Анна Велозо - Небеса нашей нежности
Что же ему теперь делать? Заявить на себя и других в полицию? В участке над ним просто посмеются. Скажут, что нет состава преступления, пока жертва не обратится к стражам закона. В целом это означало бы конец его карьеры. Его не возьмут ни на одну стройку, если станет известно, что он не на сто процентов лоялен к заказчику. Нужно было поддерживать друг друга в хорошие и плохие времена. А что будет, если Ана Каролина и донья Виктория узнают о его ужасном преступлении? На нем навсегда останется клеймо насильника, хотя сам он девочку не трогал. И как ему теперь общаться с сеньором Пассосом?
Лучше всего уволиться с этого проекта и больше с ним не сотрудничать. Он больше никогда не сможет смотреть Пассосу в глаза, не вспоминая об этом чудовищном эпизоде. Но как ему прокормить семью, если он откажется от прибыльного заказа? И как обосновать свое увольнение? Не мог же он пойти к Пассосу и сказать, что из-за этого случая дальнейшее сотрудничество невозможно. Так Энрике подчеркнет свое моральное превосходство, а Пассос такого не потерпит. Он позаботится о том, чтобы Энрике больше не получал заказов – ни от него, ни от других крупных стройподрядчиков.
Как ни поверни – Энрике пришел к выводу, что лучше всего ничего не предпринимать. Он усвоил урок и больше никогда не станет проводить свободное время ни с Пассосом, ни с другими заказчиками. Он попытается забыть о случившемся. И в будущем будет проявлять больше гражданского мужества.
На мгновение в его голове промелькнула мысль о том, чтобы извиниться перед девушкой или предложить ей компенсацию за случившееся. Но это было бы прямым признанием вины, а кто знает, как она этим воспользуется. Лучше не надо.
Забыть.
Стереть из памяти.
Глава 25
Об этом написали в газете. Антонио Карвальо пережил авиакатастрофу над Барра де Гуаратиба. Лишь благодаря усилиям оказавшихся неподалеку рыбаков его вытащили из обломков. Сейчас пилот находится в больнице с тяжелыми травмами.
Виктория чувствовала и облегчение, и тревогу. Облегчение – поскольку этот мужчина вряд ли будет представлять опасность для Аны Каролины, он не успеет выздороветь до ее свадьбы. Тревогу – поскольку это означало, что он не просто так перестал писать Ане Каролине любовные послания.
Как бы то ни было, сложившиеся обстоятельства представили донье Виктории прекрасную возможность воплотить свой изначальный план: она напишет этому Антонио письмо, выдавая себя за Ану Каролину, и даст ему понять, что все его попытки сблизиться останутся тщетными. Она не думала, что он заметит отличия в почерке. Во-первых, почерк у них был очень похож, во-вторых, вряд ли Ана Каролина вообще когда-либо ему писала.
Антонио!
Я очень расстроилась, узнав о том, что случилось с тобой. Молюсь, чтобы ты поскорее поправился и вновь смог летать. Надеюсь также, что ты воспользуешься временем в больнице, чтобы разобраться в своих чувствах и подумать о том, как твои упорные попытки ухаживать за мной влияют на нашу жизнь. Прошу тебя, перестань это делать! Если бы наши отношения переступили границы дружбы и переросли в нечто большее, для Энрике, меня, наших семей, а главное – для тебя это стало бы еще более ужасной катастрофой, чем твое падение…
Желаю тебе скорейшего выздоровления.
Твоя Ана КаролинаВиктория отложила перьевую ручку и еще раз прочитала письмо. Да, похоже на Ану Каролину. Женщина была довольна собой и своим коварным планом, хотя ей и не нравилось прибегать к таким средствам. Но иначе не получится. Она всеми возможными способами должна предотвратить сближение своей дочери и отпрыска этих сволочей Карвальо. Однако план нужно сохранить в тайне. Даже Леону она не могла открыться. В первую очередь Леону. Виктория надеялась, что ее план сработает.
Она сунула конверт в сумочку, собираясь отправить письмо, когда в следующий раз выберется в город.
Три дня спустя они с Леоном стояли на пирсе, глядя, как к причалу подплывает корабль, на котором из Парижа прибыли Жоана и Макс. Ну наконец-то! У Виктории было мало близких друзей, а подруг, кроме Жоаны, и вовсе не было. Когда-то Жоана приходилась ей золовкой, целую вечность назад. Тогда они блистали красотой и молодостью, Виктория была дочерью плантатора, кофейного барона. В Бразилии правил император, сохранялось рабство. Никаких автомобилей, только изобрели телефон, в первых особняках появилось электричество. Фотоаппараты нельзя было приобрести просто так, да обычные люди и не умели ими пользоваться. Не было ни граммофонов, ни радио. Сколь многое изменилось всего за одну человеческую жизнь! Мир стал совсем другим. Она стала совсем другой.
Когда Жоана вышла замуж за Педро, брата Виктории, девушки подружились. Они разделили боль из-за ранней смерти Педро, и вместе пережитые страдания сблизили их, как не сблизили бы счастливые воспоминания. Их дружба длилась годами, невзирая на разделявшее их расстояние. А может быть, как раз благодаря нему. Если тебе не приходится выносить с кем-то ежедневные хлопоты, легче любить этого человека.
Молодые в порт не пошли.
– Отправляйтесь на пляж, – разрешила им Виктория.
На самом деле именно этого ей и хотелось. Она пыталась избежать суеты, которая неизбежно поднялась бы, если бы на причал пришли эти две молодые пары. Если же Виктория встретит подругу сама, то Жоана сможет немного отдохнуть с дороги, не выслушивая бесконечную трескотню Марии. Виктория знала, что подруга одобрила бы ее идею. А с дочкой и зятем она и вечером успеет пообщаться. Корабль был огромен, настоящий океанский лайнер, чем-то похожий на печально известный «Титаник». Лодочки, сновавшие вокруг, казались крохотными. Виктория внимательно всматривалась в людей на борту, но никого не узнавала. Она волновалась не меньше других встречающих на пирсе. Леон сжал ее руку. Похоже, он всегда знал, что творится у нее в душе.
Когда корабль пришвартовался и на пирс сбросили трап, Виктория от волнения привстала на цыпочки.
– Я бы поднял тебя на руки, Sinhazinha, – улыбнулся Леон. – Но, мне кажется, это тебе не поможет.
– Откуда тебе знать, что мне поможет, а что нет, – раздраженно буркнула Виктория. – К тому же ты напрочь лишен чувства такта.
Улыбка Леона стала еще шире.
– Вот если бы Жоана волновалась перед встречей, над ней ты смеяться бы не стал.
– Ну конечно, не стал бы, – заявила Жоана, выныривая из толпы. – Вита! – Просияв, она бросилась подруге на шею.
Пока Виктория и Жоана бурно приветствовали друг друга, их мужья беспомощно переглянулись и пожали руки, а затем обменялись парой ничего не значащих любезностей. Они были чужими друг другу.
