Охотник - Шэн Л. Дж.

Пора выяснить, кто я такая.

В чем я хороша, что для меня важно.

Пришло время выбраться из раковины и начать жить. И это очень пугало.

– Ты даже не попыталась. Ты просто ушла. – Он махнул рукой в сторону клуба.

– И что? – Я пожала плечами. – Это моя карьера. Моя мечта. Мое право.

– И моя репутация, – возразил он, ткнув себя пальцем в грудь. – Ты могла проиграть несколько очков. Теперь я выгляжу некомпетентным.

– Ах, – я улыбнулась. – Вот и тайное стало явным. Значит, ты правда хотел, чтобы я потерпела поражение, только не сокрушительное.

У Джунсу вытянулось лицо.

– Что? Нет! Я…

Я наклонилась вперед, намеренно коснувшись губами его носа. Почувствовала, как мурашки побежали по его коже. Мы никогда не оказывались так близко друг к другу.

– Я знаю, что вы сделали, Джунсу. Вы с Ланой. Знаю о вашей сделке. Лана призналась во всем Хантеру, когда пыталась соблазнить его у тебя в кабинете. Ты сам себе удружил. Теперь у меня есть свидетель и письмо на три страницы, которое я оставила каждому из судей комитета. Скоро они их найдут, если еще не нашли. Точно такое же письмо я отправила в Олимпийский и паралимпийский комитеты США. А теперь, если позволишь, мне пора в полицейский участок, где Хантер Фитцпатрик, он же «мальчишка», уже дал показания по моей просьбе.

Я поклонилась, как он учил, когда только начал меня тренировать, насмехаясь над знаком уважения, который мы демонстрировали друг другу по его требованию.

– Нет! – в отчаянии рявкнул Джунсу, дергая меня за руку.

Я прыгнула в водительское кресло и тут же заблокировала двери, пока он не успел меня схватить. Джунсу принялся барабанить ладонями по стеклу, через которое его голос звучал приглушенно.

– У нее были деньги! Мне нужно было оплачивать колледж сына!

Я завела машину, чувствуя, как глаза щиплет от слез. Я не осмеливалась позволить им пролиться.

– Сейлор! Ты разрушишь мою карьеру, если сделаешь это! Мою семью! Мою репутацию!

Я выехала задом с парковки и помчалась по улице, по которой ездила каждый день. Она хранила воспоминания, частичку моего сердца и разбитую мечту, которую я оставила в прошлом.

Я знала, что после случившегося никогда не смогу на нее ступить.

К ночи подробности скандала с Джунсу и Ланой были во всех новостях. Мне звонили и спрашивали, не хочу ли я пройти состязание с другим соперником, поскольку Лане, после всего, что она натворила, не светит попасть на Олимпиаду в обозримом будущем. Я отказалась. Место на Олимпиаде по умолчанию досталось тридцатитрехлетней матери четверых детей из Индианы. У нее были безумные показатели.

Мама, папа и Сэм собрались вокруг меня в гостиной, пока мы смотрели ее интервью. Они опустили ладони мне на спину, плечи и руки.

Я была в безопасности со своей семьей. Я была дома.

Двадцать третья

Когда я вошел в кабинет отца впервые за четыре дня, возникло чувство, что меня сейчас так жестко отымеют в зад, что я смогу с легкостью засунуть туда целый арбуз, как только он со мной закончит.

Четыре дня.

Никакого сна.

Ни минуты за работой.

Два невыполненных задания по учебе.

Куча ложных зацепок, касающихся прегрешений Силли.

До победы было рукой подать. Я мог прикоснуться к ней кончиками пальцев, и это приводило меня в бешенство. Возможно, во мне все же наметились кровожадные корни Фитцпатриков. Потому что я никогда не был особенно амбициозным, пока не переехал сюда.

Поездка на завод была запланирована на завтра, и угадайте, кто наконец-то решил подать признаки жизни и показаться в офисе?

Динь-динь, мать вашу, динь. Ваш покорный слуга.

– Ты жив, – заметил отец весьма недовольным тоном и продолжил что-то читать в лежащем на столе айпаде, вскинув брови.

Киллиан развалился перед ним на своем месте, строча кому-то сообщения.

– Не стоит так сильно расстраиваться. – Я вошел в кабинет и уселся рядом с Киллианом.

Повернулся к брату.

– Выйди.

Он оторвал пылающий взгляд от телефона. У него был вызывающий, насмешливый взгляд человека, который так и ждал приглашения развязать войну.

– Ты что, под кайфом? – вежливо поинтересовался он.

– Трезв, как жалкая обрюзгшая знаменитость, вышедшая из лечебницы. Мне нужно поговорить с отцом. Наедине.

Они обменялись взглядами, в которых таился не один десяток фраз. Наконец Джеральд кивнул. Мой брат встал, но сперва бросил на меня предостерегающий взгляд, говоривший: как только отец меня отымеет, он сунет мне в зад взрывчатку.

Дверь закрылась, и я повернулся к отцу.

– У меня есть несколько отличных зацепок насчет того, что затеял Сильвестр, – начал я, но он перебил меня взмахом руки, отчего айпад с грохотом упал на стол.

– Ты без вести пропадаешь на четыре дня после того, как провалилось твое соглашение с девчонкой Бреннан, и думаешь, что меня волнуют твои теории заговора?

– Я думаю, что тебя волнует эта компания, – процедил я сквозь зубы. – А у меня есть информация.

– Бросай быть профессиональным канительщиком, – возразил отец. – И давай ближе к делу. Ты пришел, потому что облажался и тебе не хватило смелости понести ответственность. Ты нарушил правила. Не соблюдал воздержание.

– Нет, – признался я. – Не соблюдал, но я не спал с той девчонкой, Ланой. А то, что было с Сейлор… – Я помолчал, чувствуя, как раздуваются ноздри. – Это был не просто секс.

Мне хотелось забрать свои слова назад, забрать их все. Что я такое несу? У меня ведь не было чувств к Кэррот Топ, ведь так? Вот только она уже давно не была Кэррот Топом. Она была девушкой, с которой я хотел разговаривать каждый день, целый день, если бы мог. Девушкой, которая заставляла меня смеяться. Девушкой, от которой у меня вставал и не только при близком контакте, но даже от одной мысли о ней. От одних только отголосков ее запаха мне хотелось тереться причинным местом о стенку душевой.

Меня бесило, что Сейлор Бреннан была мне небезразлична, но я не мог перестать думать о ней, беспокоиться за нее, постоянно гадать, что она делала, о чем думала, какую еду заказывала в DoorDash. Маленькая охотница полностью завладела моим разумом, наполнив его собой, и, незаметно для меня – без моего чертова дозволения, – прошмыгнула из разума в мое сердце.

– Не пытайся впарить мне историю про подружку. – Отец поднял руку, чтобы заставить меня замолчать. – Я не вчера родился.

– Я и не говорил, что она была моей подружкой. Но я что-то… чувствую, – уклончиво ответил я. А еще произнес слово «что-то» так, будто оно было соткано из лобковых волос, выплюнув его моментально.

– Была? – athair окинул меня скептическим взглядом.

– Она меня бросила, – признался я.

– Ни за что в это не поверю.

– Да мне насрать, во что ты веришь. – Я вежливо улыбнулся, положил ногу на ногу и обхватил руками коленку. – Это правда, и не смей от нее отмахиваться. Думаю, настал тот момент, которого ты ждал: когда будешь размахивать новым подписанным завещанием перед моим лицом. Давай. Развлекайся.

Не упустив прекрасную возможность пролить кровь, он достал из ящика гребаное завещание, принялся демонстративно листать страницы, облизнув подушечку пальца (примечание: люди, которые так делают, должны гореть в аду. Дважды), и оставлять подпись на каждой.

Затем поднял взгляд и ухмыльнулся.

Песня дня: «Dead Bodies Everywhere» [79] группы Korn.

– У меня есть к тебе предложение, – со вздохом сообщил отец.

– Предложения я люблю, – ответил я на удивление спокойно. – Из-за них я и попал в этот переплет. Что ты задумал?

– Ты говоришь, что у тебя появились чувства к этой девушке… – Он изобразил кавычки на слове «чувства», зажав между пальцами ручку Parker Jotter.