Анна Альварес - Дикая Роза
Опять-таки к чести молодого сеньора Нестора, он опомнился быстро. А опомнившись, кинулся к домофону.
— Симон! — завопил он, нажав кнопку. — Только что на меня напала вооруженная женщина. Она спускается вниз: красивая такая, в синем платье. Не выпускайте ее и звоните в полицию! И осторожней: она вооружена!
Когда Роза, спустившись в лифте, попыталась открыть входную дверь, у нее ничего не вышло. Она услышала, как из-за закрытой двери комнатки привратника раздался голос:
— Сеньор Паради, эта грабительница уже здесь!
— Это я — грабительница? — спросила Роза сама себя.
Врач сообщил братьям, что жизнь их сестры вне опасности. Но ребенка у нее не будет: он погиб в результате ее падения.
Эта печальная новость удручила братьев, но не могла не обрадовать Дульсину. Она решила, что пора налаживать в доме нормальную жизнь. Прежде всего надо было договориться с Рикардо. Она пригласила его к себе.
— Давай поговорим спокойно. Я весьма сожалею о случившемся с Кандидой, но некоторым образом это спасение для нашей семьи.
Но Рикардо пришел в ярость от этого утверждения. Он схватил ее и стал трясти не хуже, чем она сама некоторое время назад трясла Кандиду.
— Ты хоть понимаешь, что говоришь? Ты подумала о страданиях сестры?!
Дульсина сбросила со своих плеч его руки и посмотрела на него с издевкой.
— Да она радоваться должна, что все так кончилось для нее. Ей не нужно будет скрывать свой позор.
— У тебя нет сердца, — только и сказал Рикардо, уходя. Дульсина же распорядилась, чтобы Хаиме подготовил машину. Она решила навестить Кандиду.
Даже в сверкающей белизной больничной палате лицо Кандиды все равно поражало своей бледностью.
— Что тебе надо от меня? — спросила она слабым голосом, глядя на Дульсину недобрым взглядом.
— Не думай, что я пришла просить у тебя прощения. Это ты передо мной виновата.
Они, как и в прошлый раз, начали обвинять друг друга с той разницей, что накал обвинений был ослаблен болезнью одной и сознанием другой, что она все-таки находится в больничной палате и говорит с больной.
Тем не менее Дульсина не постеснялась сказать сестре, что в основе ее связи с Федерико — гнусная похоть, а не любовь и недаром он бежал в Европу, чтобы только ее не видеть.
Приход Рохелио остановил эту стычку, которая, учитывая состояние Кандиды, неизвестно, чем бы могла закончиться.
Когда Дульсина ушла, Рохелио спросил Кандиду, что ей наговорила сестра.
— То, что причиняет боль, — ответила Кандида. — Она хочет, чтобы я отступилась от Федерико. Но я не сделаю этого!
Рохелио с грустью посмотрел на нее:
— Ты еще не знаешь, каков он, Федерико Роблес…
На столе дежурного полицейской части лежал пистолет. Лейтенант внимательно осмотрел его, покачал головой, потом вынул из ящика стола другой, точно такой же, и, сравнив их, рассмеялся.
— Вот ведь какой ствол отлудили!
Пистолеты и в самом деле не отличались друг от друга, хотя один был игрушечный, а другой настоящий. Один из них лейтенант убрал назад, в ящик стола.
За дверью раздался возбужденный девичий голос, и ввели Розу.
— Отпустите меня! Вы мне платье порвете! Кто вам позволил открывать мою сумку?
Лейтенант, напустив на себя строгий вид, сказал:
— Вопросы здесь задаю я. Вас обвиняют в серьезном преступлении. Сеньор Нестор Паради заявил, что вы напали на него в его доме.
Роза всхлипнула:
— Врет он!
Она стала рассказывать лейтенанту все по порядку, начав с объявления в газете, причем все время требовала от него подтверждений того, что он согласен с тем, что она говорит. Например, рассказывая о том, что в объявлении было написано: «Требуются девушки с привлекательной внешностью», она с искренним простодушием спросила:
— Вы как считаете, у меня привлекательная внешность? Отказавшись отвечать на этот неформальный вопрос, лейтенант обратил ее внимание на то, что она грозила Нестору Паради оружием.
— Ой, оружием! Да это игрушка. Я ее у нашего соседского мальчишки Тито отобрала, он матушку Томасу ею пугал. Ваш сеньор Нестор просто трус. А это — игрушка.
В доказательство того, что от игрушечного пистолета никакого вреда быть не может, Роза, прежде чем лейтенант успел помешать ей, схватила со стола пистолет и нажала на курок. Раздался оглушительный выстрел. Посыпалось стекло. Роза удивленно положила пистолет на стол.
— Чего это он стреляет-то?..
Бледный, как мел, лейтенант, крикнул растерянным полицейским:
— В камеру ее!
Полицейские схватили Розу за руки. Но она подняла крик, что немедленно требует телефонного разговора со своим адвокатом.
— Да какой у этой рожи адвокат может быть, господин лейтенант! — рявкнул один из полицейских.
Но лейтенант был большой законник.
— Она меня чуть не прикончила. Но право на ее стороне, — сказал он и пододвинул к Розе телефонный аппарат.
— Спасибо, шеф, — виновато улыбнулась она и набрала номер Линаресов.
За окнами был Париж. Через балкон номера с Елисейских полей доносился шум вечерней толпы. Федерико Роблес мог наслаждаться покоем, обеспеченным дальностью расстояния и тайной своего местопребывания.
Международный звонок удивил его. Он решил, что звонит его секретарша, единственный человек, осведомленный о его адресе.
Но это оказалась Дульсина.
— Как ты узнала, где я? — растерянно спросил он.
Но она не стала распространяться о своей беседе с его секретаршей и о том, какой суммы стоило Дульсине заставить ее разговориться.
— Нам надо поговорить спокойно. Я наслышана о твоей связи с Кандидой.
Он начал оправдываться, крича в трубку, что обстоятельства были выше его, что, не имея возможности тотчас поговорить с ней из-за ее поездки в Нью-Йорк, он счел за благо покинуть на время Мексику, но он не заслуживает сурового отношения с ее стороны.
Дульсина неожиданно согласилась:
— Конечно. В конце концов, ты мужчина, и она просто соблазнила тебя.
— Вот именно! — подхватил он. — Так оно и было! Ровным голосом Дульсина продолжала:
— Я сообщу тебе то, что, возможно, успокоит тебя. Кандида случайно упала с лестницы. С ней все в порядке. Но ребенка— у нее не будет.
Наверно, телефонистки международной линии Мехико — Париж никогда еще не слышали такого облегченного мужского вздоха.
Дульсина спросила Роблеса, не собирается ли он возвращаться, учитысая новые обстоятельства.
— Если ты готова понять меня… и простить…
— Как не простить соблазненного мужчину, — сказала она все тем же ровным тоном.
— Но твои братья… Рикардо был очень груб со мной. У нее и на это был ответ:
