Сьюзен Андерсон - Танец теней
По-видимому, Дин обрезал провода. Ронда обегала весь квартал, пока, наконец, не нашла автомат в миле от дома. Она наклонилась над Амандой и смотрела на нее, как мать на единственное дитя, чтобы убедиться, что Аманда действительно невредима.
Аманда обняла Ронду здоровой рукой, попросила взять к себе Эйса и убедиться, что с ним все в порядке. На секунду жизнь вернулась в ее глаза. Но едва она услышала обещание Ронды позаботиться о собаке и пригласить ветеринара, как странная отрешенность вернулась на ее лицо. С этого момента Тристан не видел в ней ни следа от прежней Аманды. Он даже не пытался обмануть себя тем, что эти отрешенность и апатия — результат болеутоляющих и успокоительных средств, которыми ее напичкали врачи. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что Аманда находится в депрессии, и Тристану оставалось только надеяться, что это ее состояние не может продолжаться вечно…
Аманда вздрогнула, и Тристан выжидательно наклонился к ней, но она просто передвинула на дюйм свою загипсованную руку. Она пошевелила плечами, пытаясь найти удобное положение, и тихо вздохнула перед тем, как опять провалиться в сон. Тристан бережно поправил одеяло у нее на плечах, затем, выпрямившись, снял очки, потер кулаками глаза, и стал массировать себе пальцами лоб и виски. Он чувствовал, что за сегодняшний день постарел на десять лет.
Он сегодня убил человека, и ему тоже надо было время, чтобы прийти в себя.
Дин Эггарс был хладнокровный убийца, который заслуживал смерти, пытался убедить себя Тристан, но все же испытывал сожаление, что этот маньяк погиб именно от его руки. Даже не смотря на то, что он готов убить каждого, кто хотя бы попытался пальцем коснуться его Мэнди.
Впервые с того времени, как он поступил на службу, его обязанности стали тяготить его. И сегодня, хотя, по-видимому, Аманде здесь, в больнице, не было от него никакого проку, Тристан буквально разрывался надвое, когда на несколько часов оставлял свой пост у ее койки и собирал улики на квартире Эггарса и отвечал на вопросы журналистов.
Он оставил ее в тот момент, когда она так просила его остаться, и ее обида на него была, в общем-то, справедливой. Пока он допрашивал Бейкера, настоящий убийца находился в квартире Аманды. Каловски не оказался преградой, они нашли его тело у дверей квартиры. Тристан чувствовал себя виноватым за то, что произошло, и он не желал больше оставлять Аманду ни на минуту. Только привычка к самодисциплине смогла его оторвать от больничной койки Аманды и заставить выйти по делам.
Он вспоминал тот дикий взгляд, которым посмотрела на него Аманда и тот ее жуткий крик, когда она поняла, что это он, Тристан, убил Эггарса. Тристан не понимал, в чем дело. По ее собственным словам, она хотела убить этого негодяя сама, и все же она смотрела на него тогда так, что Тристану стало не по себе. В то мгновение она ненавидела его. Неужели он стал ей совершенно чужим?
Заскрипела дверь, и полоска света упала на пол. Тристан обменялся приветствиями с сестрой и смотрел, как она снимает показания с приборов. Взглянув на Маклофлина, она слегка нахмурилась.
— Мисс Чарльз будет спать всю ночь. Почему бы вам не пойти домой и немного отдохнуть. Вы выглядите так, что вам самому стоит лечь на больничную койку.
— А, да, — устало согласился он. — Я понимаю, мало толку от того, что я здесь сижу.
Вернувшись домой, Тристан бродил по квартире Аманды, подбирая упавшие вещи, пока, наконец, не оказался в спальне. Там пахло гарью, и Тристан отметил про себя, что надо заменить ковер, прежде чем Аманда вернется из больницы. Укладываясь в постель, он успел подумать: как непривычно, что Аманды нет здесь, рядом с ним. Но едва голова его коснулась подушки, он моментально отключился…
Утром Тристана разбудил телефонный звонок, и на мгновение он задумался, стоит ли снимать трубку. Затем, нетерпеливо тряхнув головой, он все же снял трубку, А вдруг это звонит Аманда!
Это оказался капитан Веллер из Сиэтла. Он поздравил Тристана с поимкой преступника и стал обсуждать детали операции, удивляясь сдвигам психики убийцы, который, оказывается, хранил у себя на память сувениры о каждом преступлении.
— Он, точно, был сумасшедший, — подтвердил Тристан, сидя на кровати и пытаясь натянуть джинсы. — У него в квартире, в спальне, мы обнаружили портрет юной миловидной девушки. В совершенно потрясающей позолоченной раме, и вокруг с десяток свечей. Внизу, у портрета, как жертвоприношение — груда нераспечатанных писем. Все адресованы Марии Крэнстон, которая, как выяснилось, сестра Эггарса. Его действительное имя — Дин Эггарс Крэнстон, — Тристан провел рукой по грубой щетине на подбородке. — Ну, в общем, с ней связались. Говорят, она нисколько не была удивлена, услышав про «подвиги» братца. Похоже, она ждала от него чего-нибудь подобного. Сказала, что брат всегда казался ей слегка помешанным.
— Да уж, не то слово, — согласился Веллер.
— Его сестрица сообщила, что Эггарс в детстве натерпелся горя от разных любовников его матери. Один из них, кажется, его изнасиловал… Их мать работала танцовщицей в каком-то третьесортном баре. Похоже, она была алкоголичкой.
— Дальше.
— Мисс Крэнстон призналась, что сама росла слабым нервным ребенком, часто болела и видела, как доставалось ее брату, — Тристан начал комкать разговор, желая поскорее освободить телефон. Он хотел как можно скорее вернуться к Аманде.
— Ну, в двух словах, Эггарс, похоже, превратил свою сестру в идола. Она стала заниматься в театральной студии, и Эггарс последовал за ней: с этого, кажется, и началась его карьера танцовщика. Он называл ее своей маленькой Мадонной. Но в один прекрасный день, когда ей было уже двадцать, а ему двадцать два, он застал ее в постели с каким-то парнем. Он здорово избил ее. Чуть не убил. Потом сам принес ее в больницу. Когда она поправилась, то он убедил себя, что она делала это против своей воли. Но, хотя он был готов все забыть и простить ее, у нее не было столь же благородного порыва. Она сказала, что навсегда порывает с ним, и не желает иметь с ним ничего общего в дальнейшем. Она сменила две танцевальные труппы, когда он поступал туда же, чтобы быть рядом с ней, и, в конце концов, просто бесследно исчезла. Эггарс никогда не оставлял попыток связаться с ней каким угодно образом. Он забрасывал ее письмами через мать.
— Да, патологическая страсть к родной сестре! Вот откуда истоки его преступлений.
Эггарс загубил столько человеческих жизней, что Веллер, в общем-то, совершенно не испытывал сочувствия к этому типу даже узнав о его психологических травмах. Он перешел к цели своего звонка.
