Тони Блейк - Письма к тайной возлюбленной
Он склонился к столу, закрывая лицо руками. Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!
Теперь дверь комнаты была открыта — и ему пришло в голову, что, может быть, люди ждут, чтобы он вышел. Полицейские. Линдси. Но он пока не мог встать. Ему необходимо было это как-то усвоить. Можно подумать, ему за сегодняшний день дерьма не хватило!
Все это случилось из-за Линдси. Все. Линдси подвергла опасности их обоих. Линдси чуть было не подверглась изнасилованию. Линдси чуть было не заставила его убить человека — на этот раз убить по-настоящему. И из-за этого те немногие жители городка, которых он уже начал было считать друзьями, видели, как его увозят в наручниках. И властям теперь известно о его прошлом. А это значит, что о нем узнают все.
Он сидел, опустив голову на руки, и гнев боролся в нем с сожалением, печалью и болью — и со всем прочим, что приносило разбитое сердце. Сегодня все изменилось — все! И он ничего не может поделать.
«Возьми себя в руки, парень. Соберись!»
Через минуту ему придется отсюда выйти. Ему придется встретить других людей. Ему придется встретить Линдси. И — будь все проклято! — ему хочется ее увидеть. Ему хочется самому убедиться в том, что она в норме. Ему хочется обнять ее и крепко прижать к себе, чтобы они оба твердо знали, что у нее все в порядке.
Хотя ему при этом хочется и наорать на нее за то, что она была так дьявольски небрежна с его жизнью.
«Но в этом ты виноват сам, приятель. И больше никто».
Нельзя сказать, чтобы он ошибся, поверив в нее. Она была достойной доверия. Она была заботливой. Она во многом была просто удивительной.
Но она любит поговорить. Похоже — со всем миром.
Так что в итоге его ошибка была прежней: он все испортил просто потому, что допустил кого-то в свою жизнь.
Линдси казалось, что этот день стал самым долгим во всей ее жизни. Он был немного более долгим, чем те первые дни после ее разрыва с Гарретом. По сравнению с сегодняшним даже те неловкие снимки, развешанные по всему Интернету, казались чем-то малозначащим.
Теперь, стоя в приемной тихого полицейского отделения, она, наконец, знала, что все будет в порядке. Уильяма только что увезли в какую-то больницу на психиатрическую экспертизу, а следователь Бланшар заверил ее, что он либо окажется в сумасшедшем доме, либо будет признан виновным в сегодняшних преступлениях и попадет в тюрьму. А вот за Робом не нашли никаких нарушений — слава Богу! Единственное, чего она не знала, — это не возненавидел ли он ее. За то, что она случайно привела Уильяма сюда.
И вот она стояла босая, в большой красной клетчатой фланелевой рубашке Роба, — и, нервничая, ждала… А потом из комнатки, откуда за несколько минут до этого вышел следователь, появился Роб. Вид у него был усталый, красная футболка смялась, но когда его взгляд упал на нее, она ощутила только одно — тепло.
«Слава Богу! Он меня не возненавидел!»
Он быстро преодолел разделявшее их пространство и заключил ее в уютные объятия. И она еще никогда в жизни не чувствовала ничего более надежного, чем эти сильные руки, сомкнувшиеся вокруг нее, это сильное тело, к которому ее стремительно прижали.
— Слава Богу, с тобой все в порядке! — прошептал он ей на ухо. — У тебя ведь все в порядке?
Он чуть отодвинулся, чтобы заглянуть ей в глаза.
— Бывали дни и получше, но — да, я в порядке. Благодаря тебе. И…
Боже! Как ей сказать остальное? Растерявшись, она смогла только сказать:
— Прости меня, Роб! Мне так жаль!
На его лице отразилась грусть — и в то же время понимание. Он поцеловал ее в лоб и негромко сказал:
— Мы поговорим об этом позже. А пока поедем домой.
На заднем сиденье патрульной машины они держались за руки, но в основном молчали. Наверное, им обоим мешало присутствие сидевших впереди полицейских, хотя включенная рация наполняла машину шумом. И ей стало казаться, что Роб выглядит немного… отчужденным.
Конечно, надо было признать, что он имел полное право замкнуться. У нее был страшный, ужасный, изматывающий день — но не ее самый страшный кошмар вытащили на свет и бросили ей в лицо, когда она меньше всего этого ожидала. И самый ужасный ее кошмар все равно не мог бы сравниться с кошмарами Роба. Так что если Роб по-прежнему расстроен и ошеломлен, то ей достаточно просто держать его за руку и быть рядом.
Тут он посмотрел на ее ноги.
— Боже! Ты босиком! — тихо проговорил он. — Раньше я этого даже не заметил.
— А… да, — отозвалась она.
Ноги у нее были жутко грязные, и подошвы побаливали, но она давно перестала обращать на это внимание.
— Лапы в порядке?
Она кивнула:
— Выживут.
Он улыбнулся ей — слабой и печальной улыбкой.
— Для девушки, которая любит обувь так, как ты, это самое страшное, что только может случиться.
Она попробовала ответить ухмылкой:
— Ну, если сравнить с похитителем-психом и ссорой с женихом в обнаженном виде и в объективе фотоаппарата, это действительно довольно гадко.
— Давай их сюда, — предложил он, бережно поднимая ее ногу себе на колени.
Она развернулась на сиденье, чтобы устроиться удобнее, и только что не замурлыкала, когда Роб ласково и тщательно размял и помассировал ее бедные больные ступни? Да, временами он бывает ворчливым, но она прекрасно знала, что в душе он самый заботливый мужчина на свете.
— Спасибо, — сказала она. — Это так приятно!
Скоро патрульная машина уже проехала мимо «Пиццы Боба» — каскад Лосиного Ручья тек по скалам с другой стороны дороги, скрытый от взгляда, — а потом обогнула край озера. Они снова были в городе — и все снова казалось совершенно нормальным. Никто и не догадался бы, что только этим утром тут был псих с пистолетом, похищение — и кортеж полицейских машин, мчавшихся к причалу.
— Можно на минуту остановиться у гостиницы «Гризли», чтобы взять для меня чистую одежду? — спросила она, просовывая голову между спинками передних сидений.
— Конечно, — ответил тот полицейский, который сидел за рулем, и затормозил рядом с ее собственной машиной.
Она на секунду задумалась о том, действительно ли соседнняя машина принадлежит Уильяму, но спрашивать не стала.
Один из полицейских нашел Элеонор и взял ключ от номера Линдси. И как Линдси ни любила Элеонор, она была рада, что та не вышла к ним сама: пока она не готова была встречаться со своими друзьями. Сейчас ей хотелось только одного — оказаться с Робом наедине.
Когда она вошла в свою тихую комнатку в деревенском стиле и захватила удобную одежду — чистую розовую хлопчатую маечку, лифчик, джинсы и трусы, она вспомнила, что планировала сегодня собрать вещи и выехать из гостиницы. Сейчас у нее на это не было сил: официальный переезд к Робу подождет до завтра, хоть сердце ее уже живет там. Не обращая внимания на грязные ноги, она надела черные вышитые шлепанцы, которые купила здесь, в универмаге.
