Эмили Гиффин - Детонепробиваемая
– И, кроме того, мы любим друг друга, – добавляет Джесс. – Так что все замечательно.
– Правда, – подтверждает Майкл. – Я люблю ее.
Изучаю их одинаково загадочные лица. Заговорщики весьма довольны собой, но при этом на редкость серьезны.
Трясу головой и со словами: «Это чертовски странно!» отправляюсь в свою комнату надевать бюстгальтер.
* * * * *
Днем, когда я пытаюсь работать, но в основном размышляю, как лучше связаться с Беном, в дверь кабинета стучат. Ожидаю увидеть виноватую физиономию Майкла, который до сих пор не объявлялся.
– Войдите! – восклицаю я, откидываясь на спинку стула, и готовлюсь сострить.
Дверь открывается и входит Ричард в моем любимом образе книгочея: твидовый пиджак, водолазка и очки. Я рада видеть его, и он все еще отчасти кажется мне привлекательным, но всё перевешивает чувство неловкости – ведь впервые за десять дней после нашего возвращения мы встречаемся лицом к лицу.
– Не знала, что ты носишь очки, – говорю я с нервным смешком.
– Они для чтения, – отвечает он, снимая очки и убирая в карман пиджака.
Улыбаюсь и жестом указываю на гостевой стул:
– Присаживайся.
Ричард плотно закрывает дверь и садится.
– Так что, Парр? Что происходит? – спрашивает он, адресуя мне легкую улыбку, которая не может полностью скрыть его уязвленное самолюбие. Уверена, Ричард не привык к тому, что его так или иначе отвергают. – Тебе не понравилось на Комо или что-то стряслось?
Я кашляю и, запинаясь, бормочу:
– Просто была занята, а на Комо мне очень понравилось.
– Понравилось, значит? – с иронией уточняет Ричард.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Я отлично провела время, – добавляю я более убедительно. – Спасибо тебе.
– Ты уже благодарила меня, – откликается он. – Незачем повторяться.
Мы улыбаемся друг другу, и, кажется, молчаливая пауза тянется целых десять минут, а не каких-то тридцать секунд. В этот краткий промежуток времени мы отчетливо понимаем – если не поняли раньше, – что наш роман завершен. Знаю, что Ричард не испытывает ко мне глубоких чувств, и почти уверена, что у него есть женщина на примете и парочка кандидатур про запас. Тем не менее я все равно считаю себя обязанной оправдаться, поэтому начинаю:
– Послушай, я чувствую себя глупо, говоря тебе это, но...
Ричард прерывает:
– Осторожно. Глупость очень красит некоторых женщин.
– Только не меня, – смеюсь я.
– Дай угадаю, – щурится он. – Ты еще любишь бывшего мужа?
Изумленно таращусь на Ричарда: как он узнал? Не могу припомнить, чтобы хоть раз заикнулась о Бене после крестин Реймонда-младшего. С другой стороны, возможно, именно упорное молчание и послужило намеком? Размышляю, не выложить ли все начистоту, но вместо этого небрежно бросаю:
– Я же говорила, что это глупо.
Достаю из верхнего ящика стола свое коктейльное кольцо. Вернуть путешествие в Италию я не могу, а предлагать возместить свою половину расходов мне крайне неловко. Остается сделать символический жест, вернув Ричарду его подарок.
– Мне неудобно оставлять его у себя. – Протягиваю кольцо и неожиданно вновь ощущаю себя старшеклассницей, возвращающей Чарли его куртку со школьной эмблемой накануне отъезда в колледж.
Ричард отмахивается:
– О, ради Бога, Парр. Это же безделица. И не слишком дорогая. Оставь себе.
– Ты уверен?
Он бросает на меня сердитый взгляд.
Убираю коробочку обратно в ящик стола.
– Хорошо, спасибо тебе. Кольцо мне действительно нравится.
– Что ж, – произносит он, поднимаясь со стула. – Ведь так и было задумано.
Он стоит, а меня обуревают противоречивые чувства облегчения и сожаления. Радует, что разговор прошел столь безболезненно, что нет опасения предстоящих сложностей в совместной работе, а это, как известно, беда всех служебных романов. Но отчасти мне жаль, ведь мне нравится Ричард, и я буду скучать по нашему с ним общению. И, признаюсь, по нашей с ним близости. Мысль о том, что в тридцать пять лет, в теоретическом расцвете сексуальности, придется воздерживаться, не приносит мне удовольствия. Я понимаю, что рискую остаться совсем одна. Ричард поворачивается, готовясь уйти, но затем оглядывается с легкой улыбкой:
– Если передумаешь, ты знаешь, где меня искать. Просто позвони. Без каких бы то ни было обязательств.
Он уходит, а я повторяю в уме его слова и решаю, что хотя Ричард, по всей видимости, считает свое предложение заманчивым, создается впечатление, что в стиле жизни «без каких бы то ни было обязательств» есть что-то трагичное.
* * * * *
Разумеется, в жизни противоположного толка тоже хватает печалей, в жизни, где людей связывают лишь обязательства, – так размышляю я, когда вижу на дисплее мобильного номер Мауры, звонящей, как выясняется, со стоянки перед балетной школой Зои.
– Ну вот. Он снова взялся за старое, – сообщает она.
Сразу понимаю, что речь о Скотте. Он опять изменяет Мауре.
– Ты не могла ошибиться? – спрашиваю я. – Помнишь, ты однажды ошиблась и он действительно задерживался на работе.
Слышу ее вздох, а потом слова:
– Я наняла одного человека следить за ним. У меня есть запись.
– О Господи, Маура, мне так жаль.
– Не жалей. Иначе я разревусь.
Пытаюсь отключить причитающую интонацию и сосредоточиться на голых фактах.
– Расскажи, что случилось.
Маура описывает, как начала подозревать Скотта в интрижке, основываясь на старых заезженных уликах: задержки на работе, цветы, посланные ей в утешение, рассеянность, беспрестанные проверки голосовой почты. Сестра говорит, что ей стало невыносимо постоянно терзаться сомнениями, поэтому на прошлой неделе она открыла телефонный справочник и позвонила первому из списка частному сыщику – типу по имени Лоренц, которого охарактеризовала как «типичного выходца из клана Сопрано, сумевшего навести достаточный лоск, чтобы сойти за законопослушного бизнесмена». Итак, она авансом заплатила тысячу долларов наличными, и через пять дней у него имелось доказательство: нечеткое видео, на котором запечатлен Скотт на свидании со своей пассией в баре в Бэттери-парк-сити. Голубки пропустили по три стаканчика, воркуя в угловой кабинке.
– Как именно воркуя? – уточняю я.
– Дафна сказала бы, что они обжимались, – отвечает Маура. Мы с ней частенько подшучиваем над Дафной за ее жаргон, почерпнутый из статей о знаменитостях в бульварной прессе.
– Хм, – мычу я. – И что было потом?
Маура рассказывает, что Лоренц вошел вместе с парочкой в лифт отеля и записал их осторожные перешептывания у себя за спиной:
