Зоэ Арчер - Сладкая вендетта
Ева выгнулась дугой, не в состоянии больше сдерживаться. Это было и напряжение, и освобождение, необъятное и разрушительное, как само время. И такое же нескончаемое. Потому что Джек продолжал ласкать ее своим ртом, доводя до экстаза столько раз, что она уже потеряла счет. Ева знала только, что чувствует его, чувствует, как он пьет ее соки с жестоким благоговением. Одной рукой она вцепилась в его затылок, а другой стала гладить и потирать свои соски.
Джек ненадолго приподнял голову и хрипло сказал:
– И ты это скрывала? Никому не показывала, какая ты на самом деле. Какая ты неистовая. Какая горячая.
– Не от тебя, – простонала она. – От тебя я не могу скрыть…
– Правильно. – В глубоком низком голосе Джека появилась твердость. – Это должен видеть только я.
Он снова лизнул ее, и тело мисс Уоррик сотрясла новая волна наслаждения.
– Хватит, – выдохнула Ева, когда снова смогла заговорить, и оттолкнула Далтона от себя.
Его глаза сверкнули.
– Мы не закончили, – прорычал Джек.
– Конечно, не закончили. – Ева показала на кровать. – Раздевайся и ложись!
В ответ на ее командный тон Джек поднял брови, однако встал и стал срывать с себя одежду, разбрасывая ее где придется. Еве такая поспешность польстила. Сюртук, жилет, рубашка, брюки, ботинки. Теперь он был совершенно нагой.
Ева уже видела Джека без одежды, но тогда они ехали в экипаже, в темноте, и у нее не было в достатке ни времени, ни света, чтобы как следует его рассмотреть. Теперь у нее было и то, и другое, и то, что она видела, вызывало у нее первобытное желание. Каждый мускул тела Далтона, начиная с плеч и ниже, был рельефно обрисован. Мускулы были у него везде – на руках, на бедрах, на икрах. Его мужское естество гордо вздымалось во всю мощь и, казалось, подрагивало под ее взглядом. Это зрелище поражало воображение и немного пугало. Без одежды он являл собой квинтэссенцию мужского начала, мощного, вне времени.
Джек шагнул к мисс Уоррик, но она снова показала на кровать и скомандовала:
– Ложись!
Джек метнул на нее взгляд, в котором читалось, что он не любит, когда ему приказывают, однако он довольно быстро прошел к кровати (Ева позволила себе мгновение полюбоваться его упругими ягодицами) и лег. Матрас просел под его весом, пружины жалобно заскрипели. Ева подумала, что ее кровать может и сломаться, но ей было все равно.
– Твоя кровать слишком маленькая, чтобы лежать, – сказал Джек.
– Сядь на край.
Он повиновался и вопросительно посмотрел на Еву. Она сняла ночную рубашку и бросила ее на стул. В ответ Джек издал звук, похожий на звериный рык.
– Не приглушай свет, – попросил он. – Я слишком долго ждал возможности увидеть тебя вот так.
Мисс Уоррик позволила ему вдоволь насмотреться, ей нравилось, как он пожирает ее глазами.
– Если ты прямо сейчас не подойдешь сюда, я приду за тобой, – пригрозил Джек.
– Мне тоже не нравится, когда мне приказывают, – ответила Ева и неторопливо пошла к нему, покачивая бедрами, прекрасно сознавая меру своей власти. А то, как он на нее смотрел – как будто в ней хранились ответы на все загадки на свете, – наполнило ее силой.
Ева встала между его ног. Он положил руки ей на бедра, подался вперед и потерся носом о ее груди. Щетина на щеках приятно щекотала кожу. Джек поочередно лизнул ее соски, а она погрузила пальцы в его волосы, притягивая Далтона ближе. Чувствовать его, видеть его – от этого жар разгорался в ней еще сильнее. Ева опустила руку и обхватила его мужское естество, и когда ее пальцы сомкнулись вокруг него, Джек заурчал. Он наполнял ее руку, твердый, как камень, она погладила его, слегка царапая ногтями. Далтон резко втянул воздух и приподнял бедра. «Ага, ему это нравится». Тогда она проделала это снова и снова.
Джек крепко сжал ее руку.
– Хватит, – проскрежетал он. – А не то я взорвусь прямо в твоей ладони.
Мисс Уоррик распутно улыбнулась:
– Я не возражаю.
– Я возражаю, черт возьми! Хватит разговоров, я хочу быть в тебе!
Джек притянул ее ближе, и она оседлала его, обхватив ногами за талию. Прижавшись друг к другу, они застонали в унисон. Но Ева пока еще не приняла его в себя. Как ей теперь казалось, она ждала этого всю жизнь и теперь не собиралась спешить.
Она приподняла бедра и направила его мужское естество между своих складок. Двигаясь вверх и вниз так, чтобы он касался самого чувствительного места, она покрывала его своей влагой. Чувствовать Джека, видеть на его лице наслаждение, граничащее с мукой, когда она дразнила их обоих, – это было невероятно изысканное ощущение.
– О боже, Ева, – прохрипел Джек. – Это… боже…
И хотя они оба содрогались от наслаждения, терпение Джека достигло предела. Крепко, почти до боли сжав ее бедра, он приподнял Еву и насадил на свое орудие.
Ева вскрикнула. Джек мгновенно замер.
– Я сделал тебе больно?
– Мне просто нужно… мгновение.
Ева подумала: «Хорошо, что я такая влажная, иначе я не смогла бы его принять». Она глубоко вздохнула, заставляя себя расслабиться. Через секунду боль прошла, и осталось только непередаваемое наслаждение.
– Лучше? – спросил Джек.
– Прекрасно, – прошептала Ева.
– Хорошо, потому что я должен делать вот это. – Он толкнул бедра вверх, и она снова вскрикнула, на этот раз от удовольствия. – И это. – Он сделал еще один толчок, полностью наполняя ее.
Ева вцепилась в его плечи, упиваясь изысканным ощущением полноты, его бедра двигались навстречу ее бедрам яростными, но размеренными толчками, и при каждом толчке она ахала от восторга. Ева опустила взгляд и посмотрела, как он входит в нее и выходит, и новая волна удовольствия накрыла ее с головой. Она потерлась о него своим чувствительным бугорком, и судорога наслаждения пробежала по ее телу. Джек зажал ей рот рукой, приглушая крики…
В сладостной истоме Ева лежала на спине, а Джек стоял на коленях на полу и по-прежнему держал ее за бедра. Его тело блестело от пота, а неукротимое желание придавало лицу яростное выражение. Зверь, готовый предъявить права на свою самку. Но в его глазах светилось нечто большее, чем похоть. Нужда. И когда он вошел в нее, эта нужда загорелась еще ярче. Джек стал двигаться в ней такими сильными толчками, что Еве пришлось схватиться за матрас. Комната наполнилась звуками столкновения плоти о плоть и их вскриками. На влажных от пота мускулах Джека поблескивал свет, было видно, как они напрягаются от его усилий. Это было нечто примитивное. Реальное и истинное. Внезапно Джек резко вышел из нее со стоном, в котором смешались наслаждение и мука, и по животу Евы растеклось его горячее семя. Далтон запрокинул голову, сотрясаясь в конвульсиях.
Наконец он выпустил из рук ее бедра (у нее наверняка останутся синяки, но Еве было все равно) и изогнулся над ней. Их поцелуй был глубоким и долгим. Еве хотелось забыться, продлить этот момент как можно дольше, но Джек отстранился.
