Кристина Леманн - Разлучница
Жасмин стало плохо, и она не знала, как это объяснить: то ли от облегчения, то ли от беспокойства и горя. Очевидным было то, что Фальк все еще поддерживал связь с Николь.
— У меня она тоже денег просила.
— У тебя?
— У нее просто весьма туманные представления о жизни. Мне пришлось сказать, что у меня нет такой суммы, на которую она рассчитывала, и Николь, обидевшись, повесила трубку.
Адельтрауд от души рассмеялась.
— Значит, ей срочно нужны были деньги. Я не перестаю удивляться, сколько раз она нас обманывала. Надо было попросить Фалька проверить ее кредитоспособность. Иногда он делает такое для меня. У него просто нюх на всяческую ложь и липовые документы.
Сердце Жасмин, казалось, вот-вот выскочит из груди.
— Перед самой свадьбой Фальку удалось выяснить, что Тиллер — самый настоящий аферист. Не то чтобы мы отказались от Николь из-за банкротства ее отца, а просто нас возмутило, что она все это время знала о нем правду и молчала. Она даже расплачивалась чеками отца, подделывая его подпись! Понятно, что благодаря своему замужеству Николь хотела обеспечить себе материальную стабильность, прежде чем рухнет империя Тиллера. Мы были слишком доверчивы к Николь. Мне-то она никогда особо не нравилась, но нам очень хотелось, чтобы Северин наконец женился.
— Но почему? — вырвалось у Жасмин, которая так давно хотела об этом знать.
— Понимаешь, дитя мое… Возможно, мы с мужем были эгоистичны, думая о себе и своих годах. Нужно смотреть правде в глаза, Северин был…
Тут зазвонил телефон, и Адельтрауд, извинившись, поднялась с кресла, чтобы подойти к письменному столу. Она взяла трубку и стала внимательно слушать. Ее лицо застыло от напряжения. Потом, повернувшись к гостье, Адельтрауд задержала на ней свой обеспокоенный взгляд и с тревогой в голосе произнесла:
— Она как раз сейчас у меня. Хорошо, я перезвоню, как только мы… Не волнуйся. Она ведь уже не маленький ребенок.
Адельтрауд медленно повесила трубку.
— Звонил Фальк. Роня исчезла.
Жасмин вцепилась в подлокотники кресла.
— Что? Это точно?
— Она взяла с собой рюкзак, одежду и электронные шахматы. Кроме того, Роня разбила свою копилку. Лаура понятия не имеет, сколько денег там было, но Фальк говорит, что предположительно сто евро.
— Когда она исчезла? — Жасмин посмотрела на часы: было около трех часов.
— Лаура только сейчас заметила ее исчезновение. Она даже не знает, была ли Роня утром дома. В школе тоже уже никого не нашлось, кто бы помог выяснить, посещала ли она сегодня школу. Полиция пыталась разыскать ее на вокзале в Ростоке, но безуспешно.
— А Фальк думает, что она поехала в Берлин?
Адельтрауд кивнула.
— Скорее всего, они вчера поссорились. Я так до конца и не поняла, из-за чего именно. Похоже, Роня сказала, что сделала домашнее задание, а потом выяснилось, что девочка обманула его. А Фальк просто терпеть не может, когда ему лгут. Он говорит, что был раздражен и потерял над собой контроль. Роня, наверное, тоже. Она кричала на него, говорила, что ненавидит его и что она всем безразлична, кроме тебя. Поэтому Фальк и решил, что она отправилась к тебе.
Жасмин старалась подавить свое волнение.
— Да, у нее есть мой адрес и номер телефона, но она ведь совсем не ориентируется в Берлине. Как глупо, что у нее нет мобильного.
— Да-а-а… — протянула Адельтрауд, — именно из-за этого они постоянно ссорились с Фальком. Кто мог предположить, что все так обернется? Но мы хотели показать Роне, что не всегда можно иметь то, что хочешь. В результате снова все получилось шиворот-навыворот.
— Наверное, по поводу мобильного телефона вы заблуждались. Лучше бы он был у Рони. — Жасмин стала собираться. — Мне нужно немедленно ехать домой. Возможно, она приедет ко мне без предварительного звонка.
Не успела Жасмин войти в квартиру, как зазвонил телефон. На этот раз не мобильный. Звонила Петра.
— Я соединяю, — строго сказала секретарша.
Через несколько секунд в трубке послышался раздраженный голос Глории:
— Привет, Жасмин. Где тебя, черт побери, носит?
— Роня убежала.
— Кто?
— Дочь Фалька Розенштока пропала. Возможно, она отправилась ко мне. Поэтому я поехала домой.
— Золотце, можешь там и оставаться. Я тебя сию же секунду увольняю.
Жасмин рассмеялась.
— Рольф все-таки выяснил некоторые детали и все рассказал тебе.
— Если ты имеешь в виду, что за моей спиной снова свела Ахима Хансена с его невестой… Да, нам это известно. Боже мой, Жасмин, что с тобой творится?
На этот вопрос Жасмин не знала ответа, поэтому она предпочла промолчать.
— Как бы там ни было, увольнение надо письменно оформить. И подумай о том, что я должна выплатить твой залог.
Ах да, залог. Проработав столько лет, Жасмин чуть не забыла, что Глория взимала со всех сотрудников деньги, когда они вступали в должность, или ежемесячно вычитала определенную часть из их зарплаты. Это было рассчитано на случай увольнения, как, например, это сейчас произошло с Жасмин. Если в течение трех лет она надумает обратиться в прессу и каким-то образом принесет вред агентству, то не увидит этих денег.
— Можете поделить их с Рольфом, — с подчеркнутой небрежностью произнесла Жасмин.
— Золотце, мы не сделаем этого. А ты хорошенько подумай, стоит ли тебе отказываться от восьмидесяти девяти тысяч евро.
Так много? Казалось, что Жасмин больше не в состоянии трезво мыслить. Подкупны ли люди по природе? Кроме того, она больше не в силах была терпеть это «золотце». Положив трубку, она бесцельно ходила взад-вперед по своей маленькой квартире, не в силах собраться с мыслями. Жасмин была готова к увольнению, но этот телефонный звонок окончательно вывел ее из себя. Ей следовало узнать, за сколько месяцев ей еще заплатят. Как следует поступить в случае бессрочного увольнения? Нужно ли ей немедленно отказаться от своей дорогой современной квартиры и подыскать жилье поскромнее в районе Митте? Ее сбережений как раз хватит на переезд.
Некоторое время спустя ей позвонила Лизелотта и сказала:
— Мне очень жаль.
Жасмин поблагодарила ее. Рольф не позвонил. Вообще-то, он мог бы и предупредить ее. Хотя бы только предупредить. Вот в этом весь Рольф.
Жасмин включила компьютер, посмотрела время прибытия поездов из Ростока на станцию Лертер Банхоф и начала играть в шахматы. Вскоре ее беспокойство стало просто невыносимым. Она не могла сидеть дома и ждать, хотя понимала, что ринуться искать ребенка на улицы Берлина было просто неразумно. Жасмин взяла себя в руки.
В половине пятого раздался звонок в дверь. Она бросилась в прихожую и подняла трубку домофона, чувствуя, как у нее отлегло от сердца. Никто не отвечал. Нарушив правило предосторожности, она открыла дверь.
