Барбара Виктор - Найди свою любовь
— И что же было во второй части сообщения? — спросила Лотти.
«Ну же, давай, — думал Адам. — Говори».
— Мужчина сказал что-то о том, что они должны встретиться там, где карлики…
К тому моменту, когда Адам подъехал к дому на Семьдесят шестой западной улице, Кори уже вышла из дому. Адам обошел дом и нажал кнопку звонка на двери, ведущей в квартиру Миранды Малон.
— Кто там? — спросил через переговорное устройство голос с сильным британским акцентом.
— Я Адам Сингер, друг Кори Виатт. Я был здесь вчера вечером.
— Я знаю, кто вы, мой дорогой. Подождите немного, сейчас подойду.
Адам пытался успокоиться, но все было бесполезно.
— Подождите минутку, дорогой мой, — снова раздался в динамике голос Миранды. — Все эти замки, задвижки, цепочки…
На пожилой актрисе было расшитое цветами кимоно и бархатные шлепанцы с вышивкой. Ярко-рыжие волосы были повязаны красным платком, у корней виднелась седина, а ногти тоже были накрашены ярко-красным лаком. Миранда Малон открыла дверь и объявила:
— Она ушла, дорогой мой.
У Адама упало сердце.
— Куда?
Но Миранда словно не слышала вопроса.
— Она ушла час назад.
Адам снова спросил неестественно низким голосом.
— Вы не знаете, куда она пошла?
Миранда подумала несколько секунд и широко распахнула дверь перед Адамом.
— Входите, — сказала она. — Сегодня что-то слишком жарко.
Адам последовал за женщиной внутрь захламленного жилища, перешагнув по пути через ящики с бутылками питьевой воды.
— Никогда не могут донести их до кухни, — пожаловалась Миранда. — И вообще эти посыльные считают, что делают вам одолжение, доставляя все это.
— Давайте я отнесу их куда надо, — предложил Адам.
Миранда не стала отказываться.
— Несите сюда, дорогой мой, и осторожнее — не заденьте мусорные баки.
Адам поставил ящики один на другой и прошел с ними за хозяйкой по тускло освещенному коридору в огромную кухню, где над плитой и столами висели на крючках медные кастрюли и сковородки. Адам поставил свою ношу на стол.
— Куда их поставить? — У него сосало под ложечкой, и вообще Адам чувствовал себя отвратительно.
— Вы — настоящий джентльмен, — объявила Миранда. — Оставьте их здесь, я разберусь с ними позже.
Адам снова повернулся к Миранде.
— Вы случайно не знаете, куда уехала Кори?
— В аэропорт.
У Адама перехватило дыхание.
— Буэнос-Айрес?
Миранда пожала плечами.
— Я предупреждала, что нельзя выходить за него замуж, говорила, что таких мужчин невозможно забыть, что это на всю жизнь, как последствие гепатита. Хотите чашку чаю, дорогой мой? Вы выглядите немного бледным.
С ним не происходило ничего особенного, просто приходилось прикладывать все усилия, чтобы не потерять присутствие духа и рассудок наконец.
— Буэнос-Айрес, — повторил он. — Неужели это все?
— Она — забавная девочка. Умненькая, но только не когда речь идет об этом человеке. — Миранда погладила одну из своих кошек. — В этом случае у моего Люцифера здравого смысла гораздо больше, чем у бедняжки Кори.
Адам давно предчувствовал, что у него открывается язва, однако он сильно сомневался, сумеет ли ее пережить. Он запомнит это дело надолго, чем бы оно ни закончилось. Он запомнит эту женщину навсегда, чем бы ни кончила она…
— Она сказала вам, что встретится с ним?
— Не то чтобы так и сказала, мой дорогой, но она полетела туда не для того, чтобы навестить отца, — это точно. И в глазах ее было такое странное выражение, когда она прощалась со мной. У нее, бедной глупышки, все было написано на лице. Честно говоря, я никогда не верила, что он мертв. А вы?
А он никогда не верил ничему, особенно тому, что так глупо в нее влюбится.
— А она не сказала, где должна встретиться с ним в Буэнос-Айресе?
Миранда покачала головой.
— Нет, дорогой мой. Она просто сказала, что летит в Буэнос-Айрес.
В подвале, где находилась квартира Миранды, вовсю работали кондиционеры, но Адам все равно обливался потом.
— Можно мне воспользоваться вашим телефоном? — спросил он.
Миранда не только разрешила ему позвонить, но еще и усадила в удобное кресло в своей швейной мастерской, налила пива и дала телефонный справочник. Адам позвонил в «Аэролайнз аргентинас», но все места на самолет, вылетающий через сорок минут, были уже заняты. Впрочем, он все равно бы не успел. Клерк отказался сообщить Адаму, была ли Кори среди пассажиров этого рейса. Адам обзвонил еще несколько авиакомпаний, самолеты которых летали в Буэнос-Айрес, и наконец заказал себе билет на пятницу, на послезавтра. После этого он молча просидел несколько минут. В комнату вошла Миранда.
— Вы собираетесь лететь за ней, не так ли? — спросила она.
Адам кивнул.
— Вы влюблены в нее, правда?
Снова кивнул.
Если вопрос Миранды о его чувствах к Кори показался ему несколько беспардонным, то вопрос, который задал ей Адам, наверняка показался пожилой даме полным бредом.
— Она случайно ничего не сказала про карликов?
Кем бы ни была Миранда Малон, она безусловно была особой чувствительной и не считала себя вправе судить ближнего. Качнув головой, она взглянула на Адама с грустным, почти материнским сочувствием и сказала:
— Не надо ничего придумывать, мой дорогой. Я уверена, когда ей удастся избавиться от этого человека, она сразу же оценит вас по достоинству. Так что не надо думать, что есть еще кто-то другой — карлик или же великан…
Что он мог сказать в ответ? Только поблагодарить ее за доброту. Адам ушел из дома Миранды, словно в трансе — ни живой, ни мертвый. И как он найдет Кори в Буэнос-Айресе? Адам вдруг представил себе, как бродит по городу в поисках карлика.
22
Итак, она снова в Буэнос-Айресе и идет по улице Кориентес, словно с того дня, когда бродила здесь в последний раз, прошли не годы, а всего несколько месяцев. Кори помнила счастливые времена, проведенные в аргентинской столице задолго до того, как она впервые сказала «прощай» Дэнни; до того, как с радостью приняла его возвращение в свою жизнь в Нью-Йорке; до того, как их совместная жизнь превратилась в фикцию, созданную Дэнни.
Улица Кориентес с ее яркими огнями, музыкой и звучащим повсюду смехом по-прежнему оставалась сердцем города. Кори решила, что Эрнандо объявится ближе к вечеру или же не объявится вообще. Кори была готова пережить в течение этого дня те же чувства, что испытала уже когда-то давно, — после того, как потеряла друга и отказалась пожертвовать собственным счастьем, чтобы вернуть друга обратно.
