Юлия Колесникова - Первый холодный день (СИ)
— Дядя Пит живет уже с нами, — тихо отозвалась я, совершенно не обращая внимания на слова, а просто смотря на Рэнда. Но он явно был сосредоточен лишь на моих словах, и никак не реагировал на мою руку.
— Ты это точно знаешь?
— О, да! Невозможно не заметить в своем доме чужих вещей. Понимаешь, может он еще полностью и не переехал, но то, что собирается — это точно.
— А что мама?
— Мы не могли с ней поговорить об этом, так как завтракали втроем. Как я поняла, меня ожидает вечерний разговор. Интересно, почему родители выбирают вечера, чтобы говорить о таком? Папа также говорил мне — поговорим вечером, когда рассказал об их с Карен намечающейся свадьбе.
— Думаю потому, что утром нет столько свободного времени, — пожал плечами Рэнд. — Но что ты думаешь по этому поводу теперь, когда увидела его в доме?
— Я в шоке. — пожала плечами я, и все-таки принялась за торты передо мной и чай. Было легче думать об утренней сцене, когда я не смотрела на Рэнда, с ним я немного отвлекалась. — И в то же время, завтрак он готовит просто обалдеть. Я боюсь ужасно, потому что знаю что меня ожидает, и все же….я словно смирилась…ну почти. Понимаешь?
— В каком смысле смирилась?
— Я знаю что случится дальше, как будет вести себя мама, как отец начнет настаивать чтобы я переехала к нему, дядя Пит будет стараться задобрить меня, но это первые месяц-два. Потом мамина беременность будет расцветать, и все о чем мама и дядя Пит будут думать, так это о ребенке, и конечно же, мама будет считать что у меня и так все хорошо. Родится ребенок, и она будет злится на меня, когда я не захочу гулять с дитем и помогать ей постоянно, ведь работу она кидать точно не будет. А после я так все тут возненавижу, что действительно соглашусь поехать к отцу, и тогда мне станет вообще худо. Это от силы продлится две недели, и с позором я вернусь домой, обиженная на отца еще сильнее чем раньше, и это при условии что Карен не найдут закопанной на заднем дворе.
Последние мои слова заставили Рэнда усмехнуться, но устало, и скорее так, словно он поражался моим пессимистическим мыслям.
— Ну хорошо…но как ты представляешь себе желанную картинку? Ты бы хотела чтобы родители были вместе?
Я задумчиво облизала ложечку, и отозвалась:
— Нет, поверь, последние дни их брака, это было ужасно.
— Ну значит ты хочешь чтобы отец жил здесь, поблизости, бросил бы ту семью, и тогда ты и он будете счастливы?
Я подозрительно взглянула на Рэнда и отложила ложечку, а только грела руки об кружку чая.
— Конечно же нет, что за чушь. Он не будет счастлив без Соплюшки и Джонни. Горько осознавать, но с ними он будет счастливее, чем только со мной.
— Ага, значит ты будешь счастлива, если у мамы не станет ребенка и они разбегутся с дядей Питом?
— Нет! — чуть не закричала я, с возмущением смотря на Рэнда, и не понимая как ему такое могло взбрести в голову. — Как ты о таком вообще можешь думать!?
— А что же еще остается? — Рэнд развел руками, и уже не улыбался, просто смотря на меня. — Я не понимаю, чего тогда ты хочешь? А ты сама это понимаешь? Знаешь, что ты хочешь, чтобы пока ты не уедешь учиться, все сидели вокруг тебя на коротком поводке, и чтобы все было как прежде. А вот когда ты уедешь, пусть делают что хотят.
Я даже не заметила, как вскочила со стульчика, и теперь послушав Рэнда села назад. Конечно мне было не приятно это осознавать, но кажется Рэнд только что сказал мне, что я эгоистка и не привыкла делиться. Родители выходят лишь мои, заботы есть только у меня, и тем более чувства так же лишь у меня, а у остальных их нет. Но ведь с другой стороны, я буду стороной наиболее пострадалой!
— Я не эгоистка, — осторожно отозвалась я, — я пессимист, и реалист. И я люблю своих родителей.
— Ну себя ты очевидно любишь больше, — как-то раздраженно отозвался Рэнд, и это очень больно резануло меня по сердцу. Да конечно же он говорил мне всегда правду, но было сложно выдержать то, что он очевидно во мне разочарован.
— Ты считаешь, что я еще ребенок?
— Нет, я считаю, что ты устала от разводов, новых пап и мам и разочарований. Родители понимая свою вину, только то и делали что тебя баловали, а это не приводит ни к чему хорошему. Потому что ты начинаешь им диктовать, как жить, а это не правильно.
Я опустила глаза к своей кружке, не просто потому что мне было не слишком-то и приятно все это слушать, а потому что в глубине души, я и сама все это понимала.
— У них своя жизнь, — руки Рэнда осторожно накрыли мои руки, и он постарался заглянуть под мою челку, видимо ожидая увидеть слезы, но их не было. Мои глаза были сухими и понимающими, точнее говоря, там читалось, что я принимаю все то, что он сказал. — Тебе пора перестать считать их во всем виноватыми. Они просто люди, такие же как и ты, и совершают ошибки. Да они просто слишком молоды, чтобы иметь такую взрослую дочь как ты, и это нормально пытаться задобрить тебя. А ты попробуй хоть раз задобрить их. Ну пойди ты навстречу матери, прости отцу…тебе самой же станет легче. А то ты все время лишь мучаешь себя этим.
— Я не смогу играть роль счастливого человека, если таковой не буду, — заметила я, все еще смотря на то, как наши пальцы переплетены.
— Я понимаю. Начни с простого — тебе ведь понравился завтрак приготовленный Питом, вот и отталкивайся от этого. Вы разные люди, пусть и родня, но привычки то у вас разные. Твоей матери как взрослому человеку, и так будет сложно уживаться с кем-то новым, так еще и ты будешь со своими приколами. А ведь она беременная, ей нельзя нервничать.
Я поняла по тому как говорил мне это Рэнд, что он давно собирался рассказать об этом — о моем поведении. Он понимал меня и жалел, но видимо пришло время, когда уже не нужно было лишь жалеть, а еще и направлять. Он был старше меня всего на год, но мне казалось на все десять. Меня охраняли и лелеяли от всякого ненужного и тяжелого, так как считали, что уже достаточно напортачили в моей жизни. А Рэнда научили справляться с трудностями. Он был взрослее, а потому наверняка устал от моих детских обид.
— Подумай, что до колледжа у тебя каких-то полтора года. Разве тебе не хочется иметь наконец-то полноценную семью, подружиться с новым братиком или сестренкой, если не вышло с семьей отца? Не стоит портить ни себе, ни маме эти полтора года, радуйся.
— Когда об этом говоришь ты, новая семья приобретает какую-то ценность. Но мне кажется, что я буду чужой, понимаешь?
— Ты никогда этого не узнаешь, если не попробуешь.
— Ты говоришь, как какой-то психиатр, — я дернула плечами, и все же улыбнулась. Рэнд, по крайней мере, понимал о чем я говорю, и уже не злился.
