Фреда Брайт - Одинокие женщины
— Ну как, вам удалось достичь соглашения? — спросил он.
— Увы, не удалось, ваша честь.
Судья налил себе «пепто-бисмола».
— Вы утомлены?
— Совершенно верно.
Каниски выпил мутную жидкость и приосанился:
— Я не задержу вас с вынесением решения. Рассмотрение дела откладывается!
— Целая неделя — коту под хвост! — пожаловалась Диана. Они с Байроном зашли в бар на Хэй-Адамс, чтобы пропустить по коктейлю до того, как пора будет ехать в аэропорт.
— Да! — утомленно зевнул Байрон. — Правда, эта неделя обойдется нашим клиентам еще сотни в две тысяч баксов. Так что совсем уж пропащей ее не назовешь. Спасибо вам, судья Каниски. О Господи, я валюсь с ног.
Байрону эта неделя далась еще тяжелее, чем Диане. Каждую ночь после службы он улетал в Нью-Йорк, чтобы побыть с Джимом, и возвращался первым рейсом. А вот теперь он устроился на высоком табурете у бара с таким видом, будто намерен провести здесь всю жизнь.
— Мы опоздаем на дневной рейс, — напомнила Диана.
— Ну и черт с ним, сегодня я ничего не собираюсь делать. — И он заказал сразу по два двойных виски, чтобы поскорее избавиться от наваждения последних дней. Первый бокал проскочил как бархатный.
— Полетим на следующем, — решила Диана, повторяя заказ.
— Я еще не сказал тебе, Ди? — Они чокнулись. — Мы с Джимом решили пожениться. Да, затянуть петлю на шее. Маленькое торжество для избранных. Ты среди приглашенных. Понимаешь, — его речь стала несколько невнятной, — у нас осталось не так уж много времени, не больше пары месяцев. И мы решили прожить их как можно лучше. Брак, как я его понимаю, — своего рода соглашение. Взаимные клятвы и все такое. Бармен! Не забывайте о жаждущих в час их нужды!
Диана, уже полупьяная, полюбопытствовала о подробностях законного оформления брака гомосексуалов. В правовом отношении это было для нее полной загадкой.
— Как это делается, Байрон? Идешь в муниципалитет, в этот, как его — отдел регистрации, и получаешь лицензию? В смысле — для вас предусмотрены какие-то права?
— Фу ты, Господи, — покачал головой Байрон. — Да о какой лицензии ты говоришь? Для нас не составлен закон. Символический жест — вот что это будет.
— Понятно, — отвечала она, тронутая до глубины души. — Забавно, но в последнее время все женятся как очумелые. Моя старинная подруга Берни. Билл Шэннон. Судя по всему, в очень скором времени — Флер. А вот теперь и ты. Похоже, я одна на весь Нью-Йорк останусь в старых девах. — И ей стало ужасно себя жалко. — Знаешь, а ведь я тоже могла бы выйти замуж. Если бы захотела.
— Неужели? — с неподдельным интересом воскликнул Байрон.
— Ага, — всхлипнула Диана. — Он был такой милый. Такой хороший, только слишком… слишком незрелый. Не подходящий для долгого забега. То, что было между нами… было неравной связью.
— Не вижу ничего плохого в неравных связях, Ди. Наша с Джимом связь поначалу тоже была неравной.
— Да, понимаешь, я его любила. — Она утерла слезы.
— Не тот ли это юнец, с которым ты ходила в оперу?
— Он самый. Ты еще рассказал, как Портер Рейнолдс прохаживался насчет его портного. А почему ты назвал его юнцом, Байрон? Он совершеннолетний. Что там наплел про него Портер? Не дрейфь, Би. Теперь, когда все кончено, можешь рассказать все.
— Ну, на самом деле, — нерешительно начал Байрон, — Портер сказал, что он совсем молокосос…
— И? — наступала Диана.
— И он полагает, что ты собираешься его усыновить!
— Бесподобно! — вскричала она. — Ты действительно отличный парень, Би!
Они заказали еще по коктейлю и осушили свои бокалы молча, погрузившись в собственные мысли.
Было уже почти шесть часов, когда они ввалились в помещение «Слайтер Блэйни» и застали там полный кавардак: все ходило ходуном, и шум стоял как на вокзале.
— Какого черта, — растерялась Диана, решив было, что попала не туда, когда ей всучили бокал шампанского. Из дверей кабинета Фрэнка Мерриана неслись взрывы хохота вперемешку с музыкой.
Видно, Фрэнк совсем свихнулся и решил устроить вечеринку.
— Эй! — замахал он распечатанной бутылкой «Муэ», и Диана засомневалась, кто из них пьянее — он или она. — А вот и последние члены команды класса «А»! — воскликнул он и вскочил со своего места навстречу Диане и Байрону, тогда как Ральф Слайтер собственной персоной подливал вина, и Марк Вандерберг — невозмутимейший, хладнокровнейший человек в мире — возглавил нестройный хор, завопив: «Ура! Ура! Звонить в колокола!»
Только тут ее замутненный алкоголем рассудок на секунду посветлел.
— Мы победили! — завизжала она, обнимая Байрона.
— Точно! — вторил Фрэнк, обнимая их обоих. — Полная капитуляция!
Судья Каниски опубликовал свое решение в полдень, как раз когда Диана с Байроном накачивались в баре виски. Двадцать шесть страниц зубодробительного текста в конце концов высказывались в пользу «Симплекса».
— И знаешь, что подтолкнуло его к такому решению? — бубнил Фрэнк. — Этот твой чертов прецедент — как его там… «Универсальные корсеты», что ли?
— Пневматические. — Диана и не заметила, как проглотила очередной бокал. Партнерство! Она ощущала его аромат в воздухе кабинета, несмотря на винные пары и густой табачный дым. — «Компания пневматических корсетов» против «Китобоев Уильямспорта». Если цитируешь, Фрэнк, делай это точно!
Победа! Полный триумф. Он увенчал четыре года изнурительного труда. Диана поспешила позвонить отцу.
Банкет продолжили, отправившись обедать в ресторан, потом пили коньяк в кафе «Карлайл», потом танцевали в «Регине».
— Знаешь, что нынче приключилось? — смеялась Диана, с трудом поспевая за Портером Рейнолдсом, ведшим ее в танце. Ах, что это была за ночь! Ах, какая чудесная у них фирма! Она чувствовала себя совершенно счастливой. Эти люди ее ценят и любят. Это ее мир, ее друзья, а «Слайтер Блэйни» — самое подходящее для нее место! — Знаешь что, Портер? Я впервые в жизни умудрилась напиться в стельку в двух разных городах — на протяжении одного дня!
— Считать это прецедентом? — расхохотался он.
Диана вернулась домой к трем часам ночи — счастливая, измученная, измотанная и грустная — и очень, очень пьяная — и повалилась спать не раздеваясь.
Почти всю субботу она провела в постели, прикладывая ко лбу пузырь со льдом и мечтая о смерти. К концу дня все же нашла в себе силы встать, одеться, заварить свежий чай и проглотить болеутоляющее — после чего решила продолжать жить. Она твердила себе, что страдает не только от похмелья, но и от всех переживаний, связанных с успехом на службе и ссорой с Аврамом. Совершенно ясно, что их отношения исчерпали себя и для них обоих лучше расстаться.
