Кэтрин Стоун - Исцеление любовью
…Тимоти… Тимоти… — стучало в висках Кэтлин. …Тимоти…
Она наконец нашла в себе силы вздохнуть, но говорить все еще не могла.
— Боже мой, я узнал вас еще до того, как мне сказали ваше имя! В ту ночь вы были поразительно похожи на свою мать!
— На Мэгги… — прошептала Кэтлин.
— Да, на Мэгги, — отозвался Тимоти. — Я узнал вас, когда вы, моя дочь, оперировали моего внука Тимми — своего племянника.
Тимми — мой племянник. А Роберт — родной брат. Тот самый, кто, еще не родившись, стал невольной причиной отказа жены Тимоти сопровождать мужа в круизе во время их запоздалого медового месяца…
Кэтлин хотела было спросить, знал ли Роберт, что у него есть сестра? Но тут же вспомнила о доселе безымянной для нее женщине. Оказалось, что ее зовут… Боже, ее зовут Лиллит!
Лицо Тимоти неожиданно потемнело.
— До вчерашнего вечера я не думал, что Лиллит все известно. Но оказалось, что она знала о Мэгги все прошедшие годы. Случилось так, что на том же корабле плыла близкая подруга Лиллит. Я с ней никогда не встречался, а потому не мог знать в лицо. К тому же мы с Мэгги были очень осторожны на протяжении всего путешествия. По крайней мере старались, чтобы никто из окружающих ничего не заметил. И я до конца круиза был уверен, что это нам удалось. Когда мы подчас оказывались вдвоем на открытой палубе, то старались якобы не замечать друг друга. И все же именно во время одной из таких случайных прогулок нас подстерегла подруга Лиллит. И не только подстерегла, но и успела сфотографировать. И снимок сейчас лежит в этом конверте. Стоит на него посмотреть, как все сразу же становится ясным. Мы не могли скрывать своих чувств. Они были написаны на наших лицах.
Конечно, та женщина, считавшая себя подругой моей жены, поспешила передать снимок Лиллит. Той самой Лиллит, которая долго хранила молчание о том, что больна раком груди. Которая не сказала мне ни слова осуждения по поводу супружеской измены. А ведь могла бы упрекнуть, если бы я не вернулся к ней совсем другим человеком. Во время круиза я узнал, что такое любовь. А приехав, понял, что именно Лиллит любит меня по-настоящему. И любила всегда. Даже когда выходила замуж за Майкла!
Кэтлин, я полюбил Лиллит всей душой! А через несколько месяцев у нас родился сын. Счастью не было предела! Благодарить же за это мы должны Маргарет! Именно она пробудила во мне нечто такое, что сделало мою любовь к Лиллит пламенной и глубокой. Причем сама Лиллит ни разу не усомнилась в этом.
Кэтлин, той ночью, когда Тимми оперировали, Лиллит тоже узнала вас! Узнала, несмотря на то что уже много лет не брала в руки фотографию Мэгги. Видимо, образ вашей матери запомнился ей на всю жизнь.
Тимоти замолчал, потом очень внимательно посмотрел на Кэтлин:
— Вы можете меня простить?
— Простить? За что?
— За то, что не был рядом с вами после того, как…
После того, как Мэгги умерла.
Тимоти не сказал этого, но Кэтлин все поняла и без слов.
— Вы были рядом все эти годы, были в сердце Мэгги. А значит, остались и в моем.
— И останусь?
— Навсегда!
— Кэтлин… Кэти…
— Да. Так меня звала мама…
Кэтлин вдруг почувствовала, что мир расцвел для нес новыми красками. Стал ярким, манящим, прекрасным.
Папа… Завтра она назовет его так, но только завтра.
Папа…
Глава 35
Уэствудская больница
Отделение «Скорой помощи»
Четверг, 6 июня 1999 года
Красная лампочка внутренней сигнализации вспыхивала при пожаре. Голубая сообщала об остановке сердца пациента. Зеленая — о прочих бедствиях.
— Зеленый сигнал из отделения «Скорой помощи»! — сообщила на пейджеры персонала клиники оператор Дарли, с удивлением посмотрев на вспыхнувшую лампочку.
Этот сигнал мог означать все, что угодно — от полученной кем-то на улице травмы, обвала дома, крупной автокатастрофы или массового отравления в детском учреждении, от несчастных случаев до неожиданного задымления в каком-нибудь офисе.
При зеленом сигнале всему медицинскому персоналу больницы надлежало срочно занять рабочие места.
Патрик и Аманда выскочили из своих кабинетов в разных концах коридора и бросились к расположенному в центре холлу с лифтами. Волей-неволей, но через несколько секунд они оказались лицом к лицу друг с другом.
— Патрик!
— Аманда!
Со дня их последней встречи прошел почти месяц. Правда, в мыслях они не разлучались ни на минуту. И каждый в душе бесчисленное число раз продумывал слова, которые скажет при встрече. О прошлом не вспоминали ни он, ни она. Для обоих существовало только чудесное, счастливое будущее.
— Что случилось? — с тревогой спросила Аманда, справедливо предполагая, что Патрику, как главному травматологу клиники, уж конечно, все известно.
— Во время какого-то сборища в соседнем колледже один из студентов открыл стрельбу по остальным из автомата.
— Боже мой! Опять! Много пострадавших?
— Много. Есть убитые и еще больше раненых. Одним словом, работы у нас будет невпроворот!
— Если я тебе понадоблюсь, Патрик, то…
В эту минуту он превратился в доктора Фалконера, а она — в доктора Прентис. Все остальное, включая и личное, сразу же отошло на задний план. И все же в его глазах Аманда увидела скорбь.
Ты нужна мне, Аманда!..
— Я… Я не могу, Патрик… Я должна вымыть руки на случай, если тебе понадоблюсь.
На его молчаливую мольбу ответила не Аманда, а доктор Прентис.
— Спасибо, доктор Прентис. Но у вас самой будет чем заняться, чтобы помочь родным и друзьям раненых и умирающих, которые вот-вот начнут сюда поступать.
Ее звали Евой. Ей было всего тринадцать лет. Она отказалась уступить домогательствам шестнадцатилетнего оболтуса. Это и стало причиной трагедии. Ева оказалась среди тех, кого сначала посчитали мертвыми, но все же отправили в отделение «Скорой помощи» больницы.
Длинные волосы Евы были в крови, лицо белее снега. Открытые глаза, казалось, ничего не видели. Но грудь все же поднималась и опускалась благодаря непрерывно работавшему аппарату искусственного дыхания.
— Доктор? — вопросительно посмотрел на Патрика врач из бригады «Скорой помощи».
— Ее надо немедленно перевезти в операционную!
— Он не просил меня прийти и помочь, Триш?
— Нет, Кэтлин, не просил. Хотя один из его пациентов лежит с огнестрельной раной в сердце.
— Патрик не только травматолог, но и опытный хирург-кардиолог, Триш.
— Я это знаю, — нахмурилась медсестра. — Но просто подумала, что вам на всякий случай лучше приготовиться. Мне кажется, что Патрик не попросил о помощи только потому, что уверен в вашей занятости. Но ведь все наши пациенты пока под контролем и не вызывают особых опасений. Разве не так?
