Сьюзен Филлипс - Назови меня неотразимым
Вдруг, откуда ни возьмись, что-то метнулось к машине. Мег задохнулась и ударила по тормозам, но слишком поздно. Камень врезался в лобовое стекло. Мег уловила проблеск движения в подлеске, вырулила на обочину и выскочила из машины. Она поскользнулась на гравии, но восстановила равновесие и помчалась к деревьям, выстроившимся вдоль дороги.
Колючки цеплялись за шорты и царапали голые ноги, когда она нырнула в кустарник. Опять что-то мелькнуло, но она даже не смогла различить, человек ли это. Кто-то снова напал на нее, и ей надоело быть жертвой.
Мег углубилась в рощу, но не могла сообразить, в какую сторону идти. Остановилась, чтобы прислушаться, но не уловила ничего, кроме собственного прерывистого дыхания. В конце концов она сдалась. Тот, кто бросил камень, смылся.
Ее шатало, когда она вернулась к машине. Паутина трещин расходилась от центра лобового стекла, но, вытянув шею, можно было разглядеть перспективу достаточно хорошо, чтобы двигаться.
К тому времени как Мег добралась до церкви, ее гнев горел ровным управляемым пламенем. Ужасно хотелось увидеть пикап Теда, припаркованный у лестницы, но его там не было. Она попыталась воспользоваться своим ключом, но замок сменили, как и следовало ожидать. Мег протопала вниз по ступенькам и заглянула под каменную лягушку, понимая даже до того, как наклонила скульптуру, что новый ключ Тед для нее не оставил. Она походила вокруг еще какое-то время, пока не обнаружила камеру видеонаблюдения, установленную в кроне пекана, который когда-то осенял верующих, возвращавшихся с молитвы.
Мег погрозила в объектив кулаком:
– Теодор Бодин, если ты немедленно не приедешь и не впустишь меня, я разобью окно!
Она плюхнулась на нижнюю ступеньку, чтобы ждать, но затем вскочила и напрямик через кладбище поспешила к ручью.
Заводь манила ее. Она разделась до белья и окунулась. Прохладная приветливая вода сомкнулась над бедовой головой. Мег погрузилась до скалистого дна, коснулась и вынырнула. И снова опустилась в благословенную воду, чтобы смыть без остатка ужасный день. Охладившись, сунула мокрые ноги в кроссовки, прихватила грязную рабочую одежду и направилась обратно к церкви во влажном белье. Но, едва покинув укрытие деревьев, встала как вкопанная.
Великий Даллас Бодин сидел на черном гранитном надгробии, а его верный кедди Скит Купер стоял рядом.
Сыпля тихими проклятиями, купальщица нырнула обратно в рощу и натянула шорты и пропотевшую рубашку поло. Противоборство с отцом Теда наверняка разительно отличается от пикировок с женщинами. Мег протащила пальцы сквозь мокрые волосы, приказала себе не показывать страха и побрела на кладбище.
– Подыскиваете место будущего упокоения?
– Пока еще нет, – протянул Далли.
Он удобно устроился, вытянув длинные, обтянутые джинсами ноги, пятнистый свет высвечивал серебряные нити в темно-русой шевелюре. Даже в пятьдесят девять лет он оставался красивым мужчиной, особенно по контрасту со сморщенным невзрачным Скитом.
Вода хлюпала в кроссовках, когда Мег подходила.
– Бывает и худший выбор.
– Я в раздумьях. – Далли скрестил лодыжки. – Геодезисты явились на день раньше, и Тед отправился на полигон вместе с ними. Эта сделка с гольф-курортом может и состояться в конце концов. Мы обещали, что поможем транспортировать вещи в его дом.
– Я решила остаться здесь.
Далли кивнул, словно обдумывая внезапное заявление:
– Представляется не вполне безопасным.
– Здесь установлена по крайней мере одна камера видеонаблюдения.
Далли снова кивнул:
– По правде, мы со Скитом уже перевезли твои пожитки.
– Вы не имели права это делать!
– Как посмотреть. – Далли повернулся лицом к ветру, будто проверяя направление и силу воздушных возмущений, прежде чем нанести следующий гольфистский удар. – Поживешь у Скита.
– У Скита?
– Он не болтлив. И ты скорее согласишься побыть у него, чем иметь дело с моей женой. Могу добавить, что не люблю, когда она расстраивается, а ты постоянно огорчаешь ее.
– Она чертовски переживает из-за всей этой дьявольской неразберихи. – Скит переместил зубочистку из одного угла рта в другой. – Ничего с этим не поделаешь – Фрэнси есть Фрэнси.
– При всем должном уважении... – Мег заговорила как адвокат, но спокойная уверенность Далли напугала ее сильнее женских наскоков, – я не хочу жить со Скитом.
– Не понимаю, почему нет. – Скит опять перекинул зубочистку. – У тебя будет собственный телевизор, с моей стороны никакого беспокойства. Разве что при уборке.
Далли встал с могильного камня.
– Можешь следовать за нами, или Скит поведет твой автомобиль, а ты поедешь со мной.
Непоколебимый пристальный взгляд свидетельствовал, что решение принято окончательно и обжалованию не подлежит. Мег взвесила свои варианты. Вернуться в церковь прямо сейчас явно не удастся. Она не переедет к Теду. Пусть даже он не понимает почему. Таким образом, остаются гостевой домик Шелби и Уоррена Трэвелеров, гостиница, коттедж Франчески или обитель Скита Купера.
С морщинистым, вывяленным на солнце лицом и «конским хвостиком» Вилли Нельсона между лопаток Скит больше походил на бродягу, чем на легендарного кедди, заработавшего на поле для гольфа несколько миллионов долларов.
Мег собрала по крупицам свою гордость и свысока продекларировала:
– Я не позволяю соседям по комнате заимствовать мою одежду, но готова поучаствовать в пятничной вечеринке. Руками и ногами. Ты за меня. А я за тебя. Вот так-то.
Скит подвигал зубочисткой и взглянул на Далли:
– Похоже, жизнь повторяется.
– Вроде того. – Далли вытащил из кармана ключи от машины. – Слишком рано судить.
Мег понятия не имела, о чем говорят мужчины. Они пошли впереди нее, и она услышала смешок Скита:
– Помнишь ту ночь, когда мы чуть не позволили Фрэнси утонуть в бассейне?
– Это было действительно заманчиво, – отозвался любящий муж Франчески.
– Хорошо, что все-таки вытащили.
– Неисповедимы пути Господни.
Скит выплюнул зубочистку в кусты.
– Уверен, в ближайшие дни Всевышнему придется потрудиться сверхурочно.
Мег уже видела каменный домик Скита, когда впервые исследовала поместье Бодинов. Двойные окна обрамляли входную дверь желтовато-коричневого цвета. Американский флаг – единственный декоративный элемент – вяло свисал с шеста возле подъездной дорожки.
– Мы старались не слишком испортить твои вещи, когда перевозили, – пророкотал Далли, придерживая дверь для гостьи.
– Спасибо за заботу. – Мег вошла в безукоризненно чистое помещение, окрашенное менее интенсивно, чем дверь, которое почти полностью занимала пара громоздких исключительно уродливых коричневых кресел, обращенных к большому настенному плоскому экрану. Точно посредине над ним висело разноцветное сомбреро. Единственной уступкой эстетике был прекрасный ковер в коричневых тонах, вроде тех, что в офисе Франчески. Мег сразу заподозрила, что ковер выбирал не Скит.
