Сьюзен Виггс - Летнее убежище
— Я не могу, там… там препятствие.
— Не бойся, — прошептала она. — Я так рада, что дождалась тебя!
Он поцеловал ее в пересохшие от желания губы и сначала медленно и осторожно, а затем все быстрее и ритмичнее повел ее в волшебный мир интимной близости, и ей показалось что она взлетела, а затем взорвалась миллионами сверкающих искр. Она что-то выкрикнула и, каким-то чудом вновь обретя свое тело, стала спускаться на землю, как падает лист с дерева, и оказалась в его нежных и надежных объятиях. Они долго лежали молча. Им не нужно было слов. Сердце ее было полно любви и благодарности человеку, подарившему ей сказочное блаженство, о котором она не смела и мечтать.
Наконец-то у нее он есть, способный понять, какая она на самом деле, способный читать в ее сердце. На словах Клэр не могла быть с ним честной и искренней, но порывистыми и бурными ласками высказала ему тайны своего сердца — мучительное одиночество и тоску по любви.
Собственная смелость опьяняла ее, кружила голову. Всю жизнь она строго себя сдерживала, избегая привязанности к кому бы то ни было. Это было опасно, могло сделать ее слишком уязвимой.
Глава 22
Росс проснулся, после ночи любви испытывая во всем теле приятную истому, и протянул руку, чтобы обнять Клэр.
Рука его наткнулась на пустоту. Черт, где же она?
Дед! Что-то случилось с дедом!
Росс натянул джинсы и босиком побежал к его коттеджу. Дед мирно спал. Может, она пьет кофе в главном здании?
Он вернулся к себе, торопливо надел свитер, сунул ноги в подвернувшиеся шлепанцы. В главном здании сидели за столиками гости в теннисках и в форме для гольфа. Но Клэр среди них не было.
Дежурный за стойкой сказал, что она попросила отвезти ее на станцию и передала на словах, что у нее срочное личное дело и что она не вернется. Утренний поезд отправился со станции больше часа назад.
Росс не знал, что и думать. Может, он ее напугал. Что ж, вполне вероятно. Он сам был поражен, обнаружив, что она невинна. То есть была. После этой ночи она перестала быть девственницей. А это значит, что он стал ее первым мужчиной, и, видимо, она не смогла справиться с таким потрясением и уехала. Но куда, черт возьми? Он вытащил из кармана сотовый и набрал ее номер. После нескольких гудков послышалось сообщение, что аппарат выключен.
Он прервал вызов и позвонил Натали. Когда она приезжала на матч бейсбола, сказала, что ей некогда было выяснить прошлое Клэр. Может, теперь у нее нашлось время.
— Послушай, тебе удалось что-нибудь узнать о Клэр?
— Господи, ты с ней спал!
Черт, как она это вычислила?
— Тут дело хуже. Она уехала. Просто исчезла, и все, — сказал он.
— Росс, мне очень жаль, но я не могу сказать, что ты меня удивил. Она не… Я уверена, что ей есть что скрывать. Я собиралась сказать тебе на бейсболе, но…
— Постой. Ты знала, что она ведет со мной какую-то игру? Почему же ничего не сказала?
— Мне казалось, что этого не стоит делать. Ты был так счастлив с ней, Росс.
— Но она обманщица!
— Я не знаю, кто она. Может, это к лучшему, что она уехала.
— Не знаю, Нэт. Ни черта я не знаю!
Он застал деда на веранде. Тот пил чай и разглядывал лекарства, разложенные по отделениям в коробке.
— Обычно их приносит мне Клэр, — в замешательстве произнес он.
— Клэр уехала. — Росс и сам был растерян. — Она сказала дежурному, что не вернется, и уехала в город утренним поездом. Ничего не объяснила, не попрощалась, ничего!
— Но это на нее не похоже.
— Правда? Ты действительно так думаешь?
Он забрал у деда коробку и извлек из нее пачку карточек с расписанием приема медикаментов. Против каждого приема был указан час и проставлены инициалы «К. Т.», внизу каждой карточки стояла ее подпись: «К. Тернер». Надо же, вчера ночью, когда она лежала рядом с ним, ему казалось, что он все о ней знает.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросил дед.
— А то, что мы не знаем, какая она на самом деле! — Росс сверился с карточкой, дал деду лекарство и записал время. Если Клэр не объявится, придется искать ей замену.
Господи, вчера ночью все было просто и ясно. Их взаимное влечение обернулось сильным и настоящим чувством, на что он даже не надеялся. Он засыпал с уверенностью, что снова держит свою судьбу в руках.
— Дед, я думал, что понимаю ее, — с болью признал он. — Мне даже стало казаться, что между нами все ясно и просто.
— Сынок, стоит понять женщину до конца, и она теряет для тебя интерес. Это даже лучше, когда в ней остается нечто неразгаданное.
— Да, я чувствовал, что она что-то скрывает. До меня только теперь дошло, как мало она говорила о себе, о своей жизни. Мне следовало самому ее расспросить.
— Возможно. А может быть, она уже сказала все, что тебе нужно было знать.
А что, собственно, он о ней знал? Что она была молчаливой и немного грустной. Удивительно скромной и нетребовательной, очень преданной своей работе, хорошо играла в карты, обладала чувством юмора. Была очень ранимой и… и какой-то настороженной Чем-то она напоминала ему беженцев в Афганистане — у них были такие же несчастные глаза, но они не хотели говорить о том, что пережили.
— Что, если она так и не вернется? — спросил он у деда.
— Тогда ты сам иди к ней, — просто ответил тот.
— Навязываться ей? Ну, не думаю.
Он уже начинал примиряться с мыслью, что потерял ее. Они встретились в ужасно неподходящий момент: и месяца не прошло, как он вернулся с войны, а тут еще перспектива потерять деда. Нет, сейчас ему не до любви.
— Вздор! — возмутился дед. — Я часто давал тебе разные советы, хоть ты и не всегда принимал их во внимание. Но на этот раз, прошу тебя, послушай меня! Если ты видишь, что она как раз для тебя, не раздумывай, не теряй времени!
— Но…
— Дай мне закончить мысль. — Дед поднял подрагивающую руку — мрачное напоминание о его болезни. — Из-за своей нерешительности ты можешь упустить свое счастье. Пока ты взвешиваешь, как лучше поступить, пока подбираешь нужные слова, время уходит, понимаешь? Если сердце подсказывает тебе, что нужно делать, зачем с ним спорить? В одном сердце больше мудрости, чем в сотнях голов.
— Хорошо, дед, я понимаю, что ты хочешь сказать, но это не имеет отношения к нам с Клэр. — Я видел вас вдвоем и потому твердо уверен, что к вам это имеет самое прямое отношение. — Он помолчал, устремив задумчивый взгляд на озаренное солнцем озеро. — Порой слишком сильные чувства нас пугают, и мы отвергаем их. Я только советую тебе не позволять всяким посторонним соображениям отвлечь тебя от самого важного в жизни. — Он взял свой блокнот, и ветерок зашуршал страницами. — Поверь, я знаю, что говорю.
