Светлана Полякова - Лестница на небеса
— Познакомиться с моими родителями… А то они меня никогда не простят, если я их не познакомлю со своей… женой.
Она тихо улыбнулась и покачала головой.
— Что? — удивленно вскинул он брови. — Опять? Слушай, неужели тебе так важно, что думают про тебя окружающие? Важнее любви? Важнее Бога?
— Совсем не важно, — рассмеялась она. — Просто я не уверена в том, что это все-таки не ошибка… И еще — я ненавижу эти ЗАГСы. Я никогда туда не пойду… Понимаешь, Даниил, там выйдет какая-нибудь тетка и начнет изображать вершительницу судеб… И мне наверняка станет смешно. Если эта регистрация будет торжественной, я вообще все испорчу… А потом еще свадьба. Все пьяные, и бедные родители потратят кучу денег лишь на то, чтобы кто-то с кем-то подрался… Нет, все эти дешевые спектакли не для меня.
— Я и не говорил про это, — рассмеялся он. — Я вообще-то думал, что нас с тобой должен благословить Тот, благодаря кому мы встретились… Именно Он.
Она смотрела на него, широко распахнув глаза.
— Подожди, — сказала она. — Ты говоришь о… венчании?
— Конечно…
— Послушай, это на всю жизнь!
— А я что, собираюсь жениться на тебе на один год? — нахмурился он. — Это же нечестно! Во-первых, раз уж ты соблазнила меня…
— Я тебя не соблазняла!
— Хорошо, я тебя, — быстренько согласился он, уже не скрывая лукавую улыбку. — Все равно… Ты перед этим меня в себя влюбила. А я уже соблазнял… Потом. Но все равно нечестно, потому что я рассчитывал на всю жизнь. А ты ограничиваешь меня. Устанавливаешь сроки… Гадко это, ты не находишь?
Она все еще молчала. «Я не знаю, что мне делать, — думала она в растерянности. — Может быть, кто-то мне подскажет? А если я ошибаюсь? И я ведь могу ошибиться… Дай же мне знак, Господи!»
Она стояла спиной к окну и, когда увидела, что он пристально смотрит туда, спросила:
— Что?
Он не ответил, и тогда она обернулась.
— Нет, — прошептала она одними губами, уже уверенная в том, что, если она снова видит этот знак беды, все решено.
Лестница была почти невесома и призрачна, но она прекрасно видела тонкие перекладинки, словно сплетенные из золотых нитей. Она видела даже легкие тени ангелов, которые стояли по краям, и эти ангелы улыбались. О, они изо всех сил старались быть серьезными, но улыбка все равно проникала на их лица.
— Вот, радость моя, — сказал Даниил, обнимая ее сзади и прижимая к себе. — Это послание тебе… Незачем бродить одной в «обмороченной тьме».
— Это не… Она появляется перед бедой…
— Анна! — сказал он. — Почему ты всегда ждешь беды?
— Потому что так получается…
— Послушай, но это совсем не знак беды! Это же знак Его любви! Это Его согласие, Анна! Что еще Он должен тебе показать, чтобы ты это поняла?
Она смотрела и видела, как лестница становится радугой. Обычной с виду радугой после дождя… И вообще — может быть, им это привиделось… Но тут же она вспомнила, как читала в одной книге: радуга — это знак Господа.
Получалось, Он этого хотел?
Чтобы они были рядом?
— Я все-таки подумаю…
— Нет, — покачал он головой. — Твои мысли будут стопроцентно мрачными и неправильными. Ты найдешь кучу глупых доводов, как бы тебе не расстроить бедняжку «княгиню Марь Иванну». И поломаешь сразу две жизни… Свою и мою. Я не согласен. Если я решу, что моя жизнь так никчемна, что я могу посвятить ее всяким общественным глупым мнениям, тогда пожалуйста. Я уйду и предоставлю тебе полную свободу мыслей… Но не сейчас. Сначала ты должна подойти вон к той иконе. Взять меня за руку. И сказать: «Да, Господи… Я доверяю Тебе. Я буду женой этому человеку».
Она хотела ему возразить, но внезапно представила, как он уходит. Она говорит ему «нет», и он идет, с навеки опущенными плечами. Потом он исчезает в сумраке обнищавшего мира. Растворяется в боли…
«Он ведь прав, — подумала она. — В конце концов, почему я должна теперь подчиняться установленным правилам? Почему именно теперь я должна сделать то, чего от меня всегда требовали? Где та девочка, которая когда-то так отчаянно говорила: „Все больны, а ты один здрав?“ Разве то, что происходит теперь с миром, доказательство их правоты? Разве это не они циничны, грубы, жестоки и глупы?»
— Да, — сказала она, внезапно выпрямившись. — Да… Я согласна.
Глава 6
«ГОСУДАРЫНЯ, ЕСЛИ ТЫ ХОТЕЛА ВРАГОВ…»
Сомову понадобилась всего одна неделя. Да, всего одна, чтобы уладить все дела. Власть — великая штука… Сомову доставляло удовольствие видеть, как предпочитают с ним соглашаться даже те, кто в общем-то не одобрял его планы. В принципе, это тоже была демократия. Так, как он ее видел. Он отчего-то вспомнил старого монархиста, встреченного им во Франции. Старик был сухой и желчный. Когда они разговаривали на том рауте, этот потомок старинного рода и не скрывал своего презрения. «Демократия… Власть демоса… А чем вы отличаетесь от своих предшественников? Такие же…» Помнится, Сомов тогда округлил глаза возмущенно — как, этому старику противно грядущее счастье страны? И что он имеет против демократии?
Старик первый раз тогда рассмеялся. Невесело. «Да все, — сказал он. — Например, то, что чаще всего ей прикрывают темные дела… Например, убийства. Сократа убил демос. Воровство… Собственные интересы. А людям начинают кричать — вы же хотели этого. Вот вам рай на земле. А его нет, и быть-то не может… Если не согласиться, что десять заповедей не просто так Господу в голову взбрели. И Мамона, которой вы всех вынуждаете молиться, по сути своей двуликий Янус… С одной стороны Мамона, а с другой — Люцифер…»
С чего вдруг ему вспомнился этот эмигрант?
Не его это страна. И мнение его — последнее…
Или — дурное предзнаменование?
Сомов знал, что суд уже был. Иск был предъявлен в считаные секунды. Адвокат все состряпал быстро… Да и Олег не сопротивлялся. И он, Сомов, не подлец, как крикнула эта девица… Он же предоставил детскому приюту помещение. А храм… Что за храм-то без золотого купола?
Оставалось немного. Сделать так, чтобы новый владелец вступил в свои права. И как можно быстрее…
И хотя на самом деле именно он и был новым владельцем ночного клуба, документы были оформлены на Костика. Чтобы никто не припомнил его личной заинтересованности в этом вопросе. Пока он выглядел чистым и беспристрастным.
«С одной стороны — Мамона. С другой — Люцифер…»
Он недовольно поморщился. Почему он никак не может избавиться от этого воспоминания? И ведь разговор был два года назад… Старик-то уже помер, скорее всего…
Телефонный звонок заставил его вздрогнуть. Он удивился — откуда взялась эта тревога? Почему вдруг он начал бояться? Все-таки не в порядке нервы…
