Мария Баррет - Миражи
– Что с тобой, детка?
Кто-то прикоснулся к ее локтю.
– Ничего, спасибо.
Она открыла глаза, увидев перед собой пожилую даму. Франческа чувствовала, как почти теряет сознание. Руки у нее дрожали.
– Что-то вы сильно побледнели. Может, присядете?
– Нет, со мной все в порядке, не беспокойтесь.
Мысли ее путались.
– Ладно, детка. Смотри сама.
Старушка отошла, и Франческа, поняв, что была не слишком вежлива, крикнула ей вслед:
– Спасибо за внимание!
Старушка послала ей улыбку.
Франческа нагнулась за газетой, которая в тот первый страшный момент выпала у нее из рук. Снова та же фотография. Снова та же боль в сердце.
С первой полосы на нее смотрел Патрик Девлин, с улыбкой приветственно машущий толпе. Заголовок гласил: ТОРИ КООПТИРУЮТ НОВОГО ЛИДЕРА.
Она смотрела в газету. Память о нем была столь сильна, что хватило какой-то фотографии, простой черно-белой фотографии не очень хорошего качества, и она живо ощутила прикосновение его губ к своей коже, тепло его улыбки, услышала его смех, заразительный, как у мальчишки. Она вспомнила все. Как он спит, как подбрасывает в воздух Софи, как обнимает обеих племянниц, улыбаясь от нахлынувшего счастья. Она запомнила каждую его черточку, и все это осталось в ее сердце, вся ее любовь и вся боль. И вот в эту минуту потаенное нахлынуло на нее и нанесло такой удар, который она едва смогла выдержать.
Она как слепая добрела до скамейки и села, зажав в руках газету. Поезд пришел и ушел, а она даже не слышала его. В голове звучали только отголоски прошлого. Какая же я глупая, говорила она самой себе. Все прошло, прошло навсегда. Но подумать только, будто не было этих последних недель, которые так преобразили ее, будто не повзрослела она и не проявила себя как зрелый и самостоятельный человек – все пошло прахом, и вот она сидит и ревет, как последняя дурочка. Мне ведь надо ненавидеть его, твердила она себе, но твердила напрасно.
«А ну-ка, соберись!» – вдруг скомандовала она себе и улыбнулась сквозь слезы. Это было любимое выражение Джона. Воспоминание о Джоне сразу облегчило ее страдания.
Подымаясь со скамейки, она набрала в грудь побольше воздуха и тряхнула головой, чтобы сбросить с себя наваждение. Это просто от неожиданности, уговаривала она себя, пытаясь подавить тяжелые чувства. Это всего лишь воспоминания, ничего больше.
Она сложила газету и швырнула ее в ближайшую урну. Собрав все свое мужество, она подняла голову и сказала себе: я сама себе хозяйка, я не позволю Патрику Девлину разрушить мою жизнь!
Приближающийся поезд принес с собой из туннеля порыв холодного ветра, который охладил ее щеки и протрезвил, заставив отбросить прочь наваждение из прошлого. Через несколько секунд она вошла в вагон, села и уставилась на свое отражение в оконном стекле. Она глубоко вздохнула, чтобы окончательно прийти в себя и вернуть самообладание.
Я изменилась, говорила она себе, я стала совсем взрослой. Я сама хозяйка своей судьбы, люблю, кого хочу, делаю, что пожелаю. Вот и Джон говорил: обстоятельства, которые тебя на устраивают, надо менять. И ничто не помешает мне это делать. Ничто, повторяла она своему отражению в стекле, вкладывая в это слово всю хранившуюся на дне души горечь.
Через полчаса, как всегда первой, Франческа вошла в студию, разделась и повесила пальто на спинку стула. Ей хотелось пить, поэтому, прежде чем заняться делом, она отправилась на кухню, налила в кофейник воды, добавила размолотый кофе и включила плиту. Потом нашла чашку, бросила на донышко сахару и стала ждать, когда закипит кофе, просматривая журнал «Вог». Когда кофе был готов, она налила его в чашку и повернулась к выходу.
– Похоже, ты плохо выспалась. – Дейв загородил ей дорогу, встав на пороге. – Судя по цвету кофе.
Она пожала плечами и сделала глоток обжигающей жидкости, глядя на него поверх чашки. Дейв стоял, опершись о притолоку. У него изменилась прическа – он подстригся. Волосы у него были темные и густые, и, когда он отбрасывал их рукой со лба, Франческа вспомнила, как однажды гладила их. Воспоминание вызвало краску на ее лице.
– Что, Фрэнки, тебя посетила какая-то неприличная мысль?
Вот опять он словно прочел ее мысли.
– С чего ты взял!
– Ладно уж, не сердись. Дай лучше кофейку глотнуть.
Она протянула ему чашку. Когда его губы коснулись края чашки, ей вспомнился вкус его губ.
– Вкусно. – Он протянул чашку назад. – Спасибо.
Приняв ее, Франческа тоже отпила кофе и почувствовала легкий аромат его одеколона, оставшийся на фарфоре. Она заметила, что Дейв внимательно наблюдает за каждым ее жестом.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил он, не отрывая глаз от ее лица.
– Хорошо, – ответила она, опуская ресницы. – А что?
– Да ничего, просто ты выглядишь слегка… – Он запнулся и потер подбородок. Ему хотелось добавить: сексуальной, но он не решился и вместо этого сказал: озабоченной.
– Разве? Не сказала бы! – Она принужденно рассмеялась и протиснулась мимо него из кухни.
Они впервые оказались наедине после того вечера в мастерской, и Франческа почувствовала себя не в своей тарелке. Буду любить, кого хочу, напомнила она себе. Он тронул ее за плечо.
– Фрэнки, может, пообедаем сегодня вместе?
Это предложение вырвалось у него внезапно. Он много раз твердил себе, что следует оставить Франческу в покое – и вот на тебе, вырвалось. Она казалась сегодня такой напряженной, будто ей потребовалось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не поддаться обуревавшим ее чувствам. Поэтому, наверно, он и пригласил ее на обед.
Она остановила свой взгляд на его пальцах, ласково касавшихся ее плеча. Пальцы были по-мужски сильными и пахли чем-то приятным, теплым. Ей надо было сделать выбор. О, как было бы хорошо, если бы выбирать приходилось будучи абсолютно независимой. Да, она, конечно, пойдет с ним обедать. Она молода, свободна, а он привлекателен и нравится ей.
– Да, – ответила она. – Давай пообедаем вместе.
Она перевела глаза на его лицо и увидела, что он смешно высунул кончик языка.
– Где? – спросила она.
– Может, у меня? Я что-нибудь приготовлю.
– Хорошо. С удовольствием. – Она слушала собственные слова как бы со стороны, и ей не верилось, что произносит их она сама. В конце концов, я ничего не теряю, подумала она.
В студии раздался голос Тилли. Невидимая нить, протянувшаяся между ними, оборвалась. Дейв убрал руку с плеча Франчески. Она сделала несколько шагов к своему столу и, обернувшись, на ходу спросила:
– Во сколько?
– В восемь, полдевятого. Годится? Можно прямо отсюда поехать. Я тебя отвезу.
– О'кей.
Так оно будет лучше. У нее не останется времени на размышления. Теперь уже не оглядываясь, Франческа пошла прямо к своему столу. Она слышала, как Дейв заговорил с Тилли, но та включила радио, и его слова потонули в шуме.
