Шаг до любви (СИ) - Верон Ника

— Ну, в соглашении оговорен только пункт относительно запрета его общения с моими женщинами, — припомнил Алексей. Глянув на парня, закончил, — На счет сыновей — ни слова.

— А я, всё-таки, остаюсь твоим сыном? — а вот это было… приятной неожиданностью, учитывая, что до сих пор с ним общались почти тоном обвинителя. — Бать, правда, если могу помочь как-то разрулить ситуацию…

— Ты машиной рули, пока мы в кого-нибудь не вписались, — попросил Константинов, признавшись, — Мне сейчас травматология с реанимацией совсем не к месту.

— Кстати, ты как в клинике оказался, если не по скорой? — вспомнил Димка занимавший его со вчерашнего вечера вопрос. В клинике толком на него ответить ему никто не мог. Как-то упустили тот момент, когда Константинов-старший появился в приемном покое.

— Честно, не собирался я туда, — признался Алексей. — В такси в аэропорту садился, кольнуло так, несколько минут продохнуть не мог. Пока доехали, вроде отпустило. А в этой клинике у меня знакомый хороший работает. Догадываюсь, о чем думаешь, — продолжал Алексей, переведя взгляд с дороги на сына. — Дим, ты себя со стороны не видел, когда в плату вчера залетел, — а вот он, ту их встречу, наверно, никогда не забудет. — Да и… — ну не мог он объяснить своего нежелания позвонить сыну в самый трудный для себя момент. — Ты вполне мог дома быть. У вас с Ладой и так только улеглось. Ну, сорвался бы ты, приехал. Дальше?

— Алексей Петрович, а вот можно, о твоем здоровье, на правах сына, старшего сына, я всё же буду знать в числе первых? — поинтересовался Дмитрий, чуть притормаживая на повороте и задерживая на отце секундный, но достаточно красноречивый взгляд. — Я вчера в приемном покое, когда фамилию поступившего в кардиологию услышал…

— Тебе своих проблем мало? — перебивая сына, поинтересовался Константинов. Не привык он в этой жизни быть кому-либо помехой.

— Мои проблемы пока не на столько глобальные, как твои, — и тон Димки прозвучал достаточно уверенно. — Я не развожусь с женой, не сужусь за сына, не снимаюсь у Буровой, не решаю проблему с, не знаю — любимой или какой там, женщиной. Все перечислил? — поинтересовался он, вновь на мгновение задерживая на отце взгляд.

— Зато у тебя жена, не успев женой стать, о разводе заговорила, — резонно заметил Алексей, определенно делая попытку поставить парня на место.

— А это у нас, так понимаю, семейное, — совершенно неожиданно съязвил Дмитрий.

— Не самая лучшая традиция, — буркнул старший Константинов. Слишком много открытий для одних суток, сделано. Ему бы теперь их «переварить» и осмыслить.

— Согласен, — как ни странно, но продолжать спор Димка не стал, в то же время озадачив отца новым признанием, — Но, если с тобой что случится, я просто не смогу объяснить Ладе свое полное неведение.

— А, ну если только ради Лады, — не удержался от саркастического замечание Алексей, на какое-то мгновение сосредоточив всё свое внимание на дороге. — Ладно, Дим, успокойся, — предложил он и в тоне не было и намека на сарказм. — Не думал, что для тебя мое состояние вообще какое-то значение имеет. Попробую принять к сведению.

В последнее время он слишком многое принимал к сведению. А еще… Всерьез начал задумываться над собственными правилами жизни. Когда о тех упомянула Рита, списал всё на выходку Димки и женскую впечатлительность. Но затем последовало нравоучение Арциховского. А тот ни в душу, ни в жизнь людей никогда не лез. А вот теперь и Димка…

2

Санкт-Петербург. Вот на столько замечательного дня они вместе не проводили уже… А Константинов и вспомнить не мог, когда вместе с обоими сыновьями просто отдыхал. Сегодня Никитка времени в обществе старшего брата провел, кажется, даже больше, чем в его. Детский, искренний смех… Давно не слышал, как этот пацаненок смеётся. А вот когда пришло время снова расставаться… Еще в машине мальчишка притих, прижавшись к отцу.

Машина за мальчишкой сегодня, странно, задерживалась. Присев перед младшим сыном, Константинов попытался вернуть тому хорошее настроение. На позитиве расставаться было как-то легче, да и ему самому — спокойнее.

— Я не хочу к ней… — тихо прошептал мальчишка, обнимая его за шею.

А Константинов почувствовал, как с беспокойством замерло сердце. Всего на секунду. Чувствовал он неладное. Вернее, нет, не так. Боялся. Боялся узнать, что мальчишке там, у матери, плохо. Ну, не было у мадам Петровой материнских чувств. Вот от слова — совсем.

— Никит, посмотри-ка на меня, — попросил он, чуть отстранив от себя пацаненка. — У вас там всё хорошо? — с Димкой в свое время было легче. Там, хотя бы, мать была другая. Там была мать, а не кукушка. — Тебя никто не обижает?

— Я просто не хочу, — продолжал тот упрямо, при этом отрицательно качнув головой. — Мне только из комнаты выходить не разрешают, — а вот это было новостью… не в пользу Ольги Сергеевны. — Почему я не могу остаться с тобой? — останавливая ход его мыслей, вновь прозвучал вопрос мальчишки. Возвращались они к нему при каждом расставании. И Константинов чувствовал себя перед этим ребенком глубоко виноватым.

— Мы будем вместе, я тебе обещаю, — вот сейчас, понимал, ребенка необходимо как-то успокоить, только в голову ничего нормального не приходило. — Надо немного потерпеть. Знаю, как это сложно. Но ведь ты — маленький мужчина.

Маленький мужчина, который был ребенком и всего лишь хотел туда, где ему было лучше, где его любили. И всё это он, Константинов, прекрасно понимал. И сейчас жалел о потерянном времени, потраченном на пустые, безрезультатные уговоры и увещевания.

— Почему ты не хочешь меня забрать сейчас?

Вопрос, на который… Нет, ответ-то был, вот только шестилетнему мальчишке от него вряд ли легче станет. Да и объяснить, на самом деле, непросто.

— Не всегда можно сразу сделать то, чего хочется, — вот общаться с младшим сыном на предмет существующей проблемы, лично для него, оказалось слишком сложно. — Иногда для этого надо время. Поверь, малыш, я очень хочу, чтобы ты жил со мной. И сейчас я пытаюсь решить эту проблему, — это был риск, мальчишка мог высказать нечто подобное матери. А учитывая некоторую неадекватность Петровой, могла вполне возникнуть новая проблема. Но вот сейчас Константинов вдруг понял, что не сможет легко расстаться с сыном даже на неделю, если тот расплачется. Да и Ольге Сергеевне сложно будет объяснить слезы мальчишки. А как она те может истолковать и преподнести в определенных ведомствах, одному всевышнему известно! — Не буду обещать, что случится это очень скоро…

— А ты не врешь? — вопрос озадачил. С сыновьями, да и вообще, по жизни, всегда старался быть максимально честным. Сам не терпел лжи. Услышать подобный вопрос от ребенка…

— Я хоть раз обманывал тебя? — задавая вопрос, вряд ли рассчитывал услышать ответ, на который в первое мгновение даже не знал, как реагировать:

— Мама говорит, мы не будем вместе, потому что я не нужен твоей, — выдал мальчишка.

А вот это стало новостью. Ольга Сергеевна, по всей видимости, затеяла свою игру. Почуяла, что жареным запахло. Не хотел бы он раньше времени информировать её о планируемых мероприятиях. Надеялся, несмотря ни на что, обойтись малой кровью.

— Моей?.. — переспросил Константинов, постаравшись выдержать легкий тон, хотя мысленно в адрес дорогой жены высказался более, чем откровенно. — Так, Никит, ты мой сын, — продолжал он, старательно контролируя собственные мысли. Лишнего ребенку уж точно слышать ни к чему, да и то, что собирался сказать, должно быть понятно шестилетнему мальчишке. — Не знаю, что там говорит мама, но давай ты, всё же, будешь мне верить, — попросил он. — Если хочешь быть со мной, будешь. Не сразу, не всегда сразу получается сделать то, что хочется, — вот такие мысли он в свое время закладывал в голову старшему сыну, сейчас пытался то же донести и до младшего, пусть еще и совсем ребенка. — Но пока, давай сразу договоримся, ты не будешь злить маму и вести себя будешь хорошо. Твоя комната — это твоя маленькая крепость, — продолжал Константинов, очень надеясь, что мальчишка примет такую своеобразную игру. — Представь, что ты рыцарь, который держит оборону. Договорились?