Ольга Карпович - Поцелуй осени
Прошло несколько минут, а может быть, часов. Лика не могла с уверенностью сказать, сколько длилась их гонка. Машина остановилась возле оцепления. Пожарные в касках, полицейские, ревущие автомобили. Крики, стоны, глухие стенания, мольба тысяч людей пронизывали раскаленный, наполненный запахом гари от пылавшего топлива и хлопьями сажи, воздух. Множество пожарных машин съезжалось к еще не обрушившимся, высящимся над городом, как гигантские факелы, башням-близнецам. Они стояли почти ровно, только огромные, зияющие дыры, объятые пламенем, смотрелись странно, словно элемент какой-то декорации, созданной рукой безумного бутафора. Огромная толпа, все ширившаяся вокруг места катастрофы, ревела, гудела, стонала, став на это время единым изнывающим от невыносимой боли организмом. Спасатели и полицейские выводили из башен тех счастливчиков, которым удалось выжить и спуститься вниз после взрывов.
— Леди, возьмите мою руку! — слышались их быстрые команды. — Проходите вперед. Не смотрите на улицу.
Но самым страшным было не это — не беснующийся наверху огонь, не осыпающиеся на головы искореженные куски металла, не тысячи искаженных ужасом лиц, а крохотные человеческие фигурки, видневшиеся в окнах Всемирного торгового центра высоко-высоко, выше бушующего пламени.
— Смотрите, смотрите, они спрыгивают! — закричал кто-то.
Лика задрала голову и беззвучно всхлипнула, судорожно закусив костяшки пальцев — люди выпрыгивали из здания, обезумевшие, летели вниз с головокружительной высоты. Женщина в зеленом костюме, мужчина в джинсах, старик в белой рубашке… Она так и стояла в ступоре несколько мгновений, пока ее не оттолкнул плечом темнокожий парень в форме санитара «Скорой помощи». Он выводил из толпы рыдающую китаянку с сильно обгоревшим лицом.
Лика почувствовала, как завибрировал в сумочке мобильный, услышала нежную мелодию сквозь вой сирен, крики людей и стоны раненых. Ох, как же она могла так! Это ведь наверняка Андрей. Гонимая общей паникой и извечной журналистской своей нетерпеливостью, желанием везде и всегда оказаться первой, она забыла позвонить ему, предупредить, что с ней все в порядке. Лика трясущимися пальцами сжала аппарат, так и не рассмотрев за хлопьями кружащегося пепла высветившийся номер, прижала трубку к уху, произнесла хрипло, по-русски: — Андрей, я…
И тут же отчетливо услышала голос оператора Пола, а затем, как в замедленной съемке, увидела и его самого, спешащего к ней с видеокамерой на плече и прижимающего к уху мобильник. Он окинул ее придирчивым взглядом, и Лика впервые за утро представила, как выглядит со стороны. Белоснежная одежда, вся в черно-серых полосах от гари и осыпающегося пепла, темно-багровое кровавое пятно на рукаве — должно быть, ее коснулся кто-то из раненых, растрепанные, прилипшие к вискам волосы… Впрочем, Пол, вероятно, решил, что в такой момент ее внешний вид не слишком важен для прямого эфира.
— Привет! Ты готова? Сейчас начинаем снимать, — отрывисто прокричал Пол.
— Да, — кивнула она. — Сейчас. Дай мне минуту.
Она быстро набрала номер Андрея. «Абонент временно не доступен», — ответил ей механический голос. Где же он, черт возьми? Наверное, мечется сейчас где-то рядом, ищет ее, волнуется. Да нет, он догадался, конечно, что с ней все в порядке. Они ведь договорились встретиться в парке, она никак не могла оказаться поблизости от башен. А вот он…
Мысль — быстрая, жгучая, как укус десятков ядовитых скорпионов, разом вонзившихся во все ее естество… Лика смотрела на Пола, уже наводящего на нее объектив камеры, а ей казалось, что она вдруг очутилась высоко над всем этим пылающим адом. Что, что он сказал ей в последнем разговоре? Господи, почему она назвала его последним? Нет, не то, не то, сосредоточься… Он сказал: «Давай встретимся в Центральном парке. Я буду в офисе…» Вот оно! «В офисе Ясумото». Перед ее глазами всплыло круглое растянутое вечной улыбкой лицо Ясумото, которому Андрей представил ее на каком-то официальном приеме. Они стояли вместе на балконе, опоясывающем зал, смотрели, как медленно гаснет солнце над вечерним Нью-Йорком.
— Вы не боитесь высоты, миссис Грекофф? — осведомился вежливый японец.
— Честно признаться, боюсь. — Лика, передернув плечами, отвернулась от расстилавшейся перед ними великолепной панорамы.
— У вас в России нет таких небоскребов, — закивал собеседник. — А мы в Токио с детства привыкли к высоте. И здесь, в Нью-Йорке, я арендовал под офис помещение в Северной башне Всемирного торгового центра, на девяносто втором этаже. Вот там из окон вид открывается — дааа…
«В офисе Ясумото, в офисе Ясумото», — стучало в голове. Страшное прозрение словно оглушило ее. Андрей был там. Лика застыла на месте, расширенными от ужаса глазами глядя на торчащий из сумки завернутый в салфетку крендель. «Купи мне крендель, я умираю с голоду». Я умираю, умираю…
Андрей был там. Там, где сейчас зияла огромная дыра от врезавшегося в башню самолета. Лика не догадалась, не вычислила логически, она просто и ясно поняла — он был ТАМ. То есть, еще недавно был, а сейчас его там больше не было. Андрея больше не было нигде.
Не осталось ни боли, ни страха. Просто будто кто-то невидимый дернул рубильник, выключил все чувства. И не стало ни бушующей толпы, ни жара, ни удушающей гари. Весь окружающий мир, свистя и набирая обороты, понесся прочь, и она окунулась в черную пустоту, лишенную звука, вкуса, запаха.
Пол дернул ее за плечо, и она растерянно оглянулась по сторонам, словно не понимая, где находится. Толстяк снова нырнул за камеру и показал ей пять растопыренных пальцев. Затем четыре, три.
«Что это? Что он делает?» — не понимала Лика. Такой знакомый жест, сколько раз она его видела… А, да, секунды до эфира. Она почувствовала, как острые ногти изо всех сил впиваются в ладони, как от резкой боли неохотно отступает туман, застивший глаза, забивший липкой ватой уши и нос.
Кажется, пришла в себя, только движения все еще давались с трудом, виделись, как в замедленной съемке. Вот тряхнула она головой — волосы волной скользнули по шее и осыпались на плечи. Вот поймала взглядом уставленный на нее глазок телекамеры. Мелькнула перед глазами пухлая рука Пола с единственным выставленным вперед пальцем. И Лика произнесла, очень отчетливо, очень ровно и спокойно:
— С сегодняшнего дня наш мир необратимо изменился. Я, Элеонора Белова, веду репортаж от комплекса зданий Всемирного торгового центра. Только что два пассажирских авиалайнера врезались в башни-близнецы. Тысячи людей все еще находятся внутри, отрезанные пожаром…
5
