Людмила Бояджиева - Сладкий роман
— Понимаю, понимаю, — пробурчал Алан. — Ну что ж, привет тете!
Я вскочила от трели таймера и вытащила из микроволновки чудесно подрумяненный слоеный пирог с осетриной и шампиньонами, но едва успела поставить его на поднос, как заурчал радиотелефон, брошенный на кухонном столике. Положительно, я сегодня именинница.
— Будьте добры, попросите к телефону мадемуазель Дикси, — его угрожающе одичавший английский звучал издалека, будто с другой планеты.
— Майкл? Ты где?
— Я в Москве, Дикси, мои на даче. Саша отлично сдал экзамены. Едет на гастроли с ансамблем в Бельгию… Я покрасил автомобиль.
— Спасибо, что звонишь. Можешь меня поздравить. Только сегодня получила бумаги на владение наследством. Они ждут подтверждения с твоей стороны.
— Странно — значит, это все не сон… Дикси, меня мучит… Нет, не то. Что ты делаешь?
— Пирог с осетриной. А вообще — снялась в эпизоде. Сыграла русскую женщину, провожающую на войну мужа. Кстати, вместо той актрисы, что ты вспоминал. Она запоздала с визой. Меня даже снимали без грима.
— Да, я знаю. То есть, я хочу сказать, что вы очень похожи. И ты хорошо умеешь играть.
— Эй, дядюшка, у тебя трудности с языком, а ведь ты обещал усиленно заниматься.
— Здесь много проблем с моей деревянной скулящей подружкой. Готовлю новый репертуар.
— Когда ты приедешь?
— Не знаю, как получится с документами — архивы пока молчат. Может, я вообще окажусь не тот Артемьев. А венок бронзовый привинтили к ограде. Я там был. Все на месте. Наши выгравированные имена совсем рядом. На века.
— Спасибо, даже если ты другой Артемьев.
— Будь счастлива, Дикси… Я… я… немного скучаю.
— Я тоже.
Связь оборвалась. Я осталась одна, как на опустевшем перроне… Ну зачем он только звонил! Тьфу! Обожгла руку о пирог, разбила тарелку…
Что-то случилось в атмосфере — мой телефон буквально обрывают первосортные поклонники. Вот! Еще один!
На этот раз оказался Сол.
— Детка, я у твоего дома. Промок до нитки. Нет, не в реке. Ты что, не заметила, что на улице льет, как из ведра? Не стал бы навязываться, но я проездом и срочное к тебе дельце имею… Спасибо. Что-нибудь прихватить? Это уже приобрел.
С плаща Сола действительно капала вода, лишь букет, купленный за углом, был сух и кожаная сумка, которую он умудрился засунуть под плащ.
— Э, да у тебя здесь Версаль! Вот, что значит разбогатеть! — Оценил он с порога мои ремонтные успехи.
— Решила устроиться по-человечески. Нахватала долгов. Но теперь могу все раздать.
— Не ожидал, кстати, что Артемьев вернет тебе деньги.
— Откуда ты знаешь?! — преградила я Солу вход в гостиную, но он отстранил меня, — «Потом» и тут же расплылся в улыбке привиде пирога: Здесь кого-то ждали. Сумасшедшй запах!
— Ну что там у тебя, Сол? — приступила я к делу как только Соломон подел к столу. — Надеюсь, ты привез бумаги для расторжения контракта с твоей «фирмой»? Баронессе Девизо не к лицу повадки мелкой авантюристки. Опускаем занавес, дружище.
— Дай мне проглотить кусок. Я же с дороги. А пока выпей и подумай: если фирма заинтересовалась скомпрометировавшей себя звездочкой, неужели она выпустит из своих клешней баронессу?!
— Что значит «не выпустит»? — оторопела я.
Ах, Дикси! — Сол наконец-то дожевал, вытер скомканной салфеткой рот и сделал трагическое лицо. — Ты не представляешь, детка, как я тебя отстаивал! Предлагал другие кандидатуры, твердил о твоих душевных недомоганиях, нежелании продолжать игру, но они вцепились как акулы!
Кулаки сжались сами собой. У меня было такое ощущение, что дело дойдет до драки. Во всяком случае, нам придется крепко схватиться.
— Садись поближе к лампе. Лучше рассмотришь цифры. — Он протянул мне бумагу.
— Что это?
— Чек на 10000 долларов от фирмы за отснятый материл.
— Они же признали сцены с Чаком мурой.
— Зато оценили кое-что другое. Где у тебя «видак»? — Сол протянул мне кассету и предупредил. — Копии, естественно, у них есть.
Я нажала кнопку и на экране тут же засиял наш островной Эдем. Молодчина, Сол, справился так, будто торчал все время чуть ли не между нами.
— Красиво, черт побери, красиво! — с причмоком прокомментировал он сцену на коряге. — Каково мне было это снимать? — Сол развел руками, показывая на вспухшие в паху брюки. — По-моему, у всей комиссии тоже стояло (у кого вообще может), но они вопили, что сыты эротикой по горло, тем более, «приморско-пляжной». А вот это смотрели с чувством.
Я подалась вперед, застонав от возмущения: мы с Майклом катим по железной конструкции, потом, бранясь, покидаем её и — крупный план — он зализывает мое поцарапанное колено! Боже, ведь я не заметила тогда его глаза! А Сол заметил, и запечатлел: зажатую, скрученную и от этого ещё более острую страсть!
— В Оперу я тогда не попал, но вы ведь не шалили в ложе? А потом чуть не потерял вас из виду. Поймал уже в Пратере.
— Но я даже не чувствовала, что ты рядом.
— Не так уж и рядом, Дикси. Меня вооружили такими штучками! Можно снимать Президента Штатов из Москвы.
Потом на экране мы невинно жевали гамбургеры и проталкивались к Ниагаре.
— Классный эпизод — прямо Феллини! — заметил Сол, с удовольствием просматривая водную эпопею.
Он сумел заснять все: наши воровские касания, взгляды, и как Майкл вытащил меня на руках и демонстрировал ликующей публике — мокрую, в разорванном до бедра черном платье, с тяжелой гривой волнистых волос.
— Прелесть, Анита Экберг! А господин Артемьев — просто новая кинозвезда, — масса обаяния в непосредственности и нелепости. Чего стоят эти бицепсы! Да он в отличной форме! А вот теперь будет очаровательный эпизод — сплошная лирика, высокий класс!
Я не отрываясь, смотрела сцену в Гринцинге. Жадно сметающего закуски Майкла, а затем его страстный монолог.
— Эх, это бы озвучить! Голос у меня тоже записан, но надо специально чистить, — заметил Сол. — Ты здорово приодела парня. И у него замечательные руки — так бы и снимал. Очень выразительно!
Кисти Майкла на деревянном столе, нервно барабанящие пальцы, мои протянутые к нему ладони, его испуг и, наконец, — наши слившиеся руки, а глаза…
— Ну, разве это само по себе не более эротично, чем с Чаком, а?
— И несравнимо более подло. — Я нашла в себе силы выключить телевизор. — Соломон, ты же поклялся мне, что сумеешь прекратить все это? Ты же обещал! — Я вскочила, тараща глаза на свое отражение в зеркале: И — ди отка! Доверчивая дрянь…
Соломон схватился за голову, будто собираясь в отчаянии вырывать остатки волос.
