Джули Дэм - Сломя голову
И что она сделала? Побежала домой? Позвонила в полицию? Нет, Шони последовала за ними — и в этом месте истории мое положительное мнение о ней кристаллизовалось в законченную форму прямо на глазах! Эта девушка оказалась одной из бесстрашных женщин Юга Америки. Из той самой группы, куда входили моя мама и Лайза Роулэнд. Интересно, относилась ли к этой группе я…
Шони нагло приложила ухо к двери и подслушала, как незнакомец — она называла его Француз — сказал Бартоломе, что он и его коллеги заплатят десять миллионов евро за рисунки и выкройки Луиса-Хайнца. И они хотели оставить его у себя. (Ее школьный уровень французского, отметила я, значительно лучше моего. Потом я виновато взглянула на Жака.)
— Итак, хозяева этой бельевой фирмы действительно считали, что платья Луиса-Хайнца способны разорить их? — размышляла я вслух.
— Какое безумие, — не выдержал Жак. — Все, о чем мечтал Луис-Хайнц, было сделать мир прекраснее. Каждую женщину. Он никогда не хотел создавать корпорацию!
Лола быстро перехватила внимание:
— А я бы и не позволила! Его платья должны быть эксклюзивом.
Шони лишь покачала головой.
— Это не то, что вы думаете, — сказала она. — Компания «Ле До Ляпен» настолько мелка — я даже не верю, что Бартоломе сделал бы меня когда-нибудь ее «лицом». — Она изящно фыркнула. — Они хотят шантажировать крупные компании-производители. Собираются угрожать им с помощью этого нового дизайна. Понятно?
Я увидела: кровь Лолы вскипела при мысли о том, что творения Луиса-Хайнца наводнят массовый рынок. Жак, явно ошеломленный поворотом событий, ссутулился в своем кресле. Помимо того что я находилась под большим впечатлением от навыков французской разговорной речи Шони, еще больше я была поражена извращенной логикой этих ничтожеств от нижнего белья. Маловероятно, что их затея могла быть успешной. Но это никак не могло помочь Луису-Хайнцу.
— Так, где же Луис-Хайнц? — спросила я Шони.
— Все еще на том складе, надеюсь, — ответила она.
Каким-то чудом — или из-за оплошности, типичной для ведения дел французами (зависит от вашего отношения к французскому бизнесу), — Бартоломе вместе с другим мужчиной и двумя громилами не побеспокоились о том, чтобы запереть дверь, и покинули помещение. Шони видела их проходящими через склад — при этом они обсуждали, что собираются есть на обед, — затем прокралась в кладовку. Там был Луис-Хайнц со стеллажом, полным его прекрасных одежд.
— Руки у него были связаны, но, увидев меня, он оживился, — вспоминала Шони. — Я попыталась заговорить с ним сначала по-английски, а затем по-французски, но он только качал головой.
— Ох, Луис-Хайнц! — вздохнул Жак. Вид у него был несчастный. — Мне действительно следует прекратить говорить с ним на эсперанто. Он должен учиться!
— Я-а развязала ему руки, он попытался что-то объяснить мне, только я не поняла. Так как его руки были свободны, он написал свое имя, ваше имя, Жак, номер вашего телефона… а потом вручил мне это платье и вытолкал меня за дверь.
Впервые за все время, что Шони рассказывала о Луисе-Хайнце, я смогла моргать. Увлеченная ее историей, я просто чувствовала, что она говорит правду. Теперь надо было сообразить, что нам с этим делать. Но Жак меня опередил.
— Где этот склад? — Спросил он нетерпеливо. — Мы отправляемся туда сегодня вечером.
Диктофон: есть. Крошечный блокнот, который вручили на показе «Миссони»: взяла. Механический карандаш: на месте. (Опытным путем, во время преследования охранника фирмы «Сакс» в коридоре здания суда на процессе по делу Вайноны, я узнала, что карандаши «тикондерога» № 2 ломаются, а в ручках кончаются чернила.) Мобильные телефоны снабжены текстовыми сообщениями на случай, если придется вести себя тихо: готово. Огромная сумка «момбаса», чтобы взять с собой все необходимое, вдобавок ко всему имеющая полезную тяжелую ручку из рога, может быть использована в качестве средства самозащиты: проверено.
Незадолго до полуночи мы, наконец, были готовы и вооружены.
Вопреки моему лучшему решению — конечно, в этом случае следует разобраться, что значит «лучшее», — я неохотно уступила требованиям моей мамы, желающей пойти с нами.
— Кому придет в голову подозревать средних лет женщину, одетую в «Шанель», в том, что она стоит «на стреме»? — заключила мамочка, разбуженная нашими голосами.
— Разве еще недостаточно историй для твоих друзей дома? — спросила я, прежде чем уступить окончательно. — А кто же останется здесь, чтобы принять телефонный звонок, если что-нибудь пойдет не так, как надо? — Я чуть не подавилась собственными словами. Мама и Лола посмотрели друг на друга.
— Ну ладно, — сказала Лола с недовольным видом. — Я останусь. — Осмотрелась вокруг. — Я заработаю деньги на вашем гардеробе, если вы не вернетесь? — Добавила она, подмигнув.
Жак и я оделись одинаково — черные свитера с воротниками «хомут», черные штаны и черные кожаные тренчи, будто нас извергнула «Матрица» — и сверили часы. (Как выяснилось, у нас обоих были «Картье тэнк франсэ», такие, с дополнительным циферблатом, которым я не пользовалась, потому что не знала как.) Тем временем мама наполняла свою сумку от Шанель салфетками «Клинекс», увлажняющим кремом, глазными каплями, пакетом «Эм-энд-эмс» (королевского размера), антибактериальным лосьоном для рук, димедролом и несколькими полиэтиленовыми пакетами для сандвичей — короче, хламом, который почти никогда не был нужен, но был удобно бесполезным на случай, если — ох! — вдруг мне потребуется немного комфорта. Я дрожала в своих туфлях от Джимми Чу на низком каблуке. Они были самыми низкими из всего того, что я привезла с собой, но где же вы, мои спортивные ботиночки от Прада, когда вы так нужны?
Итак, мы были готовы: мама, мой учитель французского и я. Но это, поклялась я себе, не будет упоминаться ни в моей статье, ни в книге или фильме, созданных по этому сюжету. В любом случае, кто бы мне поверил?
Стараясь казаться как можно менее заметными, мы втроем промаршировали строем по холлу гостиницы и вышли в облачную ночь.
Сев на заднее сиденье такси, спустя тридцать секунд я осознала, что, собственно говоря, даже не знаю точно, куда ехать. Опустив стекло, я подозвала швейцара отеля («Так невежливо с моей стороны», — поежилась я, но момент был отчаянный — и спросила, не знает ли он, где находится оптовый склад нижнего белья фирмы «Ле До Ляпен». Сначала его брови подпрыгнули в тревоге, ведь парижане знают свою моду так же хорошо, как лондонские таксисты окольные дороги.
— Bien sur, mademoiselle[75], — ответил швейцар, наклоняясь к полуоткрытому окну водителя и пускаясь в самые подробные объяснения, какие мне когда-либо доводилось слышать. Водитель периодически кивал.
