Лиза Коветц - Женский клуб по вторникам
— А что это значит? — Лакс записала слово в блокнот.
— Примерно то, что и слышится, — ответила Брук.
Эйми вдруг заерзала на диване, ощущая какой-то дискомфорт.
— На слух кажется, что это типа несварения, — сказала Лакс.
— Вообще-то это слово означает состояние человека, который сбит с толку, — объяснила Марго.
Лакс была озадачена, услышав, что такого зрелого человека, как Брук, все еще можно сбить с толку. Она хотела подобрать слова, чтобы успокоить подругу.
— М-м-м, я обедала с твоим другом Биллом несколько дней назад, — начала Лакс.
— Как у него дела? — спросила Брук с легким холодком в голосе.
— Хорошо. Он хочет, чтобы ты перезвонила ему.
— Он уже начал ходить на консультации?
— Если ты о психиатре, то нет. Но он частенько болтается с другом своего отца, Майлзом Рудольфом, или как там его.
— Майлз Рэндольф! — воскликнула Брук. — Но Майлз же слишком стар для Билла!
— Нет-нет-нет! — Лакс замахала руками и засмеялась над внезапным приливом Брук, проявлявшей заботу о бывшем мужчине. — Старик только друг его отца. Они просто разговаривают с ним о… ну знаешь, о всякой чепухе. Любовник Билла моложе, ему около тридцати пяти. Милый, но он, типа, в полной мере заслуживает звание «Самого скучного гомика, которого я когда-либо встречала».
— У Билла есть парень! — у Брук перехватило дыхание.
— О-х-х-х, — выдохнула Лакс. Ее попытка развеселить Брук оборачивалась скандалом. Лакс подумала, что лучше рассказать все. — Да. Есть. Я забежала к нему, чтобы вернуть кое-какие книги, и этот парень был там, у Билла. Они были одеты в халаты в четыре часа дня, и было совершенно ясно, что не так давно они были голыми. У Билла был довольно счастливый вид. Он представил этого парня как своего друга. Кажется, его зовут Баннистер. Он был в халате и черных носках. Я почти уверена, что он занимался сексом, не снимая эти черные носки, потому что не будешь же снова надевать черные носки после полуденного секса, ага. Как бы то ни было, этот Баннистер, он почти настолько же интересен, как забор. У него этот английский акцент и…
— Алистер Уортон-Смит! — Брук открыла рот от изумления.
— Ага, он, — рассмеялась Лакс. — Баннистер Уорпёс-Смит. Высокий худой блондин. Он очень похож на тебя, Брук. Я имею в виду, если бы ты была самым скучным гомиком в Нью-Йорке.
Брук переводила взгляд с Марго на Лакс и обратно. Она не была уверена, плакать ей или смеяться. Марго пыталась вернуть потерянное равновесие.
— О, мой Бог! Брук! Тебе так повезло! — воскликнула она.
Брук с Лакс уставились на Марго. Ни одна из них не поняла, какое отношение скучный бойфренд Билла имеет к везению.
— Теперь тебе не придется отдавать еще двадцать лет жизни мужчине, который предпочитает других мужчин, — объяснила Марго.
— Других скучных мужчин, — фыркнула Лакс.
— Да, — сказала Брук с легкой улыбкой на губах. — Да, думаю, вы правы. Я только что получила двадцать лет счастья.
Эйми молча сидела на диване. Она слушала их, но сама была очень далеко, будто где-то для нее одной играла музыка.
— Ну что, Марго, — спросила Брук, — не хочешь почитать нам свою историю?
— Ладно. Но я написала про свой вибратор.
— И что в этом такого?
— Некоторые личности осуждали меня и говорили, что моя привязанность к этой машинке погубит меня и настоящего мужчины мне не видать. Но мне уже пятьдесят. Я не пью и не курю. Я считаю, у меня должен быть какой-то приятный порок, как у каждого человека в этом городе. И я учу Тревора, как обращаться с этой штукой.
Эйми внезапно встала, пошла в туалет, села на унитаз и посмотрела на свои трусики. Она посидела там какое-то время, в окружении сияющего фарфора, думая о том, как ей справиться со всем этим в одиночку.
Марго уже начала переживать, что Эйми не возвращается из туалета так долго, когда Эйми вошла и сказала, глядя на подруг:
— У меня только что вышла слизистая пробка.
— О Боже! — воскликнула Марго. — Что это значит?
— Если у нее отойдут воды, мы будем принимать роды прямо здесь, — Лакс встала. — Джонелла практически родила ребенка дома. Пробка вышла, когда мы были на танцах, а мы-то не знали, что это означает. Когда мы добрались домой, воды отошли, и ребенок начал выбираться наружу.
— Мы этого не хотим, — решительно заявила Марго.
— Я так волнуюсь, — голос Эйми был слишком тихим.
— Так что нам делать? — спросила Брук.
— Ладно-ладно, я это продумала. Я, ох, я знаю, ох, — Эйми мямлила и заикалась, не в силах вспомнить, что нужно делать. Потом у нее начался припадок смеха, который, казалось, не прекратится никогда.
Марго взяла все в свои руки.
— Так, — начала она, — мы поедем в больницу. Лакс берет чемодан. Я звоню в службу такси, потом в больницу, а потом маме Эйми. Брук помогает Эйми спуститься вниз.
На мгновение все застыли, удивленные организаторскими способностями Марго. Та, в свою очередь, не понимала, почему они медлят с выполнением ее указаний.
— Давайте сделаем это, девочки! — радостным голосом сказала Марго, пытаясь не запаниковать.
Благодаря тому, что Марго все так великолепно спланировала, такси подъехало к бордюру как раз тогда, когда они с Брук выводили Эйми из вестибюля на улицу. Лакс еще раз пробежалась по квартире, чтобы удостовериться, что закрыла все двери и окна, что ключи от квартир в сумочках, а мобильные телефоны — в карманах. Она догнала подруг на улице.
— Ты в порядке? — спросила Эйми у Марго, когда они сели в такси.
— Нормально, нормально, — ответила та.
— Ты дрожишь, — засмеялась Эйми. — У меня будет ребенок, а дрожишь ты.
— Я возбуждена, — сказала Марго. — И немного нервничаю. О Боже мой! Это наконец-то происходит!
Лакс взяла Марго за руку, пытаясь успокоить ее. Мысль о том, что с Эйми все хорошо, а вот Марго надо успокаивать, вызвала у Лакс смешок. Это оказалось заразно, и уже через мгновение все заднее сиденье такси сотрясалось от возбужденного хохота. Когда машина доехала до больницы, три из четырех женщин вывалились из такси, как пьяные проститутки у входа в ночной клуб. Эйми выползла, как кит, выброшенный на берег Кони-Айленда[47]. Флуоресцентные лампы и тишина больницы быстро отрезвили их. Они взяли себя в руки и помогли Эйми войти в приемный покой.
После быстрого медицинского осмотра Эйми отправили в больницу. Когда лечащий врач сказал, что раскрытие у Эйми три сантиметра и что он везет ее в родильную палату, Марго перестала трястись и начала беспрерывно болтать. Они втроем сидели рядом с Эйми в родильной палате, и Марго вслух описывала подругам все прелести этой комнаты.
