
Паула окаменела. Нагота ее была красноречивее всех слов. Бесстыдно спущенные трусики, сброшенная юбка, рука Грэхема, нарочито медленно покидающая интимную область ее тела, – все складывалось в точную картинку пошлого адюльтера. На лице Роберта она не увидела боли, но ту боль, которую он почувствовал, ощутила и она.
Грэхем отступил на шаг. Удивление его быстро прошло.
– Роберт? Мы не ожидали тебя так скоро.
