Сара Мэйсон - Обман, или Охота на мачо
— А еще я принес тебе это.
Он протягивает другую руку и вручает мне букетик подснежников. Я настолько восхищена, что на мгновение теряю над собой контроль.
— Мои любимые цветы!
— Да, я помню, ты говорила об этом, — тихо произносит он.
Еще секунда, и я расплачусь.
— Робин приехала со мной! — радостно сообщает Джеймс. — Она паркует машину.
Моя радость быстро сменяется чувством раздражения.
— Отлично! — говорю я, кладя руку на лоб.
У меня что, менопауза? Немного преждевременно, но я не знаю, как еще объяснить мои перемены настроения и приливы жара.
Входит доктор Кирпатрик. Он улыбается всем присутствующим:
— Вы все еще здесь?
Да. К сожалению.
— Уже время ленча?
— Определенно. Ну, как ты себя чувствуешь, Холли? Уже лучше? — спрашивает он, обходя мою койку и делая необходимые манипуляции.
— Я в порядке.
Он обматывает мою руку черной манжетой, чтобы измерить давление, и мы терпеливо ждем, пока он закончит. В палату входит Робин, и я машу ей рукой.
— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает она.
Я качаю головой в знак того, что со мной все в порядке. Она пристально смотрит на прекрасного доктора, что нисколько меня не удивляет. Он достоин того, чтобы на него вот так пристально смотрели — уж очень хорош собой. Доктор улыбается Робин. Она улыбается ему в ответ. Он снова улыбается. Аппарат для измерения давления издает пикающие звуки. Эй! Вы еще не забыли обо мне? Я ваша пациентка! Многозначительно прочищаю горло.
— Гм?.. А, да, прости, Холли. — Он продолжает измерять давление. — Все в порядке. Побудь здесь еще немного, а потом отправляйся домой. Тебе дать болеутоляющее?
Я мрачно смотрю на людей в палате. Дать ли мне болеутоляющее? Зависит от того, что он имеет в виду…
— Не для головы, — бормочу я.
— Если я не увижусь с тобой до ухода, имей в виду, что тебе нельзя волноваться еще пару дней. Надеюсь, мы еще встретимся.
Он улыбается Робин.
— Рад был встрече с вами, — говорит он ей, разворачивается и уходит.
Робин смотрит ему вслед:
— Вот это да, Холли! Тебе просто повезло!
Да уж. Она смотрит на меня:
— Он прекрасен!
Я улыбаюсь:
— Ты тоже так думаешь? Ты должна была видеть его, когда…
— Ладно-ладно. Не думаю, что вам с Робин стоит столь откровенно пускать слюни при виде этого доктора. Кроме того, мы не можем больше оставаться здесь, нам нужно ехать. Холли, приехал твой друг, — произносит Джеймс и кивком головы указывает на дверь. Наверное, он ревнует Робин к очаровательному доктору. Нелегко Джеймсу живется. Я смотрю в дверной проем и вижу статную фигуру Бена.
— Бен! — восклицаю я, когда он входит, покрывая тремя гигантскими шагами расстояние от двери до моей койки. — Вчера вечером звонила Лиззи, я так беспокоился! — Он наклоняется и целует меня.
— Как ты себя чувствуешь?
— Прекрасно. Просто прекрасно.
Я представляю Бена тем, кто с ним незнаком, и он пожимает всем руки. Затем садится на край моей кровати:
— Так что случилось?
Я долго рассказываю ему о дереве и то и дело указываю на Джеймса, который стоит, прислонившись к дальней стене, и выглядит удрученным. Я очень рада, что пришел Бен. Беда всегда сближает людей.
— Сколько тебе еще лежать здесь?
— Слава Богу, сегодня меня отсюда выпустят!
Он хмурится:
— У меня сегодня тренировка, но твои родители могли бы отвезти тебя домой, да?
— Конечно, нет проблем.
В палату быстрым шагом входит медсестра. У нее доброе заботливое лицо в морщинах и светло-рыжие волосы, которые, подобно языкам пламени, торчат из-под шапочки. Вместо приветствия она весело интересуется у присутствующих, все ли в порядке.
— Здесь слишком много народу, не так ли? Почему бы вам не пойти в столовую попить чаю и дать пациентке возможность спокойно съесть свой ленч? Возвращайтесь через полчаса.
Аллилуйя! Да здравствует медперсонал! Джеймс, Робин и Бен прощаются и уходят, а мои родители и Лиззи отправляются в столовую.
— Вы в порядке, милочка? Должно быть, от такого количества людей у вас разболелась голова!
Я улыбаюсь и с чувством благодарности откидываюсь на подушку. Медсестра суетится вокруг меня, поправляет мне покрывало и поднимает упавшую на пол подушку:
— Вы репортер, да? Напарница Дика Трейси?
— Да. Да, это я.
— Я как раз дежурила, когда вас доставили сюда. Этот ваш детектив вел себя абсолютно правильно.
Мое тело, лежащее под одеялом, невольно напрягается. Ну вот. У меня возникает ощущение, что эту медсестру подослала моя мама.
— Он заполнил все необходимые документы. А после того как вас поместили в палату, я сказала ему: «Джек! Вы выглядите в точности как на фотографиях!», и он посмотрел на меня так, словно я сумасшедшая!
Я немного расслабляюсь. Разумеется, Джеймс посмотрел на нее как на сумасшедшую. Она была немного не в себе; а он просто забыл, что в «Дневнике» он фигурирует под именем Джек.
— Кто из этих молодых людей ваш парень? — продолжает она.
Ну, наконец-то хоть кто-то правильно понимает ситуацию. Хоть кто-то понимает: тот факт, что я посвящаю свои статьи определенному человеку, еще не означает, будто мы с этим человеком сгораем в пламени обоюдной страсти.
Я улыбаюсь, обрадовавшись ее вопросу:
— Тот высокий блондин. Он играет в регби за бристольскую команду.
— Правда? Он очень симпатичный.
— Да, это правда, — искренне отвечаю я.
— Вы, наверное, очень любите его.
— Да, я…
Я останавливаюсь в замешательстве:
— Почему вы говорите об этом?
Она смотрит на меня:
— Потому что ночью во сне вы звали его. Да, целую ночь. Вы бредили. Я села рядом с вами и дождалась, пока вы успокоитесь, но час спустя вы снова начали звать его.
— Простите, — с чувством раскаяния говорю я.
— Ничего страшного, милочка. За этим я здесь и нужна; кроме того, мне было даже приятно слышать все это.
Мне бы хотелось, чтобы здесь оказались Лиззи и мама, и услышали рассказ медсестры. Это доказало бы, что они не правы в своих глупых подозрениях. Тут мне в голову приходит ужасная мысль. Я стараюсь выкинуть ее из головы, но она возвращается вновь. У меня начинают потеть ладони, и я не знаю, как спросить медсестру о том, что мне нужно знать.
— А я звала его по имени или по прозвищу? — непринужденно спрашиваю я.
— По имени, милочка. Определенно по имени.
Пауза.
— Имя Джеймс не похоже на прозвище, правда ведь?
Глава 23
Я смотрю на принесенный мне поднос с ленчем, стараясь поймать одну из проносившихся в моей голове мыслей. Джеймс. В бреду я повторяла его имя. Ну и что? Из-за него я получила удар по голове; поэтому понятно, что я и думала о нем. Правильно. Да, должно быть, все дело в этом. Он был последним, кого я видела перед тем, как потерять сознание, и вполне естественно, что я звала его. Скорее всего, я хотела сказать: «Джеймс, ты последний мерзавец».
