Джиджи Грэйзер - Мужеедка
Кларисса переключила внимание на лоты аукциона. Отдых на двоих на курорте «Буркс-Уильямс» (с массажем); ролишка в боевике с новомодным коротышкой-китайцем; ужин на восемь человек в «Спаго»; щенок Лабрадора…
Брр. Она так и знала. Кларисса записала свое имя рядом со щенком. Денег, конечно, не хватит, но как не попытаться спасти бедняжку от какого-нибудь неблагодарного детеныша?
А потом Кларисса увидела ее — акварель с рыбачьей лодкой. Небольшое полотно, спрятанное в уголке и почти не привлекающее внимания. Простенькая, романтичная, очаровательная картина… Казалось бы, ничего особенного, но Кларисса хотела ее получить.
Минимальная ставка была тысяча двести пятьдесят долларов.
Какая-то, с позволения сказать, леди оттерла Клариссу в сторону, словно увесистых беременных килограммов той и не было.
— Глянь-ка, Гарри! Здорово подойдет для комнаты Джосайи. — И записала свое имя со ставкой: тысяча триста пятьдесят долларов.
Кларисса посмотрела на нее:
— Джосайя?
— Наш сын. Он коллекционер. Ему восемь лет. Обожает искусство. У него уже есть Лихтенштейн и еще этот… как его там.
Клариссе стало дурно. Она выдернула из блокнота карандаш и записала себя, а рядом сумму — 1500, примерно на тысячу четыреста двадцать долларов больше, чем лежало у нее на счету. Черт, она не имела права так тратиться, но не могла и допустить, чтобы вундеркинд от живописи по имени Джосайя сбежал с ее картиной.
Умело лавируя, Кларисса прокладывала путь сквозь толпу, пока не отыскала свой столик. После чего сделала то, что делала всегда: прочитала имена на всех табличках за столом и вздохнула с облегчением, убедившись, что никто из гостей двадцать первого столика не снимался в сериалах или в кино и даже не записывал альбомов. Она не узнала ни одного имени.
Зато узнали ее саму.
— Ох, ну надо же! — внезапно обратился к ней здоровяк в слишком тесном смокинге. — Детка, ты только взгляни на это. — Он резко задрал рубашку, являя Клариссе необъятный живот с редкими пучками волос.
— Прекратите! — взмолилась она. — Я на все согласна, только… рубашку опустите, а?
Мужчина ткнул в красное пятно у себя на боку.
— Я не врач. Просто в данный момент не в лучшей форме. — Кларисса демонстративно принялась за еду.
Хозяин сборища — ведущий ночного ток-шоу, ушастый и тонкогубый, бессменный жилец подвала в «Особняке плейбоя» — пустился в разгромную критику нынешнего президента. Какого именно президента? — вяло удивилась Кларисса. Назвал бы хоть студию, где этот субъект президентствует. Но дальше речь пошла о республиканцах, для которых эскимосы изобрели точный синоним, «мерзкие морские выдры», и Кларисса поняла, что имеется в виду президент Соединенных Штатов.
— Вот тут ты меня подстрелила, дорогуша, — заявил тем временем толстяк с красным пятном.
— Заткни-ТЕСЬ! — прошипела Кларисса.
— Эту девочку к оружию не подпускать! — воскликнул он. — Эй, Фрэнки, это та красотка, о которой я тебе говорил!
Мистер Твид! «Баклажан», невзначай схвативший Клариссину пулю во владениях Мейсонов.
— Что вы тут делаете? — спросила Кларисса.
— Черт, да мы каждый год приезжаем на этот бал. Фрэнки без ума от кинозвезд.
Фрэнки оказался уменьшенной копией мистера Твида, вплоть до очков в проволочной оправе и скверной стрижки. Он кивнул, без единого слова.
— Их все любят, — подтвердила Кларисса.
— А как там наш Аарон?
Кларисса спешно спрятала руку с безымянным пальцем без кольца.
— Замечательно. Отлично.
— А как ваша подруга Александра?
— А как ваша жена? — в свою очередь спросила Кларисса.
— Развод был десять дней назад. — Затем он вздохнул, словно вспомнил о чем-то сокровенном. Заглянул Клариссе в глаза. Снова вздохнул. Искушение победило. — Вы не могли бы дать мне телефон Александры? По-моему, она… интересная девушка. Хотелось бы с ней увидеться, пока я здесь. — И затем, в приступе неожиданного красноречия, затараторил: — Я остановился в «Четырех сезонах». Люблю «Четыре сезона», а вы? Полотенца мягкие, обслуживание на высоте, вот только дороговато. Блинчики за двадцать пять долларов! Каково? Кстати, а где же Аарон? По-моему, я видел его в соседней комнате. Он скоро подойдет, да?
Вероятно, Кларисса побледнела.
— Вы в порядке, мисс?
— Ребенок пинается.
Он вытаращился на ее живот.
— То-то я смотрю, вы пышете… здоровьем. Ах да, помню-помню, вы ведь говорили… Мои поздравления!
— Спасибо.
— Надо бы и Аарона поздравить! Куда же он запропастился?
Кларисса лихорадочно ткнула рукой в сторону сцены, опрокинув бокал с водой:
— Смотрите, смотрите, Шанья Твейн!
Безмолвный Фрэнки рывком развернулся в ту сторону, едва не сломав себе шею.
После обеда (семга позавчерашней свежести, зеленый салат, десерт с грошовыми шоколадными монетками и персиковый суп — наглядный пример порочности совмещения несовместимого) устроитель аукциона начал выкрикивать имена победителей. Отовсюду доносились вопли и смех. Смех богачей, который отличается от других видов смеха, — рассчитанный, размеренный, бездушный.
Наконец дело дошло и до той самой картины.
Устроитель акварель не оценил.
— И вы готовы платить за это? — орал он. — Эй, люди, я вам не хуже предложу! У меня есть пятилетний сын (по крайней мере, суд по родительским правам постановил, что он мой)…
Кларисса, сражаясь с золотистой фольгой шоколадной монеты, развернулась лицом к говоруну.
— Итак, акварель «Лодка на закате» уходит… (Кларисса затаила дыхание.) Аарону Мейсону.
Мистер Твид расцвел:
— Твоя взяла! Черт, детка, твоя взяла! Сюда, сюда! — завопил он устроителю. — Вот эта крошка, сюда!
Столик взорвался аплодисментами. Все соседи (кроме двух пустых стульев по левую руку) улыбались и радовались удаче Клариссы с неожиданной теплотой товарищей по команде. Соседка справа, местная законодательница мод, вдова актера, звезды шестидесятых, которая, должно быть, не прикасалась ни к одному человеческому существу за последние два десятка лет, дружески потрепала Клариссу по плечу.
— Поздравляю. Мой пятилетний сынишка нарисовал бы лучше, но на вкус и цвет, как известно… Где повесите? На стене в кладовке местечко найдется? — сыпал остротами хозяин вечеринки, собирая с толпы урожай искусственных смешков.
Кларисса обернулась к этому болвану, который сунул микрофон ей под нос; мощный прожектор на пару мгновений ослепил свою жертву.
— Эй, Аарон! — вдруг крикнул мистер Твид. — Ты выиграл!
