Лариса Райт - И все-таки это судьба (сборник)
– Я и замужем не была, только собиралась, – вступила в разговор Лада. – А ребенок от другого. – Она смутилась и слегка покраснела. Странно для зрелой женщины. Наверное, она тоже об этом подумала, так как уже через секунду справилась с собой и беспечно махнула рукой: – Ну да с кем не бывает. В отца ребенка я влюблена была, что называется, до потери пульса. А он поматросил и бросил. Сердцу, говорит, не прикажешь. Когда расстались, я даже и не знала о ребенке. А как узнала, тоже ничего говорить не стала. Если без ребенка не нужна, так с ребенком тем более. А потом быстро так с Валерой познакомилась, ну, с мужем будущим. Тут уж он с ума по мне сходил. Уже через месяц кольцо, колено, предложение. У меня голова кругом. Соглашаюсь, то ли от бури эмоций, то ли от желания насолить бывшему. Пусть узнает и пожалеет. Какая чушь! Нет, ну действительно, все бабы – дуры. И я такая же. Замуж, в общем, собралась. И как-то подумала, что жених не придет в восторг от невесты с чужим ребенком. Так что мне хоть и сказали лежать и думать, но думать тут особо было не о чем. – Лада замолчала, и мы все трое, не сговариваясь, обернулись к Татьяне.
– А я узнала, что муж изменил, разводиться решила. Зачем мне ребенок? К тому же боялась, что рожу и прощу. Все эти мысли о том, что ребенку нужен папа, нужна семья. Это верно, конечно, только мне с предателем жить тогда не хотелось. Так что я на аборт нацелилась, чтобы не дать слабину. Вот так. До понедельника мы только и делали, что трепались. По сто пятьдесят раз каждую историю обмусолили и единогласно решили, что поступаем совершенно правильно. Вот ни единого сомнения не возникало. И ели хорошо, и спали нормально, и даже не волновались нисколько. – Татьяна замолчала. Молчали и остальные. Я спросила нерешительно:
– А потом?
– Потом наступил понедельник, – сказала Лада, – и пришла Зоя.
– Тоже на аборт?
– Нет, ну ты даешь! – Нина даже хлопнула рукой по столу от возмущения. – Врач она была наша палатная. Молоденькая, конечно, совсем, только после института. Я ее как увидела, так испугалась. Даже вслух свои опасения высказала: «Доктор, а вы нас не покалечите?» А она так посмотрела пристально и говорит: «Все может быть». Тут и Ладка забеспокоилась. «Как это?» – спрашивает. А Зоя так спокойно плечами пожимает и говорит: «Операция есть операция». А потом еще беседа минут на пятнадцать о последствиях аборта. И как-то все это она говорила не механически, не просто так, чтобы сказать то, что должна, чтобы потом не обижались, что врач не предупреждала. Нет, она произносила слова спокойно, но было очевидно, что они ее волнуют, что она понимает, о чем говорит, что искренне переживает из-за того, что мы собираемся сделать. И так нас всех это тронуло, что мы ей жаловаться начали. Каждая свою историю рассказала.
– Я первая начала, – призналась Лада. – Она меня выслушала и так спокойно спрашивает: «А аборт вам делать зачем?»
– Как зачем? Он же меня не возьмет с ребенком.
– Зачем вы за него решаете? Может, и возьмет. А если так боитесь, еще что-нибудь придумайте.
– Сказать, что ребенок его? – Мне было немного не по себе от этой мысли.
– Я бы сказала правду. Но если выбирать между враньем и убийством, то, по мне, первое однозначно лучше. И не забывайте – вы можете потом не родить. И если ваш муж узнает причину, тоже вряд ли обрадуется.
Короче, оставила я ребенка. И что интересно, лет десять потом пыталась забеременеть, и ничего. Зоя (а я, естественно, к ней ходила) потом сказала, что со мной все в порядке, Валеру проверить надо. Мы и проверили. Выяснили, что у него осложнение после свинки и детей он не может иметь никогда. Ему, конечно, не сказали. Я вот теперь думаю, может, позвонить, сообщить? Пусть узнает, с кем ему нынешняя благоверная рога наставила. Так что он с рогами, а у меня сын в Сен-Тропе живет. И работа у него хорошая, и семья, и отец, между прочим, что немаловажно, тоже вполне приличный.
– А меня, – произнесла Нина, – Зоя вообще по стенке размазала. Сказала, что не понимает, каким образом ребенок может помешать написанию книги. Сказала, что у нее у самой дочке два года, так она с ней и красный диплом получила, и ординатуру закончила. Посоветовала мне фильм «Москва слезам не верит» вспомнить. «Или, – говорит, – только провинциалам всё по плечу, а мы – москвичи – только и умеем, что нюни распускать? Если чего-то очень хочешь, то добьешься, и никто тебе не помешает. Тем более ребенок». И так мне стало стыдно, что я сама не заметила, как передумала. Твоя очередь, – обратилась она к Татьяне.
– А меня и уговаривать не пришлось. Как эти две передумали, так и я за ними. До самой дошло, что ребенок не виноват в моих проблемах. Отношения с мужем – это одно, а ребенок – совсем другое. И пусть он будет.
– Но ведь… – Я умолкла, не договорив. Я прекрасно помнила, как Татьяна жаловалась на то, что одна как перст. Но она меня прекрасно поняла.
– Родить я родила, только не воспитывала. Родители у меня дочку забрали за город, дали карьеру делать. Я навещала, конечно, только не слишком часто. А потом, как в гору пошла, так вообще ее за границу учиться отправила. Думала, выйдет из нее толк. Станет девка юристом, или экономистом, или еще каким дельным человеком. Но не получилось. Видно, не всех детей можно из-под крыла отпускать. За моей, как оказалось, надо было смотреть в оба. В модели она поперлась. И не в те, что по подиуму на Парижской Неделе вышагивают, а в те, что в журналах для взрослых снимаются. А потом или еще до того, я уж не знаю, к наркотикам пристрастилась. Я, когда узнала, спохватилась, конечно, только поздно. В общем, умерла она десять лет назад. Передоз. – Татьяна налила себе полную рюмку водки и залпом выпила. Ни слез, ни вздохов. – Но только благодаря Зое она у меня была, а так бы и не было ничего. Вот.
Я сидела совершенно ошеломленная услышанным. Меня захлестнула волна смешанных чувств. Я жалела Татьяну и радовалась за свою невестку. Конечно, никто не решил нашу проблему, но появилась надежда и какое-то интуитивное ощущение, что все будет хорошо. А еще я испытывала своеобразное удовольствие от того, что мучившее меня столько лет любопытство наконец-то успокоилось. В тайне знакомства и загадочной дружбе подруг появилась ясность, и мое внутреннее состояние теперь походило на состояние ребенка, который неожиданно для себя решил трудную задачку или разгадал хитрый ребус.
Конечно, я позвонила Зое, и она назначила встречу на следующий же день. Обычная городская больница. В коридорах чисто, в палатах светло, но ничего особенного. Ремонта давно не было, потолок в трещинах, на стенах кое-где обвисшая штукатурка. Нашли гинекологию, а там и Зоин кабинет. Ого! Врач высшей категории! Я вспомнила давний разговор подруг в ресторане. Значит, когда-то Зое предлагали более высокую должность, а она отказалась. Решила, что здесь ее место, и больше нигде. Что ж, посмотрим…
