Елена Свиридова - Возвращение из ночи
— Садитесь пожалуйста, — сдержанно произнес Джек, думая про себя, что никогда нельзя ни в чем зарекаться.
Она улыбнулась и села за стол напротив него.
— Если не трудно, представьтесь, — он с деловым видом уставился на список пациентов, из всех сил стараясь не выходить за рамки профессиональной этики в отношениях с пациентами.
— Елизавета Алексеевна... Или просто Лиза, — смущенно улыбнулась она. — Я не слишком вас задержала, Евгений Борисович?
— Нет, что вы. Я же сам назначил вам время. Так какие у вас проблемы, Елизавета Алексеевна? — с трудом борясь с собственным внутренним голосом, готовым вот-вот прорваться наружу, спросил Джек.
— Я попробую вам рассказать... — она опустила глаза, и вдруг совершенно неожиданно предложила. — Может быть, мы с вами где-нибудь поужинаем вместе?
— Что вы сказали? — переспросил Джек, с трудом сохраняя дар речи.
И она тот час снова смутилась.
— Вам, наверное, кажется странным, Евгений Борисович, что я это предлагаю, но, честное слово, мне так трудно разговаривать в больничном кабинете, даже в таком уютном, как ваш... Вы простите меня и не поймите неправильно!
Джек, решившись наконец, поглядел ей в глаза, и сразу почувствовал, что понял ее как раз правильно, именно так, как ему больше всего хотелось. Какое-то время еще они молча смотрели друг на друга, глаза в глаза, и продолжалось это секунду, минуту, может быть час или целую вечность... И первым нарушив это молчание, Джек сказал.
— Пожалуй, в вашем предложении есть определенная логика. К тому же я голоден, с утра не выходил из клиники, ничего, кроме кофе...
— Замечательно! — обрадовалась она.
— И куда мы с вами отправимся, Елизавета Алексеевна?
— Куда хотите! Я на машине. Да хоть ко мне домой! — воскликнула она, и тут же ужасно смутилась, даже покраснела.
— Значит, вы приглашаете меня на ужин? — сказал тот самый голос, который существовал снаружи и был знаком и привычен. — Должен вам сказать, что вообще это не принято в отношениях между врачом и пациентом.
— Жаль... — тихо сказала она. — Но, может быть, вы сделаете исключение? Если, конечно, не очень спешите... Я живу одна, мы никому не помешаем, никого не побеспокоим! У меня в доме много интересных книг, и картин, и вообще всяких интересных вещей. От отца остались... Он был ученым, довольно известным археологом... Если, конечно, вам интересно...
— Ладно, поехали, Лиза! — вдруг снова прорвался наружу нахальный внутренний голос и Джек, галантно взяв под руку молодую женщину, повел ее к двери. — Рассказывайте о своих проблемах! Показывайте ваши картины, книги, вазы, статуэтки и черепки из раскопок. Кстати, вы ведь тоже археолог?
— Да... — удивилась она. — А как вы догадались?
— Это совсем не трудно, — улыбнулся Джек. — Ну, где ваш автомобиль?
— У подъезда... — ответила она.
Он чуть было не сказал — везите меня куда хотите! Хоть на край света! Но, успев вовремя остановить свой совершенно обнаглевший внутренний голос, промолчал и сдержанно улыбаясь вышел во двор больницы следом за своей пациенткой...
Они ехали по вечерней улице, и Джек с удовольствием наблюдал, как его новая знакомая ловко управляет машиной, ему нравились ее движения, быстрые и четкие и в то же время грациозные и плавные. Он вглядывался в ее красивый профиль, тонко очерченный нос, чуть припухшие губы, стараясь угадать, какой характер скрывается за этими чертами лица... Он смотрел на нее одновременно и как мужчина, потрясенный ее магическим обаянием, и как врач, готовый в любой момент прийти на помощь. И, как ни странно, обе эти его сущности вполне гармонично уживались в нем, не вступая больше в противоречие друг с другом. Он понял, что его нагловатый внутренний голос был всего лишь проявлением его мужской сущности, которой просто напросто надоело находиться под постоянным контролем ироничного разума. А именно этот разум принял однажды решение, что настоящий психиатр не имеет никакого права на личную жизнь, во всяком случае, такую, которая поглощает его существо, проникает в душу, а не просто скользит по поверхности. До сих пор он жил, будучи полностью уверенным в правильности этого принципа, подсмеиваясь над чужими романами и не позволяя самому себе ничего, кроме коротких ничего не значащих связей. Но сейчас, находясь рядом с Лизой, он готов был с легкостью отказаться не только от этого принципа, но и от привычного образа жизни. Более того, он подумал даже, что если бы не встретил ее и продолжал жить по-прежнему, это могло бы привести его, в конце концов, к раздвоению личности. Тот самый внутренний голос, о существовании которого еще недавно он даже не подозревал, тайно жил в нем и, борясь за выживание, исподволь разрушал его личность. И он, Джек, такой проницательный, мудрый, ироничный даже не подозревал, что находится на грани внутренней катастрофы...
— Скажите, Лиза, — вдруг спросил он. — А что, все-таки, заставило вас обратиться ко мне?
— Мне трудно говорить об этом сейчас, — прозвучал ее ответ. — Давайте, доедем до дому, уж коли вы согласились, и я вам все расскажу... Если, конечно, у вас найдется время и хватит терпения выслушать мой странный и не очень веселый рассказ.
— Но я для того и поехал с вами, чтобы вас выслушать и постараться помочь вам, — сказал Джек.
— Да? — спросила Лиза. — Ну, действительно, для чего же еще... Хорошо, я начну вам рассказывать, но только вы, пожалуйста, не смотрите на меня так...
— А как я смотрю на вас? — спросил Джек с любопытством.
— Не знаю, как-то странно, вы меня немного смущаете своим взглядом, и я чувствую себя неловко, словно навязываю вам себя...
— Хорошо, я буду смотреть в окно и слушать ваш рассказ, словно его читает артистка по радио. Вас это устроит?
— Да, конечно! — обрадовалась Лиза. — Я буду просто говорить, а вы — просто слушать... Господи. да что же это такое, я все болтаю разные глупости и никак не перейду к тому, ради чего я пришла к вам... Мне, правда, ужасно стыдно!
— Лиза, но ведь я — ваш друг, и вам совсем незачем стыдиться меня, — Джек улыбнулся и отвернулся к окну, — за окном — тихий приятный вечер, улицы становятся пустынными, редкие машины проезжают навстречу, выхватывая светом фар одинокие фигуры людей, торопливо идущих домой... Я тоже возвращаюсь с работы, еду один в машине, настраиваю свой приемник, там звучит какая-то музыка, ее перебивает реклама... Потом голос диктора сообщает очередные новости, прогноз погоды. Все это не зацепляет мое внимание. Но вдруг я слышу, как на одной волне приятный женский голос произносит обрывок фразы. Я не успеваю расслышать ее, понять смысл, но мне так нравится этот голос, что я слушаю дальше... Она говорит — мой отец был археологом. Я помню с раннего детства... Но голос вдруг обрывается, волна уходит. Я снова пытаюсь ее поймать. Так что же дальше?
