Наталья Батракова - Миг бесконечности. Том 1
Обутый и одетый, Ладышев дожидался ее в прихожей.
— Это все? — помогая ей одеться, кивнул он в сторону баулов. — Я сейчас к лифту перенесу.
Подняв две объемные сумки, Вадим открыл дверь, через минуту вернулся, вытащил у огромного чемодана ручку и подкатил его к двери. Подхватив чехол с шубой, Катя сделала шаг следом.
— Шубу оставь! — вдруг услышала она злой окрик. — Не на твою журналистскую зарплату куплена. Звезда масс-медиа! И ключи от квартиры вот сюда положи, — пошатываясь, показал Виталик пальцем на полку. — Хотя… — на его лице появилась кривая ухмылка, — я все равно завтра замки сменю.
— Забирай, — аккуратно положила чехол с шубой на банкетку Катя. — Тебе есть кому ее передарить. Как же ты низок, Виталик, — бросила она поверх шубы ключи. — Я прожила с тобой десять лет и даже не подозревала, как ты низок. Можешь не менять замки: я больше здесь не появлюсь. Прощай.
Предательски задрожал подбородок, глаза наполнились слезами, которые уже невозможно было сдерживать.
«Нельзя. При Ладышеве нельзя», — непонятно каким усилием воли остановила она готовый хлынуть поток.
Дождавшись, пока Вадим втянет в лифт сумки и чемодан, Катя вошла следом, повернулась к нему спиной и опустила взгляд. Конечно, она предполагала, во что может вылиться случайная встреча с мужем, но к такой вспышке злобы и ненависти готова не была. За время семейной жизни на пальцах одной руки можно было пересчитать все более-менее крупные конфликты между супругами.
— Красиво ушла, — меж тем нарушил молчание Ладышев. — Отдаю должное твоей выдержке.
Катя не ответила.
«Только бы не зареветь», — еще крепче сомкнула она губы и зажмурила глаза.
Лифт остановился вовремя. Прихватив ручку чемодана, не поднимая головы, она первой покинула кабину.
— Огромное вам спасибо, — неожиданно услышала она за спиной и опасливо оглянулась: проходя мимо консьержа, навьюченный баулами Ладышев остановился и заглянул в приоткрытое окошко. — За то, что позвонили хозяину. Без него у нас так быстро не получилось бы. Жаль, спешим, а так я бы вас отблагодарил! Вы на всякий случай в темноте не гуляйте: мало ли что на голову упадет, — заботливо посоветовал он. — Черепно-мозговые травмы плохо лечатся, особенно в вашем возрасте. Счастливо оставаться!
Катя перевела взгляд на грозного Людоеда и усмехнулась: ничего себе! Вжатая в плечи голова, затравленный взгляд. И куда только подевалась петушиная спесь? Вот, оказывается, как надо разговаривать с консьержем: вежливо, мягко, но конкретно. Упоминание о черепно-мозговой травме оказалось куда доходчивей обычного «уволим»!
Прямо у подъезда стояла невесть как припаркованная «БМВ» Виталика.
«Неужели он в таком состоянии сел за руль? — неприятно поразилась она. — И на какой же скорости гнал из Смолевич? Прошло не более сорока минут, как мы вошли в подъезд… Сумасшедший!!!»
— Сколько в общей сложности ты здесь прожила? — поинтересовался Вадим после того, как, загрузив в «Range Rover» сумки, вырулил со двора на Гвардейскую.
— Почти четыре года. На католическое Рождество справляли новоселье, — ответила она, по-прежнему не поднимая глаз.
— Могли быть соседями. Я рассматривал и этот район, и этот дом, когда покупал квартиру. Неплохое место.
— Мне здесь сразу понравилось: центр города, зелень. Маленькие джунгли в каменных лабиринтах, — тяжело вздохнула Катя. — Ничего, уже начинаю привыкать к новому виду из окна. Жизнь нежданно-негаданно повернула к исходникам: на первом курсе мы с подругой снимали комнатку на Чкалова, в соседнем доме. Хозяйка была — чистая Баба Яга, ровно в десять запирала замки, выключала телефон и все ворчала, ворчала. Мы даже в кино вечером не могли пойти! Приходилось иногда ночевать у однокурсников в общежитии. Однажды нас засекли — такой скандал поднялся! Генку едва из общежития не выгнали. Так что в следующий раз пришлось коротать ночь на вокзале. Давно это было, вроде как и не со мной… Извини, что тебе пришлось стать свидетелем семейной сцены.
— Если бы только свидетелем! — в шутку не согласился Вадим. — Чуть не побили, едва ноги унес. Сам виноват — нечего было напрашиваться в провожатые на такое стремное дело.
— Виталик — он на самом деле другой… Я первый раз видела его таким. Попробуй сам представить себя на его месте: чужой мужчина вместе с женой в квартире.
— А вот за это не переживай, — мигом посерьезнел Ладышев. — Состояние твоего мужа мне понятно, только потому и не врезал ему как следует. Но и его не оправдываю: какая бы ни сложилась ситуация, нельзя терять мужское достоинство. Впрочем, мне, неженатому, судить сложно… Будь на его месте Колесников, — усмехнулся он, — убил бы обоих.
— Игорь — да, убил бы. А ты — нет, — подумав, произнесла Катя. — Ты из тех, кто уходит тихо, без лишних слов, без скандала, но при этом раз и навсегда закрывает за собой дверь. Кстати, где ты научился драться? Трудное дворовое детство?
— Да нет. Я же профессорский сынок, рос в тепличных условиях.
— Серьезно? Никогда бы не сказала… — поразилась Катя. — Тем более просвети! На мой взгляд, тепличные дети… бесхарактерные, что ли… А ты не такой.
— В том-то и была проблема: наличие характера никак не вписывалось в тепличные условия. Так что ты права: драться начал еще во дворе — окрестные ребята периодически пытались по-своему вразумить толстого отличника. Не жаловаться же престарелому родителю?!
— Так ты еще и поскребыш? И неужели был толстым? — недоверчиво улыбнулась она.
Спазм, сводивший горло, ослаб.
— Еще каким! Пухлым, толстым, с пальцами-сосисками, — рассмеялся Вадим. — И все продолжал увеличиваться в размерах. Пока энное количество лет назад не решил насильственно прервать этот процесс. В общей сложности за одиннадцать лет сбросил около пятидесяти килограммов.
— Не может быть! — округлила глаза Катя и непроизвольно окинула взглядом его фигуру.
— Еще как может! Было бы желание, — усмехнулся он. — Или цель, к которой стремишься.
— И какова была твоя цель?
— Изменить себя.
— Получилось?
— Как видишь. А насчет поскребыша ты права лишь отчасти: у родителей разница в возрасте почти двадцать пять лет. Мама — дочь папиных друзей. Представляешь, какой был скандал, когда она собралась замуж за отца?
— С трудом, — отреагировала Катя. — Неужели такая великая любовь?
— Мама и сейчас любит отца, хотя его давно нет. Миг бесконечности любви для всех разный: для кого-то — секунды, для кого-то — вся оставшаяся жизнь. Она в его кабинете целый музей организовала: ученики отца наведываются, своих учеников приводят. В прошлом году наконец-то вышла на пенсию, так что теперь ходит по инстанциям, памятную табличку на дом пробивает, — усмехнулся Вадим и вдруг нахмурился. — Ладно, мы опять не о том… Могу я задать деликатный вопрос?
![Колин Декстер - Последний автобус на Вудсток [СИ]](/uploads/posts/books/242748/242748.jpg)
![Колин Декстер - Последний автобус на Вудсток [СИ]](/uploads/posts/books/243596/243596.jpg)
