Вирджиния Эндрюс - Хевен
Китти появилась в одиннадцать часов, и мы с Кэлом до этого времени смотрели в гостиной телевизор. Остаток запеканки давно остыл и подсох, и наверняка она не была уже такой вкусной, как свежая, которую ели мы с Кэлом. Однако Китти съела запеканку с удовольствием, словно она только что из духовки.
– Это ты все сама делала? – спросила Китти, а потом повторила этот вопрос еще несколько раз.
– Да, мама.
– И Кэл тебе не помогал?
– Нет, мама, помогал. Он сказал, чтобы я не готовила крахмалосодержащие блюда, и помог с салатом.
– А ты мыла перед готовкой руки с лизолом?
– Да, мама.
– О'кей. – Она изучающе посмотрела на Кэла, на лице которого было ноль эмоций. – Ну что ж, убери со стола и пойдем спать наверх, только искупаемся.
– Отныне и впредь она будет спать здесь, внизу, – глядя в глаза Китти, заявил Кэл стальным голосом. – На следующей неделе, когда поедем за покупками, купим ей новую мебель вместо того старья, стоящего во второй спальне. Поставим туда широкую кровать, кресло, письменный стол, туалетный столик, а твой гончарный круг и все, что у тебя заперто по шкафам, оставим пока.
Мне сделалось по-настоящему страшно от того, как она посмотрела – вначале на него, потом на меня.
И все-таки она согласилась. Надо же, у меня действительно будет своя комната, собственная спальня – как у Фанни в доме преподобного Вайса.
Пошли дни, заполненные школьными занятиями и обилием домашней работы. Я рано вставала и поздно ложилась, убирала за Китти, даже если она приходила домой в полночь. Я обнаружила, что Кэлу нравится, когда я смотрю телевизор, сидя рядом с ним. Каждый вечер мы вместе готовили обед и ели вдвоем, если Китти еще не было дома. Я привыкала к школьной нагрузке, у меня появились друзья среди одноклассников, которые вовсе не находили мой язык странным. Никогда не говорили и о том, что думают о моей великоватой и дешевой одежде или страшных туфлях.
Наконец настала суббота, и я могла поспать подольше, да еще Китти разрешила нам с Кэлом поехать за мебелью для моей комнаты. В предвкушении этой поездки – события радостного и многообещающего – я с утра летала по дому, чтобы успеть разделаться с домашними делами. Кэл полдня был на работе, а пополудни должен был приехать домой на ленч. Интересно, что городские едят во время домашнего ленча? Пока у меня был лишь школьный опыт. Бедная мисс Дил часто старалась разделить содержимое своего принесенного из дому пакета с теми детьми в классе, которые недоедали. Я никогда не брала у нее сандвич, если она не заставляла меня сделать это. Мне нравился с ветчиной, салатом и помидорами, а Тому и Кейту – с арахисовым маслом и джемом, а больше всего, конечно, с тунцом.
Я почти что явственно слышала, как Том говорит: «Вот почему она приносит шесть штук, понимаешь? Разве может такая миниатюрная женщина съесть шесть сандвичей? Так что мы помогаем ей выйти из положения, когда съедаем их».
Я глубоко вздохнула, досадуя на себя, что уехала, не успев сказать спасибо мисс Дил, и снова вздохнула, подумав о Логане, который все еще не ответил на мое первое письмо.
Мысли о недавнем прошлом замедлили темп работы, и мне пришлось поторопиться. Я внимательно проверила качество уборки в гостиной и столовой на первом этаже и после этого завершила второй этаж. Я все еще надеялась обнаружить полки с книгами или книги, рассованные по шкафам, но так ни одной и не нашла. В доме не было даже Библии. Зато в журналах недостатка не чувствовалось. Издания со всевозможными скандальными историями Китти прятала в выдвижных ящиках, по ведению домашнего хозяйства – аккуратной стопкой лежали на кофейном столике. А книг – ни одной.
Мне предназначалась маленькая комнатка, которую Китти превратила в мастерскую для своих занятий керамикой. На одной из стен было навешено множество полок с крошечными зверьками и миниатюрными человечками, слишком маленькими, чтобы их можно было поставить в ее домашнюю печь для обжига. Вдоль другой стены стояли запертые шкафы. Я смотрела на них и думала, какие же тайны могут храниться за их замками.
Спустившись вниз, я аккуратно поставила грязные тарелки в посудомойку, заправила ее моющим средством, отступила назад, со страхом ожидая, что эта штука взорвется или начнет выстреливать тарелками, будто снарядами. Но проклятая штуковина продолжала работать, слушаясь деревенскую девчонку с гор. У меня возникло странное чувство ликования, словно, научившись правильно нажимать кнопки, я получила в руки контроль над этой городской жизнью. Мыть полы для меня не было в новинку, разве что здесь их требовалось натирать еще мастикой и читать инструкции на банках и бутылках. Поливая растения, я обнаружила, что многие из них вовсе не живые, а шелковые. Господи, не допусти, чтобы Китти узнала, что я полила искусственные.
К полудню я выполнила лишь четвертую часть инструкций. Много времени уходило на то, чтобы сообразить, как пользоваться той или иной машиной, потом убрать электрошнуры, приладить или снять всякие добавочные приспособления, положив их на прежнее место и в прежнем порядке. Господи, дома я все это делала одной старой щеткой.
Я запуталась в шнуре от пылесоса, когда хлопнула входная дверь со стороны гаража и появился Кэл. Он внимательно и как-то странно стал разглядывать меня, словно силясь понять, в каком я настроении и о чем думаю.
– Слушай, девочка, – произнес он с некоторым недовольством во взгляде. – Нет необходимости вкалывать, как рабыня. Она все равно не видит. Кончай это дело.
– Но я еще не помыла окна, не протерла все эти фигурки, не сделала…
– Сядь посиди. Передохни. Позволь мне приготовить ленч, а потом мы поедем покупать тебе мебель, это дело понужнее. А как насчет кино на десерт? Но вначале скажи, что тебе приготовить поесть.
– Мне все подойдет, – нерешительно произнесла я. – Но я же не закончила уборку.
Кэл печально улыбнулся, глядя на меня все с тем же странным выражением лица.
– Сегодня она раньше десяти-одиннадцати не вернется. К тому же сейчас идет фильм, который, я думаю, тебе стоит посмотреть. Надо же тебе иногда и отдохнуть, развлечься. Полагаю, что ты не особенно налегала на это дома. Вообще-то, Хевен, жизнь в горах, в сельской местности, не лишена приятных моментов. Где-то в горах бывает и красивая жизнь, мирная, спокойная, и там даже звучит красивая музыка…
Конечно, почему бы и нет?
Действительно, не так уж у нас все было плохо. У нас тоже были свои радости: мы бегали, смеялись, купались в речке, играли в игры, которые сами и придумывали, гонялись друг за другом. Плохие времена наступали, когда отец приезжал домой. Или когда мы голодали.
