Екатерина Риз - Такое вот кино (СИ)
- Но ты ведь меня бросаешь!
- Нет!
- Боже, Саша, ты сам себя не понимаешь!
- Ты мне вчера сказала, что не хочешь со мной жить! Об этом я тебе говорю! Что ты уже приняла решение, что тебя не устраивает наша жизнь!
- Я просто хочу, чтобы у нашей с тобой общей жизни было какое-то продолжение, Саша! А не только борщи, голубцы и чай с дурацкими баранками!
- Не кричи, - попросил он неожиданно тихо.
Кричать я перестала, вместо этого очень чётко и внятно произнесла:
- Всё, что ты мне сейчас сказал - это полная ерунда. Нельзя любить человека, хотеть с ним жить, и не думать о будущем. Так не бывает. Нельзя мечтать избавиться от ответственности, но при этом говорить, что любишь!
- Я не хочу ставить тебя перед выбором. Не хочу, чтобы ты выбирала. Точнее, хочу, но права на это не имею.
- И поэтому - что? Продолжай. Просто скажи это! Мы расстаёмся.
Емельянов руки в бока упёр, смотрел в сторону и молчал.
- Что ты мне предлагаешь сделать? Схватить тебя в охапку и увезти в Яблоневку? Или соврать, чтобы ты поехала сама? - Он руками развёл. - Я не знаю, что выбрать. Мы подошли к той точке, в которой наши взгляды на жизнь расходятся. И я, правда, не хочу видеть, как ты разочаровываешься во мне день за днём. Что ждёшь чего-то, до чего я не могу додуматься. - Он максимально понизил голос. - Таня, я не хочу детей. А ты хочешь. Ты хочешь семью, как у твоих родителей. Но я не подходящий человек.
Мне пришлось встать и повернуться к Сашке спиной. И только тогда я решилась поднять руку и вытереть слезы. Очень аккуратно, вытерла и тут же вздёрнула нос. Сглотнула. С трудом, и все слова в горле комом встали. Да ещё Сашка подошёл, руки мне на плечи положил, и вместе с его ладонями, на меня будто груз столетних печалей опустился. А потом он и вовсе меня обнял, жарко и безысходно подышал мне в ухо.
- Я в Москву собрался. До конца недели буду там. Если не хочешь с сестрой жить, поезжай в Яблоневку.
- Что мне там делать без тебя?
Он волосы мои пригладил.
- А что мне там делать без тебя?
Я руки его оттолкнула, от Сашки отошла.
- Ты пытаешься меня разжалобить?
- А получается?
Я к стене спиной прижалась, на Сашку посмотрела.
- Не очень, - призналась я. - Особенно, после всего услышанного до этого.
- Но разве я не прав?
Я зажмурилась вместо ответа. А Емельянов подошёл, остановился рядом, а затем ещё и наклонился ко мне, носом ткнувшись мне в висок. Я тут же покрылась мурашками от его дыхания.
- Тань.
Я поторопилась отодвинуться от него.
- Может, ты и прав. Уезжай.
Он чертыхнулся еле слышно, и тон тут же стал недовольным.
- Таня, я не уезжаю. Я еду по делам. Это разные вещи! А ты ведёшь себя так, будто я от тебя сбежать тороплюсь.
- Это так выглядит.
- Неправда. Я просто хочу, чтобы ты... чтобы мы... - Он запутался и рукой взмахнул в досаде.
В общем, это "чтобы ты", "чтобы мы" ни к чему не привело, и никакой ясности в окончание нашего разговора не внесло. Сашка ушёл, только глянул на меня напоследок с явным сожалением, и, встретив этот взгляд, я ещё больше убедилась в том, что ничего хорошего меня, то есть, нас с ним в дальнейшем не ждёт. Емельянов из квартиры вышел, а я так и стояла у стеночки, и чувствовала себя жутко несчастной. До боли в глазах всматривалась в узор на обоях, потом зажмурилась.
- И что это было?
Я глаза открыла, на сестру посмотрела. Дашка на самом деле смотрела на меня с непониманием.
Я носом шмыгнула.
- Ничего.
- Сашка смывается?
- Тебе какое дело? - разозлилась я.
- Как какое? А мои пробы?
- Я не понимаю, как ты умудряешься в любой ситуации думать о себе? - поразилась я. Мимо сестры прошла и скрылась в спальне. Дверью хлопнула. Провела минуту в тишине, сидя на кровати и вцепившись пальцами в покрывало, и тогда уже заревела. Тихо и безнадёжно. Потом в какой-то момент к окну метнулась, выглянула, но Сашкиной машины уже не было. Он уехал, и это показалось катастрофой.
Дашка ходила по квартире и фыркала. Посматривала на меня искоса и фыркала.
- Ты прекратишь или нет? - не выдержала я в какой-то момент.
- А что я делаю? Я ничего не говорю!
Она тоже самое и родителям сказала, когда те решили нас навестить в городской квартире через несколько дней. Но я подозревала, что это был не просто родительский визит, скорее всего сестра им рассказала о трагедии, что произошла в моей личной жизни, то есть, о том, что она в очередной раз рухнула, и на этот раз треск был ещё более оглушительный, чем после расставания с Вовкой. Хотя, казалось бы, куда оглушительнее, да? Емельянов не бросал меня ради другой, любимой и беременной, не собирался жениться, и, наверное, это не должно было казаться таким сильным предательством, но казалось. По крайней мере, мне было больно и обидно, и я даже пришла к выводу, что переживаю сильнее, чем с Вовкой. Тогда меня сильно обидели, а с Сашкой всё было безысходно. И даже обижаться, по здравым размышлениям, было глупо. Емельянов же ничего не сделал. Он так думал, так чувствовал, и ничего не мог с собой поделать. Как и я с собой. Вот как тут было не впасть в то самое отчаяние? Я впала, но старательно его в себе прятала. А окружающим, а в первую очередь родителям, улыбалась.
- Танюш, ты как себя чувствуешь? - Папа мне руки на плечи положил, поцеловал меня в лоб, как маленькую. Я аккуратно попыталась из его рук вывернуться, папины поцелуи вызывали лишь комок в горле.
- У меня всё хорошо, папа.
- А будет ещё лучше,- бодро заметила мама, ловко выкладывая на тарелку яблочный пирог из кондитерской. Он был пышный, идеальной формы и от него исходил пряный аромат. Я взглянула на него с тоской и тихонько вздохнула. Я такой пирог всегда домой покупала, Сашка его очень любит. - Сейчас попьём чаю, - продолжала мама. Глянула на дочерей. - Садитесь за стол.
- Восемь вечера, а ты пирог режешь? - Дашка подбоченилась и решительно качнула головой. - Это без меня.
Отец недовольно крякнул.
- С ума ты сходишь со своими диетами. И так кожа да кости.
- Папа, ты ничего не понимаешь!
- Конечно, куда мне. - Он первым присел за стол и подал жене тарелочку под пирог.
- Даша, присядь за стол, - попросила та младшую дочь. - Давайте всей семьёй попьём чаю. Не хочешь пирога, съешь конфетку. Папа вкусные купил.
Дашка за стол села, на меня же кинула выразительный взгляд. Будто я была виновата во всём. А, между прочим, я сама не горела желанием обсуждать всей семьёй мои личные проблемы.
Мама улыбалась воодушевлённо. Когда все сели за стол, она обвела своё семейство внимательным взглядом, и вот тогда улыбнулась.
