Елена Озерова - Ноктюрн для двоих
— Так. — Она подняла серьезные черные глаза на Лену. — Это что было. Была у тебя долгая дорога к бубновому королю и марьяжная постель. Поперек дороги стоят короли треф и червей. Болезнь и удар, но все обошлось. Так говорю?
Лена кивнула. Но тут не было ничего удивительного: Джамиля же прекрасно слышала их со Светкой разговоры.
— Так. Кладу, что сейчас. Дорога, опять дорога. На перепутье жизни стоишь. Дама пик, зложелательница, через нее — удар. Очень она хочет навредить тебе, но сил у нее немного. Любовь. Большая любовь бубнового короля, и твоя любовь взаимно. Так говорю?
Лена опять кивнула. Вроде верно. Кто же эта зложелательница — дама пик? Не иначе как Оксана Антоновна!
— Слушай дальше. Кладу, что будет.
Джамиля снова перетасовала карты, пошептала что-то над ними и снова начала раскладывать свой узор.
— Две любви за тебя борются, бубновая и червовая. У тебя на сердце бубновая ложится, но черви — семья — не отпускают. Дальше… Дорога дальняя. Будто поедешь куда-то за море. Не собираешься?
— Да нет. Куда мне ехать, — усмехнулась Лена.
— Значит, сама еще не знаешь, а карты уже знают и говорят, — серьезно сказала Джамиля.
Она снова перетасовала карты.
— Желание твое сбудется, но не так скоро, как ты задумала.
— Но главное — сбудется?
— Точно говорю. А теперь — самое главное. Тащи три карты. Правой рукой от себя.
Лена вытащила. Джамиля бросила их рубашками вверх, отсчитала и вытащила из колоды еще три карты.
— Твою судьбу открываю.
Открыла и несколько секунд смотрела на непонятные фигурки. Потом подняла взгляд на Лену — в черных глазах был откровенный испуг.
— Но есть же джокер, — пробормотала Джамиля. — Ведь есть. Джокер-то ведь выпал…
— Что? Что? — не выдержала Светка. — Говори скорей!
Джамиля смешала карты и собрала их снова в колоду.
— Большие перемены. — И дальше говорить отказалась. Снова легла и уткнулась в свой журнал. Лена со Светой переглянулись и недоуменно пожали плечами.
— А что дальше-то? — на всякий случай спросила Света.
— Я же сказала — перемены. — Джамиля даже не подняла голову, всем своим видом демонстрируя — сеанс окончен.
— Стоило огород городить, — пробурчала Света и разочарованно поднялась. — Так ничего толком и не сказала. Про перемены и так понятно было.
Но весь вечер Лена нет-нет да и ловила на себе растерянный взгляд Джамили. Однако, как только глаза девушек встречались, Джамиля тут же делала вид, что, кроме журнала, ее ничего не интересует.
Эти взгляды заметила и Света. Когда Лена отправилась умываться на ночь, она подсела на постель к Джамиле:
— Может, сейчас скажешь, что ты там увидела?
Джамиля насупилась:
— Ну, тебе-то зачем?
— Жалко девчонку. Может, помочь чем смогу…
— Не сможешь. Смерть от болезни и совсем скоро, в течение года — вот что ей выпало.
— Как смерть? Она же здорова?
— Откуда мы знаем?
— Но ведь врачи ее осматривали…
— Ну и что. Сегодня здорова, завтра нет.
— Да так не бывает!
— Карты не врут, — убежденно сказала Джамиля.
— Чтобы здоровая молодая девка померла за год от болезни? Не верю.
— Дело твое. Но карты сказали — смерть. Правда…
— Что?
— Выпал джокер. А джокер — значит, есть какая-то надежда. Джокер изменчив, но иногда перемены бывают и к лучшему.
Пояснить что-либо еще Джамиля категорически отказалась.
11
Вот уже второй час Лена и Игорь бродили по Сокольникам. В это время года в парке было полно народу. Правда, день выдался пасмурный, но дождь так и не собрался.
— Может быть, все-таки пойдем где-нибудь посидим? — в который уж раз предложил Игорь. — Ты устала.
— Да нет. Мне как-то не хочется снова оказаться в четырех стенах. Давай лучше попробуем найти укромное местечко.
Укромное местечко нашлось во фруктовом саду за загородкой. Калитка в сад была заперта, но это никому не мешало: в двух шагах от нее в заборе кто-то выломал две доски, и все желающие могли проникнуть в сад беспрепятственно.
Они нашли скамейку, укрытую от посторонних глаз высокими кустами. Игорь обнял ее. Лена уткнулась лицом в его грудь, вдохнула родной запах, и слезы опять навернулись на глаза. Она не удержалась и всхлипнула. Он еще крепче прижал ее к себе:
— Ну что ты, родная, не надо. Ничего же не поделаешь.
— Я даже не знаю, почему это произошло! Что я делала не так?
— Не вини себя. Перенервничала, переволновалась… Давай это переживем вместе и…
— И что?
— У нас ведь могут быть еще дети. И обязательно будут.
— Но уже не этот.
— А может быть, и этот. Он просто умный малыш — решил, что лучше ему родиться немного попозже, когда его родители уладят всякие посторонние проблемы и будут готовы заниматься только им.
Лена подняла на Игоря заплаканные глаза:
— Ты правда так думаешь?
— Конечно. Душа-то бессмертна. Так что наш малыш еще будет с нами.
Он поцеловал ее в макушку и потерся щекой о ее волосы. Какое-то время они сидели молча. Потом Игорь спросил:
— Ты решила, когда поговоришь с мужем?
Лена вздохнула:
— Даже не знаю. С тех пор как я вышла из больницы, он какой-то… странный. Иногда смотрит на меня так, что мне страшно делается.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Да нет, не за себя. За него страшно. У него глаза бывают просто безумные. И еще…
Лена колебалась, не зная, стоит рассказывать это или нет. Вчера ночью она проснулась и увидела, что Славик плачет. Нет, конечно, не рыдает в голос. Он сидел на краю дивана, смотрел на нее, и по его щекам катились слезы. Лена не знала, как на это реагировать, и притворилась спящей. Ей было так его жалко, что впору самой заплакать.
— Что — «еще»? — Игорь встревоженно посмотрел на нее.
— Да нет, ничего. Не помню, что хотела сказать.
Игорю, пожалуй, это лучше не рассказывать. Чтобы отвлечь его внимание, Лена спросила:
— А где мы будем жить? Ты что-нибудь придумал?
— Есть у меня один план. Если получится, мы снова разбогатеем.
— Да ну!
— Правда, с Онассисом я соперничать не смогу, но на вполне приличную жизнь хватит.
— Ты решил снова заняться фотографией?
— А я никогда ее и не бросал. Даже когда был в Сербии. Делал репортажи для одного французского пацифистского журнала.
Лена хлопнула себя рукой по лбу:
— Ох, какая же я дура!
Игорь удивленно взглянул на нее:
— Несколько неожиданное заявление.
— Ну да! Когда я выясняла, чем ты занимался, я подозревала, что ты фотографию не бросил, а просто переквалифицировался. И пересмотрела в Ленинке все наши издания, а в зарубежные заглянуть не догадалась.
