Юрий Каменецкий - Мелочи жизни
— Ты опять с ним встречалась? — Если бы не отъезд, он бы ни за что не спросил ее вот так в лоб. Но скоро самолет. Они Долго не увидятся. Надо знать правду.
— Я сказала ему, что между нами все кончено. — Маша решила «сжечь» мосты. Тем более что сказать это мужу было приятно и легко. Куда легче, чем сделать...
— Это правда? — Сергей боялся поверить в столь счастливый поворот событий. Маша уже была готова уверить его в своей искренности, но в комнату ворвалась Юля.
— Папа! Машина пришла!
Маше не хотелось так сразу после важного разговора расставаться с мужем. Подсознательно она рассчитывала подзарядиться от него уверенностью в правильности своих действий. Поэтому она сказала:
— Сергей, я провожу тебя!
Он очень этого хотел. Может быть, даже больше чем ехать в эту командировку. Но он не принадлежал самому себе. Были еще коллеги, начальство, принятые в их фирме правила...
— Нет. К сожалению, нет, не надо... Неудобно. — Словно боясь передумать, Сергей вышел в другую комнату. Взял чемодан. Невольно поморщился — тяжелый. — Гош, посмотри, большой перегруз?
— Нормально-нормально. — Гоша даже не дотронулся до чемодана, но постарался успокоить. — Подумаешь, лишняя пара килограммов! Командированные — не туристы по приглашениям. Им все можно. — И улыбчивый родственник многозначительно подмигнул Сергею.
Уже надев пальто, шарф и даже шапку, Сергей обернулся к стоящей в прихожей семье. Не хватало только Сашки и родителей. А так все были в сборе. Первой к нему подошла Юлька. Повисла на шее. Сергей обнял дочь и все старался встретиться глазами с Машей, старался, но не получалось. Подошел Гоша. Пожал руку. Теперь Маша. Сергей подошел к ней. Взял за руки. Посмотрел в глаза. Маша понимала, что именно он хочет услышать, и готова была это сказать, но произнесла почему-то другое:
— Может быть, я все-таки провожу тебя, Сергей?
— Нет. — Сергей расстроился, почти обиделся. Он ждал, хотел услышать другое. Потому и сам теперь говорил сухо и холодно. — Неудобно.
Сергей взял чемодан, открыл входную дверь, обернулся и, глядя на Машу, неожиданно спросил:
— Правда — все?!
Вместо ответа Маша только кивнула, прикрыв глаза. Сергей бросил чемодан, вернулся к ней, схватил, прижал к себе, поцеловал и, уже не оглядываясь, выскочил за дверь. Спохватившаяся Юля крикнула вслед:
— А посидеть на дорожку?! — Но было уже поздно. — Ну вот, теперь пути не будет, — со старческим брюзжанием продолжила Юлька.
А Маша уже в который раз за этот день плакала.
Квартира Кузнецовых-старших была такая же современная, как они. Внучка Юля считала их образцовомыслящими стариками. То есть представителями этого века, а не предыдущего. Вот и дом, в котором они жили, внучка отнесла бы к той же категории «в меру старый». Поэтому лестница в подъезде была. Не то что в этих новомодных, где два лифта, и все. Впрочем, лестница — это хорошо и для тех, кому негде поговорить. Анатолия Федоровича всегда ужасно раздражало, когда он видел огромное количество окурков на ступеньках.
Вот и сейчас на лестнице двое курили. Один был явно постарше и одет побогаче. Он и внушал что-то подобострастно слушающему подростку.
— Значит, так, Дуб. Через десять минут после того, как я войду, звонишь в дверь и говоришь, что еле-еле меня нашел. Что пришел с работы отец, мать ему обо мне рассказала. Он устроил ей скандал и послал тебя за мной.
Называвшийся Дубом паренек был действительно туповат.
— А зачем так сложно, Биг-Мак?..
— Ну ты и вправду дуб. Нам с тобой марки у старика забрать надо?
Дуб кивнул.
— Для этого его из дому выманить придется? — Терпеливо продолжал Биг-Мак. — Придется. Как это сделать? Пообещать выгодное дело. А как убедить, что дело выгодное? Надо, чтоб ажиотаж был. Чтоб на всех не хватало. Вот ты мне ажиотаж и устроишь. Теперь понял?
— Понял.
— А чего тогда невеселый?
— Не погорим? — Кажется, парень был не только туповат, но и трусоват.
— Что ты нервный такой?! Они тебя в лицо знают? Нет. Всех соседей в этом доме знать невозможно. Будем считать, что ты из другого подъезда. На-ка вот, покури. Как раз одна сигарета тебе на десять минут.
— А марки того стоят?
— Это, милый мой Дуб, не твоя забота.
— Слушай, Биг-Мак, нам же велели Сашку не трогать...
— А кто его трогает? Он тебе еще месяц назад хвастался, что у деда марок на миллионы. — Биг-Мак прищурился. — Или ты мне наврал?
— Не-е... Все так и было, я его на «слабо» поймал...
— Ну тогда все в порядке. В общем, через десять минут после того, как я зайду. О'кей?!
Дуб обреченно кивнул.
Шведов сидел за своим столом и пытался работать. Он давно приучил себя к тому, что личные неурядицы не должны сказываться на работе. Приучить-то приучил. А вот как это выполнять?! Как работать после дневного разговора с Машей?!
Опять кто-то стучит. Вечно Регина не может сама справиться с текучкой!
— Да! Войдите! — Голос прозвучал резко и зло.
— Игорь Андреевич, извините, я не вовремя? — Вошла веселая, возбужденная Юля.
— Юленька, как я рад! Откуда? Выглядите хорошо! — Шведов действительно обрадовался, увидев девочку. Юлино появление позволяло не работать и поговорить о Маше. А он как раз этого и хотел.
— Из-за границы! Из Киева! Между прочим, на показах там была... Кое-что успела зарисовать, так что считайте меня своим резидентом.
— Кем?
— Ну разведчиком, агентом, промышленным шпионом...
— Юля, мороженое хотите?
— А какое? — Юля вспомнила советы Костиковой и решила немного пококетничать.
— Любимое, шоколадное! — Игорь Андреевич гордился умением помнить чужие вкусы, поэтому настроение окончательно исправилось, и он уже совсем бодро сказал в селектор: — Регина, сделайте нам, пожалуйста, кофе и шоколадное мороженое.
За это время Юля успела вынуть из папки эскизы и разложила их на столе.
— Игорь Андреевич, мне нужно с вами посоветоваться. — Юля старалась повернуться к Шведову в профиль. Костикова говорила, что так она лучше выглядит. — Мне мама звонила... Из Рейкьявика... Спрашивала, что будет в следующем сезоне...
Хорошее настроение Шведова быстро переросло в желание что-то сделать.
— Юля, нам надо серьезно поговорить.
— Да, Игорь Андреевич... — Девочка тут же забыла о ракурсах и стала нормальной и живой.
— Ваша мама никогда не была в Рейкьявике. Она также никогда не была в Париже, Нью-Йорке и Берлине. Она вообще никогда не была за границей.
— Да, но... — Юля была готова заплакать. Теперь она уже думала не о профиле, а о том, как бы поскорее сбежать от позора.
