Рози Томас - Год любви
Вскоре в гримерную вошел рабочий сцены.
– Осталось десять минут.
– Я еще должен всех обойти, сказал Том. – Ты ведь не единственный актер в этом спектакле.
Он не хотел, чтобы его беспокойство передалось Оливеру.
Когда Том ушел Элен посмотрела на отражение Оливера в большом зеркале. Лицо, намазанное белым гримом, выглядело непривычно.
– Не уходи, хорошо? – попросил Оливер.
– Хорошо, если ты хочешь, чтобы я осталась, – я останусь.
В дверь снова просунулась голова рабочего.
– Пять минут. Оливер, пора на сцену!
Оливер встал и с такой силой ударил кулаком по столу, что тюбики и пузырьки раскатились в разные стороны.
– Ну, почему, черт побери, я должен это делать? Я не желаю идти туда, не желаю, чтобы на меня глазели! И я не хочу играть вместе с ней. Разве это возможно?
Элен тоже вскочила.
– Теперь уже некогда рассуждать. Зрители ждут.
– Ну, и пусть ждут! Я хочу выпить.
– Потом.
Элен почти насильно вытащила его из комнаты и поволокла за кулисы. У людей, толпившихся там, вырвался еле слышный вздох облегчения.
Возле выхода на сцену их поджидал старый Адам. Оливер почти поравнялся с ним и вдруг обернулся к Элен.
– А где Дарси?
Элен удивленно сказала:
– Не знаю. Дома, наверно.
– Жалко. Я хотел бы сейчас увидеть старину Дарси.
Оливер встал в позу. Он прижал ладони к вискам, словно пытаясь унять шум в голове. Из-за занавеса доносился гул толпы, он был тише, чем в прошлый вечер, но несравненно грознее.
Элен больше не могла на это смотреть и убежала.
Она прибежала в артистическое фойе. Как ни странно, там никого не было. Элен подошла к динамику, включила его и стала ждать.
Раздалось потрескивание, а затем голос Оливера произнес начальные фразы. Элен насильно заставляла себя слушать, критически оценивая его игру. Но он играл хорошо. Голос его был еще немного тусклым, но звучал твердо. Постепенно Элен расслаблялась. В игре Оливера не было вчерашнего очарования, но хотя бы спектакль не сорвался. Оливер играл кое-как, но все же он был на сцене, а это уже хорошо.
Затем настал черед Пэнси. Даже сидя в фойе и слушая ее искаженный голос, Элен встрепенулась. Оливер был, как деревянный, а Пэнси, наоборот, блистала. Она никогда еще не играла так потрясающе.
Ни в зале, ни за кулисами, ни даже в ложе осветителя никто не шевелился. Том сидел на своем месте, на его напряженном лице застыла полуулыбка. А Стефан Спарринг сидел в гримерной Пэнси и, не веря своим глазам, смотрел на свои руки, которые Пэнси перед выходом на сцену осыпала поцелуями.
Кто-то зашел в фойе. Элен подняла голову и увидела Хлою. Она была тщательно накрашена, но лицо казалось безжизненным, глаза опухли. Хлоя с вызывающей улыбочкой взглянула на Элен, а затем, словно для того, чтобы просто не сидеть без дела, принялась прибираться в комнате. Выбросила пустые бумажные стаканчики в корзину для мусора, начала подбирать разбросанные газеты… Они выскользнули у нее из рук и рассыпались по полу. Хлоя на мгновение застыла, глядя на них, а потом из ее глаз потекли слезы.
Элен обняла ее и молча усадила рядом с собой, Хлоя отчаянно пыталась подавить рыдания.
– Послушай! – наконец выговорила она. – Ты только послушай ее!
Голос Пэнси журчал, обволакивал их, в нем появилась новая бархатистая теплота.
– Я даже не могу на нее сердиться, – с горечью произнесла Хлоя. – Они просто влюбились друг в друга – вот и все! Это как удар молнии. Я мечтала, чтобы он так влюбился в меня.
Ее плечи задрожали от рыданий, она уткнулась лицом в ладони.
Элен отчаянно думала, как бы ее утешить, но не могла подобрать нужных слов.
– Хлоя! Хлоя! – приговаривала она, покачивая се, словно маленького ребенка. – Ну, не плачь! Он этого не стоит.
– Нет, стоит, – всхлипнула Хлоя. – Во всяком случае, он пришел и признался. Он был хотя бы честен. Если бы ты видела его лицо, когда он о ней говорил! Словно это самая большая драгоценность в мире, и ему теперь на все остальное наплевать! Я спросила: «А как же Беатрис?» А он посмотрел ничего не выражающим взглядом, явно с трудом припоминая, кто это такая. Я никогда не видела, чтобы человек так влюблялся.
– А что насчет Пэнси?
– С Пэнси тоже что-то произошло. Ты ведь помнишь, как она порхала, словно бабочка, гоняясь за еще более яркими впечатлениями? Ну так вот, теперь она успокоилась, притихла, все время улыбается. Я видела, что она смотрела на него вчера вечером с выражением искреннего, ликующего счастья. Элен, я хочу ее ненавидеть, но не могу!
Хлоя выпрямилась и прижала пальцы к щекам.
– Мне нельзя тут оставаться. Я могу понадобиться Тому. И мне не хочется, чтобы меня кто-нибудь увидел в таком состоянии.
Хлоя решительно пыталась взять себя в руки.
– Спектакль все равно продолжается, не так ли? – на ее лице промелькнуло подобие искренней улыбки, и Элен улыбнулась ей в ответ, выражая подруге свое восхищение и стараясь ее подбодрить.
Она поняла, что Хлоя не пропадет, потому что в ней очень много жизнелюбия. А вот Оливер – это другое дело. Элен, правда, не совсем понимала, в чем тут дело, и уж тем более не знала, как ему помочь. Элен задумчиво спустилась вниз, к телефону-автомату, стоявшему на улице у входа в театр, и набрала номер Дарси.
К концу третьего акта он сидел рядом с ней.
Элен быстро ему все рассказала.
– Оливер хотел меня увидеть? – переспросил он. – Где он?
Они нашли его в перерыве в гримерной, он был один.
– Дарси? – удивился Оливер. – Ты здесь? Как странно… Знаешь, произошла удивительнейшая вещь. Я вдруг подумал: а здорово было бы, если бы мы снова сыграли с тобой в шахматы! Как мы когда-то играли дома, да? Помнишь, это было единственное, в чем ты меня побеждал.
Элен с радостью поняла, что Дарси прекрасно осознает, чего от него ждут.
– А я и сейчас смогу тебя победить, – спокойно заявил он. – Где шахматы?
Элен вышла из комнаты, оставив их вдвоем за шахматной доской. Выйдя в коридор, она столкнулась с Томом, который взбегал по лестнице, перешагивая через две ступеньки.
– Не мог раньше вырваться, – сказал он. – Ну, что там у нас?
– Все прекрасно. Он играет в шахматы с Дарси. Том взял Элен за руки и поцеловал в щеку. Элен поспешно покосилась на крутую винтовую лестницу.
– Вы с Дарси, – ласково произнес Том, – мои настоящие друзья, на вас можно положиться.
– Ты тоже, – весело откликнулась Элен. – Оливер рассказал мне, как ты с ним нянчился.
– О, но я-то это делал из чисто эгоистических побуждений, – Том вдруг ухмыльнулся еще язвительней, чем обычно. – Я только что был в кассе. Представляешь, все билеты проданы до конца сезона!
– Не может быть, – воскликнула Элен, но имела в виду совсем не пьесу.