Моя в наказание (СИ) - Акулова Мария
Колеблется несколько мгновений. Я бы хотела, чтобы передумал, но он решает по своему.
Опускает на простыню и подталкивает ко мне.
— Это тебе.
Я не тянусь за подарком. Смотрю на него и медлю.
Сглатываю, поднимая взгляд.
— Мне ничего не нужно, я уже говорила.
Прикрывает глаза на пару секунд.
Открыв, с нажимом поясняет:
— Мне нужно. Открой.
— Я кольцо не возьму.
— Это не кольцо.
Сдаюсь. Беру в руки коробочку и открываю, чтобы увидеть баснословно дорогой ювелирный гарнитур. Подобные были у нескольких своих клиенток. Он стоит дороже, чем моя злосчастная машина.
Сердце подскакивает, но не из-за восторга, хотя украшения и правда великолепны.
Поднимаю глаза на Айдара. Он ждет моих эмоций. А их особо нет… Только в сексе.
— Спасибо, но ты знаешь, что это лишнее.
— Наденешь?
Взращенная лучше всех вместе взятых качеств покорность подмывает послушно кивнуть, но я перевожу голову из стороны в сторону.
Закрываю крышку. Возвращаю на постель.
— На свадьбу Сафие. В быту носить — слишком шикарно. Ни к чему…
Айдар принимает мой ответ. Иногда мне кажется, он все на свете примет. И это тоже убивает.
Нас расшатало до неспособности обрести нормальный баланс. Это так больно, на самом-то деле…
Бывший муж кивает и встает. Наклоняется за футболкой, которую, судя по всему, спешно стягивал.
Сейчас он пойдет в душ. Потом — я. Может быть мы еще раз займемся сексом, пока дочки нет дома. Может быть позавтракаем.
Для той же Ирины наша жизнь стремительно налаживается. Но мы все так же чувствуем слом. И что с ним делать — я до конца не знаю.
— Айдар, — окликаю его, он оглядывается уже у двери в ванную.
Нужно улыбнуться, Айка. Улыбнуться и сказать «спасибо, я о таких подарках и не мечтала. Надену куда-то обязательно».
Но язык завязан узлом. Я прошу его:
— Не дави на меня. Ты знаешь, что так делать нельзя.
Имею в виду сразу и то, что своими действиями повышает риск зачать еще одного ребенка, когда между нами слишком шатко, и подарок.
И он тоже прекрасно знает, что должен сделать. Улыбнуться. Подмигнуть. Сказать: «хорошо, Айлин-ханым. Отныне все по согласованию», но и он не готов говорить то, во что не верит. Поэтому я получаю прямой взгляд и честное:
— Не могу. Слишком страшно.
Глава 38
Айлин
Гостиную заполняет громкая задорная музыка. Я чувствую себя уставшей, но ужасно довольной. Улыбаюсь и хлопаю в ладоши в такт с выбранной дочерью крымскотатарской народной мелодией.
Не знаю, откуда это взялось, но в нашей с Айдаром малышке зашита невероятная грациозность. Она так четко контролирует плавные движения своих по-детски пухленьких ручек и ножек, поворот головы, чувствует музыку и настроение танца, что сердце замирает от гордости.
На ней — миниатюрный, самолично раскроенный и кропотливо расшитый бисером и бусинами народный костюм. На головке — фырланта [10] с легкими блестящими монетками.
В новом детском саду послезавтра мероприятие — детки будут рассказывать о разных народностях. Их кухне, традициях и культуре. Перед Сафиком выбор, конечно же, не стоял. Она выбрала свою.
Мы сделаем курабье, янтыки, почти выучили стих Бекира Чобан-заде [11]. Судя по всему, будем еще и танцевать.
Костюм я достала из наших прошложизненных вещей. Еле нашла. Простирнула его, когда проглаживала — Сафие увидела. Попросила примерить. Потом музыка включила и понеслось…
Она стреляет в меня глазищами и двигает шеей из стороны в сторону, из меня смехом выплескивается восторг. Я так не умею. Ни шеей двигать, ни кокетничать.
Поворачивается спиной, смешно-смешно крутит попой. Это уже мамба или бачата. Я не сдерживаюсь. Давно хотела, но только сейчас тянусь к телефону.
Включаю камеру.
— Анне, зачем? — Сафие оглядывается, замечает несанкционированную съемку и грозит мне пальчиком. Раньше обожала «быть моделькой», а в последнее время уже артачится. Меняется. Растет. Протестует.
— Для папы.
Хмурится, недолго думая, а потом соглашается.
У меня сердце ускоряется сразу и из-за того, что назвала его «папой» так просто, и из-за того, что это уже записано на видео.
Сафие снова поворачивается ко мне лицом и продолжает свой танец. Я слежу за дочерью, то глядя прямо на нее, то в экран.
Лучше всего у нее получается, когда она напрочь забывает о сьемке. Отдается процессу, а я никак не могу нажать на стоп. Хочется снимать и снимать.
Еле-еле заставляю себя. Колеблюсь, обрезать ли начало. В итоге решаю, что нет. Мне сложно перед ним раскрываться, но и совсем холодной оставаться я тоже не хочу.
Как когда-то он — маленькими шажками, выталкивая из себя скупую любовь.
— Папе ср-р-разу отправишь? — Сафие видит, что я опустила руки. Забывает обо всем и несется ко мне.
Упирается локтями в диван и падает на него животом. Заглядывает в мобильный.
Я смотрю на нее мельком, а потом снова в переписку с ее отцом.
Сердце ускорилось.
Он уехал ранним утром. В последние дни так каждый день. Много работы.
Я не смогла попросить, чтобы приезжал пораньше, признаться, что мы с Сафие ужасно скучаем. Хотя и знаю, что он хотел бы что-то такое услышать. А вот клянчить не стал бы.
Теперь же я использую нашу дочь, чтобы завязать диалог.
— Да, балам [12]. Отправляю.
Сафие следит за тем, как грузится видео, а потом снова отталкивается от дивана. Ее музыка зовет.
А меня — загоревшийся зеленым активный статус пользователя.
Айдар открывает сообщение сразу же после доставки. Смотрит все три минуты. А я печатаю пока:
«Репетирует перед послезавтра. Ты сможешь быть?»
Видео вызывает у отца Сафие дикий восторг. Под него летят разом все возможные реакции. Сердце. Огонь. Еще одно — горящее. Подозреваю, он их вообще использует впервые. Просто, чтобы показать, насколько правильно я поступила.
Хочу я того или нет, но это отзывается трепетом в груди. Меня дико тянет к нормальности.
«Она охуенная у нас»
«Обожаю»
Из Айдара фонтаном выстреливает восторг. Несдержанный и может чуточку грубый, но я улыбаюсь.
Знаю, что обожаешь. Чувствую это.
Хочу извиниться за свои слова про недоверие как к отцу, но что-то тормозит.
Отмечаю оба его сообщения сердечками. А он пока печатает:
«Во сколько послезавтра? Я забыл»
Признание не злит. Я прекрасно понимаю, что Айдар Салманов — очень занятой человек. И к свалившейся снегом на голову беспомощной жене в комплекте с требующей заботы и внимания малолетней дочери он был не готов.
Тем не менее, справился на двенадцать по двенадцатибалльной.
«В одиннадцать»
И добавляю:
«Это не обязательно. Если сможешь. Если нет — я запишу»
Даю ему возможность слиться, не чувствуя при этом вины, но ему мои подачки не нужны:
«Подстроюсь»
«И спасибо, Айлин»
Улыбаюсь вяло, вместо ответа — шлю еще одно сердечко.
С выдохом опускаю мобильный на колени. Сафие продолжает выплясывать, а я вдруг чувствую себя эмоционально выпотрошенной. Смотрю на нее, и осознаю, что сердце кровью обливается из-за нас с Айдаром.
Я вытолкнула себя из абсолютной апатии. Вернулась к ребенку. За его счет почувствовала вкус жизни. А что в ответ дала? Пью его. Выматываю. Эгоистка…
Музыка вдруг начинает противно резать слух. Старый ворчливый еж ворочается в груди. Пытаюсь справиться с сопротивлением. Вернуться в диалог и написать что-то теплое. Личное.
Для него. От меня.
Но не успеваю. Телефон оживает звонком. На экране слишком официальное, как для разнообразия вызываемых им чувств, «Айдар».
Спускаю ноги с дивана.
