Анастасия Эльберг - Ночь, когда она умерла
Я предостерегающе поднял руку.
— Нет, но прошу уважать мое личное пространство.
Адам сел в кресло рядом.
— Я уже понял, что тебе не нравится Изольда, — продолжил я. — До того, как ты что-нибудь скажешь, постарайся выдумать что-то пооригинальнее.
— Я не сказал, что она мне не нравится. Просто она не доведет тебя до добра. Это все. Ты давно рассматривал себя в зеркало? Ты похудел за это время килограмм на пять как минимум! Или ты сам не замечаешь, что с тобой происходит?
Я затянулся сигаретой и посмотрел на него.
— Ты заботишься о моем весе? Это очень мило. Мне даже пришла в голову мысль о том, что я скучаю по тому времени, когда мы жили вместе.
— Да? А я-то думал, что ты с ужасом его вспоминаешь. Так же, как и я. Для того, чтобы я тебя убил, не хватает только одной малости: чтобы мы снова поселились в одной квартире. Подумать только: находиться рядом с тобой почти двадцать четыре часа в сутки! Мне даже подумать об этом страшно!
— Мог бы подыграть мне ради такого случая. Кстати, ты неплохо готовишь. По сравнению со мной.
Адам вернулся к столу за сигаретой.
— Ты даже не пытался. Хотя мог бы.
— Хорошо. Я не буду напоминать тебе о том, на чьи деньги покупались все продукты.
— Если бы у меня было столько же денег, сколько и у тебя, и если бы я мог позволить себе сидеть дома столько же времени, сколько ты сидел тогда, то я бы не только покупал продукты — я бы научился нормально готовить.
— Очень изящная колкость. Я оценил.
— Тук-тук! Мальчики в сборе, им нужна девочка?
Фиона сняла плащ и, повесив его на стоявшую возле дверей вешалку, подошла к нам.
— Какие у вас серьезные лица, — сказала она. — Надеюсь, я не помешала вам решать деловые вопросы?
— Нет, — ответил я. — Деловые вопросы мы уже решили.
— Тогда… я помешала вам решать личные вопросы?
— Их мы тоже уже решили, и теперь предаемся воспоминаниям.
Фиона пару раз кивнула и, открыв сумочку, достала сигареты.
— Это так по-семейному! «Адам, это была замечательная поза».
— У этой шутки уже выросла десятиметровая борода, Фиона, — подал голос Адам. — И всем уже надоел треп про наш якобы роман.
— Наоборот! Когда все слышат эту сплетню — а я уверена, она недалека от истины — то просто бегут в клуб. По-моему, это отличная реклама.
— Не хочешь рассказать Вивиану о том, что вчера ты плохо себя вела?
Фиона взяла со стола спички.
— Я плохо себя вела? — неподдельно удивилась она.
— Да. Колетт поведала мне эту историю.
— Я всегда говорила, что она сучка.
— Что произошло вчера? — включился в разговор я.
Фиона сделала неопределенный жест рукой.
— Ничего страшного. Небольшой… домашний скандал.
Адам встал и взял со спинки стула куртку.
— Пойду куплю что-нибудь съестное, — сказал он. — Умираю от голода.
— Хорошая мысль, — согласился я. — Не забудь, что ты тут не один.
Когда за Адамом закрылась дверь, Фиона поднялась и села мне на колени.
— Тебе ведь сказали, что я плохо себя вела. Разве ты не должен меня наказать?
— Пока что я не знаю, за что тебя следует наказывать.
— Я расскажу. Только пообещай, что не будешь злиться. Ладно?
— Не обещаю.
Выслушав ее рассказ, я обреченно покачал головой.
— О, женщины! Вселенское зло, помноженное на два!
— А ты — адское зло, помноженное на три. Скажи мне, ты когда-нибудь успокоишься и устанешь? Или этого не произойдет?
— Лучше скажи мне, когда ты перестанешь ставить меня в неловкое положение перед гостями. И когда ты перестанешь пробуждать во мне желание отрезать тебе язык.
— Отрезать язык? Какая жалость. А я только сегодня с утра думала о том, что давно тебя не видела, и что мне хочется тебя облизать. На то, чтобы облизать тебя полностью, у меня времени не хватит, но частично…
Фиона попыталась поцеловать меня, но я отвернулся.
— Оближешь меня потом, сегодня я не в настроении. И прими более скромную позу, сделай одолжение. Сюда могут зайти в любой момент.
Она печально вздохнула и снова заняла кресло по другую сторону стола.
— Ты ведь не злишься, правда?
— Я размышляю о том, как высказать тебе все, что я думаю, наиболее тактично.
— Вот поэтому я и хотела тебя облизать. В такие моменты ты не думаешь о дурацком такте и не особо выбираешь выражения, мерзкий пошляк.
— Простите, не помешаю?
Эрик Фонтейн пару раз негромко постучал по косяку и вошел. Я поднялся ему навстречу, и мы обменялись рукопожатием.
— Разумеется, нет. Добрый вечер, Эрик. Вы желанный гость в любое время дня и ночи.
— Добрый вечер, доктор. Я бы хотел поговорить с вами наедине. — Увидев, что Фиона пытается встать, он успокаивающе кивнул ей. — Нет-нет, мисс Санд. Вы можете остаться. Мы с доктором спустимся вниз.
Клуб в такой час, разумеется, еще пустовал. Мы заняли один из столиков возле двери — подальше от танцовщиц, которые репетировали номер.
— Я могу предложить вам выпить, Эрик? — снова заговорил я.
— Нет, доктор, благодарю. Я за рулем.
Эрик редко приходил в клуб раньше открытия. И еще реже поднимался к нам в кабинет. Если уж он пришел сейчас, это могло означать только одно: случилось что-то серьезное. И, судя по выражению его лица, это что-то не нравилось ему. Соответственно, мне оно тоже не понравится.
— Я хотел поговорить с вами о Долорес, — сказал он.
— Она приболела?
— Не знаю, — покачал головой Эрик. — По правде сказать, я не уверен, что она здорова.
Я поднял бровь.
— Простите?
— В субботу мы вместе были в клубе. Кстати, прошу прощения, что спрашиваю только сейчас: вам уже лучше? Господин Фельдман сказал мне, что вам нездоровится.
— Да, я в полном порядке. Так что это за история с вашей сестрой?
Эрик достал из своего портсигара сигарету и прикурил от небольшой серебряной зажигалки.
— Я ушел раньше нее. Она осталась в компании господина Хейли и господина Барта. И она не пришла ночевать, не позвонив мне, хотя обычно в таких случаях всегда предупреждала. В воскресенье, часов в десять утра, я позвонил ей, но ее телефон был выключен. И, признаться, я волнуюсь.
— Действительно, странная история. У меня есть номер господина Хейли. Я попробую ему позвонить.
Саймон не ответил мне ни на первый звонок, ни на второй. Телефон Изольды, у которой я надеялся узнать номер Уильяма, ответил мне фразой: «Это Изольда Паттерсон, и я не могу ответить на ваш звонок. Пожалуйста, оставьте сообщение, и я перезвоню». Эрик в это время попытался позвонить сестре, но его успехи ничем не превосходили мои.
