Телохранитель (ЛП) - Малпас Джоди Эллен

Ками стоит в дверях, её лицо залито слезами. Рана в моём сердце расползается, раскалывая его надвое.

— Ками, — я осторожно продвигаюсь вперёд.

Она разворачивается и убегает.

— Ками! — я выскакиваю из кухни и пулей несусь по коридору, видя, как она исчезает за входной дверью. — Ками!

— Держись от меня подальше! — кричит она, убегая по улице и запрыгивая в свою машину.

— Нет! — я продолжаю бежать за ней, мои ноги почти онемели от напряжения. — Ками, пожалуйста!

Её машина с рёвом оживает, и она мчится по дороге, петляя повсюду. Она убьёт себя, чёрт возьми!

— Блядь! — я бросаюсь к своей машине, запускаю двигатель, выезжаю и разворачиваюсь вслед за ней. Она едет чуть впереди благодаря тем нескольким минутам моего замешательства, но её машина в поле моего зрения. Она сворачивает налево в конце улицы, едва приостанавливаясь, чтобы проверить, нет ли встречных машин. — Ради всего святого, ангел! — я вжимаю педаль в пол, готовый прорваться сквозь любые транспортные средства, которые встанут у меня на пути. Я резко поворачиваю руль, машину заносит, но я выравниваю её, при этом, едва не задев чёрное такси.

Я сбиваюсь со счёта, сколько поворотов я делаю, преследуя её. Она на пять машин впереди, ведёт машину беспорядочно и неуклюже, пытаясь убежать от меня. Я ей не позволю этого. Она никуда не денется. Я заставлю её понять и выслушать меня.

Мои надежды поймать её крепнут, когда я замечаю впереди Чаринг-Кросс-Роуд. Неважно, в какую сторону она пойдет, налево или направо, она будет зажата машинами. У неё не будет другого выбора, кроме как остановиться.

Она поворачивает налево. Я вытираю капли пота со лба и хватаюсь за руль, мчась, чтобы проехать мимо светофора до того, как он загорится красным.

— Блядь! — он переключаются на жёлтый, и я вижу миллион пешеходов, стоявших на обочине тротуара, ожидающих, чтобы перейди дорогу, как только загорится зелёный человечек. Я же не собираюсь ждать. Я нажимаю на тормоза, машина с визгом останавливается, прежде чем врезаться в группу туристов, я с силой упираюсь руками в руль и ёрзаю на сиденье. Они все застыли посреди дороги, глядя на меня с камерами в руках.

Я громко выдыхаю, когда вижу, что все целы.

— Чёрт! — я выпрыгиваю из машины и бегу за угол, впервые в жизни молясь о том, чтобы движение было встречным.

Я вижу её. Её красный — «Мерседес» — стоит вдалеке, застряв в пробке. Я срываюсь на бег, бегу по центру дороги, мне кричат и сигналят. Другая полоса свободна, и я вижу, как бампер её машины выступает несколько вперёд. Она собирается повернуть. Я двигаю ногами с ещё большей силой, догоняя её. А потом дверь её машины распахивается, и я наконец могу увидеть её лицо.

— Не уходи от меня, Ками! — кричу я.

— Стой! — кричит она, и как будто внутри меня нажимается кнопка «стоп», и я останавливаюсь. — Не подходи ко мне, Джейк!

Я поднимаю ладони вверх в знак капитуляции, при этом тяжело дыша от усталости.

— Просто позволь мне объяснить, — прошу я, мне не нравится расстояние в пятьдесят метров, между нами. Мне нужно прикоснуться к ней, подержать её, пока я говорю ей.

— Ты женат! — её голос срывается, её обвинительный тон меняется на полностью опустошённый. — У тебя есть дочь! Ты солгал мне!

— Нет! — я качаю головой, делая шаг вперёд, но останавливаюсь, когда она в ответ на моё движение отступает на шаг. — Я был женат, Ками. Больше нет.

— Ты лжёшь!

— Я, блядь, не вру! — я сжимаю кулаки, зная, что мне необходимо всё-таки сказать эти слова, прежде чем возможно, я потеряю её навсегда. — Она мертва, Камилла. Моя жена, чёрт возьми, мертва.

Она смотрит на меня пустыми глазами, это заставляет меня продолжать.

— Эта женщина — сестра моей жены. Я вернулся с задания и застал свою жену в постели с моим лучшим другом!

— Что?

Воспоминания почти заставляют меня подойти к ближайшей стене и разбить себе об неё голову, чтобы унять их. Но мне нужно быть настойчивым. Мне нужно продолжить.

— У нас был ребёнок, ангел. Пока я был на службе, она родила нашего ребёнка. Я должен был вернуться домой, чтобы стать отцом и мужем. Я вернулся на неделю раньше. Думал, что обрадую её. Но нашёл её в постели с моим лучшим другом, — я заношу свой кулак вверх и ударяю им себя по лбу. — У них был роман, пока я сражался с грёбаным миром! — я смотрю на её лицо, физически дрожа от вернувшегося гнева и чистого, необузданного страха. — Я сам убедил себя, что ребёнок не мой.

Ками выглядит так, словно она в состоянии шока. Я могу её понять. Мой мир рухнул в тот единственный день. Я умирал четыре долгих года и только сейчас благодаря ей вернулся к жизни.

— Я нашёл их в постели и ушёл, — я заставляю себя продолжать. — Моя жена погналась за мной. Села в свою машину и погналась за мной. Она превысила скорость, — я крепко зажмуриваю глаза и смотрю на небеса. Она где-то там, наверху, наверное, смотрит на меня сверху вниз и думает, что сейчас я получаю то, что заслуживаю. — Автобус протаранил её машину. Её смерть была подтверждена на месте происшествия.

Все ужасные событие, которые я наблюдал как в замедленной съёмке в зеркале заднего вида несколько лет назад, словно вновь ожили. Ясные и яркие. Я вновь умирал внутри.

— О Боже мой, — читаю я слова сорвавшееся с её губ, как раз перед тем, как она подносит ладонь ко рту и прикрывает его.

— Я вернулся на войну, — я борюсь со своей агонией, заново переживая каждую секунду своего прошлого. — Я чувствовал, что это всё, что у меня осталось. Я потерял всякое чувство уважения к своей жизни. Ради спасения жизни других. Я больше не хотел здесь находиться. Жить. Они уволили меня после того, как медицинская комиссия сочла меня сумасшедшим. Просто жить стало для меня формой непрерывной пытки, — я пытаюсь проглотить подступивший комок в горле. Не выходит. И я позволяю слезам застлать глаза, и мой голос срывается. — Потом я встретил тебя.

Она хватается за борт своей машины, чтобы не упасть. Теперь гудки ревут, постоянно и пронзительно, и я смотрю по сторонам, чтобы увидеть, что движение продолжается, медленно, но оно продвигается, водители объезжают машину Ками, блокирующую дорогу.

— Почему ты мне не сказал? — спрашивает она, не обращая внимания на хаос образовавшейся вокруг неё.

Я признаюсь.

— Я был слишком озлоблен и расстроен, чтобы смотреть правде в глаза. Моя жена предала меня. Я даже не мог найти в себе силы простить её, даже после её смерти. Я ушёл. Ушёл. Забыл. Я превратился в ненавистного, озлобленного ублюдка, Камилла. Моей дочери было лучше без меня. Я не хотел отравлять её своей чернотой.

Она вытирает глаза, оглядываясь вокруг, как будто толпы людей могут дать ей какой-нибудь совет, что делать.

— Ками, я люблю тебя! — я буквально кричу это, просто чтобы быть уверенным, что она это слышит, я поднимаю руки, прежде чем устало опустить их. Она смотрит на меня, слёзы всё ещё текут по её щекам. — Ничто из того, что мы пережили вместе, не было притворством. Ни одной секунды.

— Ты должен был сказать мне.

— Я хотел рассказать тебе. Мне просто нужно было всё прояснить самому, прежде чем я смог бы объяснить всё тебе. Мне нужно было увидеть свою дочь, начать всё исправлять. Я хочу всё исправить. Ты заставила меня увидеть, что я могу это сделать.

Она опускает взгляд, кивает, и моя надежда возрождается, когда она делает шаг. Она идёт ко мне. Я мысленно прошу о том, чтобы подошла ближе. Мне никогда прежде не нужно было обнимать её так сильно, как сейчас. Она делает шаг, и, не желая откладывать поддержку, в которой мы оба нуждаемся, я тоже иду к ней навстречу.

Я игнорирую продолжающиеся звуки автомобильных гудков, кричащих вокруг нас, моё внимание сосредоточено только на том, чтобы вернуть Ками туда, где ей место. В мои объятия. Она снова вытирает глаза, поднимает голову, и когда же она оказывается совсем близко ко мне, в её глазах светятся облегчение и надежда.

Но затем громкий визг шин добавляет новый звон в ушах, и я замечаю, как всё меняется, потому что мы оба начинаем искать источник этого резкого звука.