Рут Харрис - Мужья и любовники
– Вы, наверное, жена, – сказала она с приветливой улыбкой, словно это была милая болтовня за кофейным столиком. – А Барри пошел пообедать. Он будет с минуты на минуту.
Джейд посмотрела на девушку, на банку с кофе, на чашку, на халат и на дубовый стул, на котором устроилась гостья. Ее кофе, ее чашка, ее халат, ее стул, который она купила на сельском аукционе, а потом сама обстругала и покрасила. Она почувствовала, как гнев душит ее. Теперь она поняла переживания матери, но, хотя все это было ужасно, эта боль не могла сравниться с болью утраты ребенка.
– Вон отсюда! – Джейд выхватила у нее из рук чашку. – Снимай мой халат и убирайся!
Она схватила девицу за локоть и грубо потащила се в спальню. Часть одежды была брошена на обитый тканью стул, а другая половина валялась на полу. Постель – постель, которую она делила с Барри, – была смята, а в комнате был разлит густой запах секса.
– Я не хотела приходить сюда, – лепетала девица, подбирая свои вещи и одеваясь. Застегивать блузку она сочла излишним, точно так же, как и завязывать шнурки на туфлях. – Говорила же я Барри, что можно пойти ко мне. Но он сказал, что все будет в порядке.
– Черта с два в порядке! – Джейд швырнула девице свитер и принялась подталкивать ее к входной двери. Открыв ее, она буквально вышвырнула девицу наружу.
– Вон! – закричала она, дрожа от ярости. – Вон отсюда!
– Право, мне не хотелось вас огорчать. Я хочу сказать, что мне нравятся женщины. Я феминистка, – сказала девица, путаясь в шнурках и едва не падая. Я подписываюсь на «Мисс…». – Тут Джейд с грохотом захлопнула дверь.
Джейд вымыла кофейную чашку, затем сорвала с постели простыни и застелила новые, а измятые швырнула в корзину для грязного белья. Туда же последовал и желтый ночной халат. Несколько раз ей приходилось останавливаться из-за охватывающей ее слабости. Когда появился Барри с бумажной сумкой из «Макдоналдса» в руках, она, завернувшись в красное с белыми полосами стеганое одеяло, которое когда-то так любила, сидела на кровати, вся дрожа. От запаха гамбургеров ее затошнило, и она едва проглотила комок, подступивший к горлу.
– Почему ты дома? – побледнев, спросил Барри, не глядя ей в глаза.
– Это я тебя хотела спросить, – спокойно откликнулась Джейд, сжимая одеяло, хранившее тяжелый запах чужого тела.
– Наверное, ты застала здесь Дебби, – осторожно сказал Барри, судорожно сглотнув.
– Да, Барри, я познакомилась с твоей приятельницей, – сказала Джейд, подчеркнуто хладнокровным тоном. Она чувствовала на теле приятную тяжесть одеяла, согревавшего и придававшего силы.
– Это не приятельница, – сказал он, наконец-то взглянув на жену и тут же стыдливо отводя глаза.
– Тогда кто же?
– Так. Никто. – Голос Барри звучал виновато и жалко. – Ерунда это все. Просто секс. Я прямо с ума схожу без секса.
– Это не ерунда! – уже яростно заговорила Джейд. – И она не «никто». Она женщина. И на этой женщине был мой халат. Эта женщина сидела у меня на кухне и пила мой кофе из моего кофейника. Эта женщина трахалась с моим мужем в моей постели!
– Джейд, – неуверенно произнес Барри, наклоняясь к ней. В глазах его стояли слезы.
– Ты заставил меня избавиться от нашего ребенка, а теперь говоришь, что не можешь без секса?! – Джейд вся дрожала – то ли от гнева, то ли от лихорадки. Лицо ее раскраснелось, на лбу выступил пот. – А ему ты сказал, что у меня не может быть детей? Да как же ты посмел!
– Тогда я думал, что это правда, – виновато сказал Барри. – Ведь ты так долго не могла забеременеть.
– А что там с завещанием, он сказал мне, что изменил его?
– Когда ты была в первый раз беременна, отец составил завещание, по которому все оставалось бы нашим детям, – заговорил Барри, присаживаясь на край постели. – Он хотел, чтобы семья владела компанией на протяжении жизни хотя бы двух поколений. Несколько лет назад он спросил, почему у нас нет детей, и я сказал, что их и не будет. Тогда он снова переделал завещание, и теперь все останется нам с тобой.
– А если бы ребенок родился, он, стало быть, вернулся бы к прежнему варианту? – Джейд постепенно начала понимать, в чем суть дела.
– Джейд, но ведь так мы получим все! – Голос Барри окреп. – Акции, которые он передал тебе, это просто первый взнос. Мы будем богатыми, Джейд!
Она судорожно вздохнула. Все наконец прояснилось. Теперь стало понятно, почему Барри мирится с таким отношением отца. И почему он хотел, чтобы она сделала аборт.
– Так, выходит, все дело в деньгах? – спросила Джейд. Ее все еще подташнивало от запаха гамбургеров. К горлу снова подступила дурнота, во рту появился неприятный привкус.
– Нет. Я же говорил тебе. Я не хочу тебя ни с кем делить.
– Так почему же ты не рассказал мне о завещании? – Джейд едва сдерживалась от возмущения. Барри то и дело повторял, как любит ее, но даже словом не обмолвился о вещах, которые были для него настолько важны, что ради них он заставил ее избавиться от ребенка.
Барри молчал. Он не знал, что ответить.
– Барри, я больше не могу так жить. – Гнев неожиданно улетучился. Барри прав, приятельница не в счет. Семья – вот что главное. Чтобы спасти ее, она пошла даже на убийство собственного ребенка. И она не собиралась так просто сдаваться. В свое время Барри предложил ей выбор; теперь ее черед. Она твердо знала, что им не сохранить семью, если она по-прежнему будет чувствовать себя как в клетке и если будет видеть, что Барри хочет одного – как бы поскорее умер отец.
– Либо мы уезжаем отсюда и начинаем жить самостоятельно, либо я ухожу, – без вызова сказала она. – Надо выбирать, Барри. Либо я, либо «Хартли».
Она ждала ответа, а он молча глядел в пустоту. Неужели он может еще сомневаться? И это после всех его заверений в любви, после всех слов о том, как она ему нужна. Она ждала, что вот сейчас он скажет – о чем тут думать, конечно, ты. И они уедут, оставив позади и Херба, и «Хартли».
Молчание затягивалось, а он все еще не произнес ни слова. Он даже не повернулся в ее сторону, по-прежнему глядя в пустоту. И Джейд сама произнесла неуслышанный ответ.
– «Хартли»? – тихо спросила она. Он кивнул.
Джейд коротко взглянула на него и поняла, что победили деньги. Дурнота, подступившая к горлу, заставила ее побежать в ванную, где ее рвало до тех пор, пока она не обессилела.
Барри стоял в дверях ванны, желал прикоснуться к ней, помочь, утешить, но боялся, что его оттолкнут.
Побледневшая, дрожащая, Джейд прополоскала рот и вернулась в спальню. С верхней полки шкафа она взяла чемодан и принялась кидать в него вещи. Барри молча наблюдал, не зная, что сказать и что сделать.
– Может быть, все-таки поговорим? – спросил он, наконец, нежно беря ее за руку. У Джейд было ощущение, что впервые за годы их супружества в его прикосновении она не чувствовала ничего сексуального.
