Барбара Брэдфорд - Быть лучшей
– Эй, Сэнди, что с тобой? – прервал его размышления Энтони, участливо склонившийся над ним.
Александр выпрямился.
– Да нет, все в порядке. Я просто забылся немного… последние несколько часов были, знаешь ли, довольно утомительными.
– Еще бы. Ладно, пошли в клуб.
Через десять минут Александр и Энтони вышли из дому и направились на Чарльз-стрит, где располагался клуб «Марк».
Вечер был прохладный и ветреный, и Александр закутался в пальто и сунул руки в карманы.
– Да, как там Сэлли? – спросил он, стараясь не отставать от Энтони.
– Все в порядке. Шлет тебе привет. Я сказал, что скоро ты у нас будешь, и это все.
– Хорошо.
Несколько минут они шли молча.
– Одно только странно, – пробормотал себе под нос Энтони.
– О чем ты? – Александр с любопытством посмотрел на него.
– Сэлли сказала, что Бриджит не дает ей покоя, все спрашивает, когда я вернусь домой. Ей не терпится поговорить со мной. А сегодня она и вовсе весь день взвинченная.
– Действительно странно. Хотя ваша экономка всегда казалась мне дамой эксцентричной.
– Правда? Гм… Может быть. Она немного сентиментальна, как большинство ирландцев. Ладно, забудем. Наверное, ерунда какая-нибудь, – оборвал разговор Энтони. Они как раз подходили к клубу.
Но он заблуждался. К нему с железной неотвратимостью подступали события десятилетней давности.
Глава 29
Наутро после возвращения Энтони в Клонлафлин полил дождь. Легкий туман мягко обволакивал оголенные стволы деревьев. На фоне свинцово-черного неба четко выделялись высокие дымовые трубы.
Переходя дорожку, рассекающую широкий газон, Энтони думал, как славно выглядит его дом даже в этот мрачный зимний день. Гармония симметричных линий, удлиненные окна, четыре пилястра у фронтона ласкали глаз. Построенный в стиле короля Георга внушительный особняк стоял на небольшом возвышении посреди чудесного парка. Из его многочисленных окон открывался прекрасный вид. Их было триста шестьдесят пять, по одному на каждый день года – странная причуда предка, который построил особняк в XVIII веке. Но втайне Энтони восхищался этой причудой. Стольких окон он не встречал нигде. Они придавали дому особое изящество. Благодаря им в доме круглый год было светло и просторно, а летом он и вовсе был залит солнечным светом.
Энтони был без ума от Клонлафлина. Это его родовое гнездо, самое любимое место на земле. Здесь он родился сорок лет назад и здесь в свой срок умрет. И тогда его сменит сын, Джереми, продолжая непрерывающуюся уже много столетий линию Стэндишей.
Мысли Энтони вернулись к Александру, и на него, как вчера вечером, когда он все рассказал Сэлли, снова накатила тоска.
Она встречала его в аэропорте, но по пути домой он промолчал. И даже дома сказал не сразу – только когда они остались вдвоем в спальне.
Услышав страшную новость, Сэлли расплакалась, и Энтони, как мог, утешал ее. Потом, чтобы хоть как-то приободриться, они начали строить планы в связи с приездом Александра. И все равно заснула Сэлли со слезами на глазах. Вместе со своим братом Уинстоном она росла в Йоркшире, рядом с Сэнди и Эмили. Так что дружба их началась в детстве. Сэнди был крестным отцом их сына Жиля, которому недавно исполнилось девять.
Энтони свернул налево, за угол, и вошел в дом через заднюю дверь. В маленькой передней он снял промокшие насквозь пальто и твидовую кепку, стащил зеленые сапоги по колено, сунул ноги в мягкие туфли и быстрым шагом направился по коридору в библиотеку.
В доме царила непривычная тишина.
Было только семь часов – Сэлли еще не спала, как младшие дети в детской. Усевшись за стол у окна, Энтони принялся разбирать почту, которая накопилась за время его недельной поездки в Лондон.
Энтони не слышал, как в комнату вошла экономка.
– Доброе утро, ваша светлость, – приветствовала его Бриджит О'Доннел. – Я не думала, что вы так рано встанете. Вчера-то приехали уже под ночь. Извините, что не затопила здесь камин.
– А, Бриджит, доброе утро. Ничего страшного. Мне не холодно.
– Чайник уже кипит. Сейчас подброшу дров в камин и принесу чай с тостами.
– Спасибо, – рассеяно откликнулся Энтони, не отрываясь от бумаг. Он хотел спросить Бриджит, чем она собиралась поговорить с ним, но раздумал. Лучше сначала подкрепиться. Бриджит бывала иногда на редкость словоохотливой, так что для разговора с ней требовалось терпение. А он с утра был не в настроении.
Энтони слышал, как Бриджит зажигает спички, шелестит бумагой. Вскоре поленья затрещали, и дым со свистом устремился в трубу. Гулко заухали мехи, скрипнула железная заслонка. Покончив с камином, Бриджит отправилась на кухню.
Энтони потянулся к письму. Судя по почерку, оно было от Джереми, только что вернувшегося в школу-интернат после рождественских каникул. Интересно, что так быстро понадобилось его старшему сыну и наследнику? Наверняка деньги. Десятилетним школьникам вечно не хватает денег. Энтони улыбнулся. Джереми напоминал ему себя в этом возрасте. Но иногда парнишка беспокоил его. Физически Джереми был слабоват, у него не было цветущего здоровья, которым отличались Жиль и Индиа, так что Энтони – как и Сэлли – все время приходилось подавлять соблазн побаловать его.
Энтони проглядел письмо. Как обычно, это был поспешный и далеко не полный отчет о том, как прошли несколько дней после возвращения в школу. Внизу, в приписке, были подчеркнуты слова: «Пришли мне, пожалуйста, поскорее денег, папа. Пожалуйста».
Бриджит появилась с подносом раньше, чем он ожидал. Пришлось отложить письмо.
– Где накрыть вам, ваша светлость?
– Да прямо здесь, на столе, – ответил Энтони, отодвигая в сторону просмотренные бумаги.
Бриджит поставила поднос, а потом, обогнув большой стол, остановилась прямо напротив хозяина.
Энтони налил себе чая в большую чашку, добавил немного молока и посмотрел на экономку.
– Ну, в чем дело, Бриджит?
– Мне надо поговорить с вами, милорд. Это очень важно.
– Как, прямо сейчас?
– Да, сэр, лучше бы сейчас. Мне бы хотелось покончить с этим как можно быстрее.
– Хорошо. – Энтони подавил вздох.
Он намазал хлеб маслом, положил поверх него свой любимый апельсиновый джем, отхлебнул чая. Экономка молчала, тогда Энтони сказал: – Ну, Бриджит, давайте, что там у вас. И не нависайте надо мной, вы же знаете, я этого терпеть не могу. Сядьте, пожалуйста.
Она опустилась на стул, нервно сплела руки на коленях и уставилась на него своими темно-голубыми глазами. Граф, терпеливо ожидая, когда она наконец откроет рот, жевал тост. Брови его были вопросительно подняты.
– Не знаю, как и начать, – медленно проговорила Бриджит.
