Анна Велозо - Небеса нашей нежности
Но Ане Каролине это замечание не показалось смешным. Усилием воли она заставила себя улыбнуться, до краев наполнила бокал и выпила все до дна. Может быть, алкоголь смягчит ее боль от этой шпильки. Конечно, Мария не хотела обидеть сестренку, но той было очень неприятно.
Выпив бутылку на двоих, они так опьянели, что принялись без умолку болтать об общих знакомых, моде и мужчинах, и даже не заметили, что Морис уже проснулся. Впрочем, он все равно ничего не понимал – девушки говорили по-португальски. Не заметили они и того, что донья Виктория и дон Леон спустились на веранду.
– Похоже, девочки помирились, – тихо сказал Леон.
– А ты ожидал другого? Они и поссорились-то из-за каких-то глупостей, – заметила Виктория. – Ты их только послушай… Они же совсем еще дети.
– Я считаю иначе.
– Когда я была в этом возрасте, то уже несла ответственность за всю семью.
– Не стоит оценивать других по своей мерке. Ты никогда и не была ребенком. Наверное, ты и в четыре года уже всеми командовала.
– Конечно. Все четырехлетние дети командуют всеми в доме, – улыбнулась Виктория, пытаясь смягчить резкое замечание мужа.
– Ну, я, по крайней мере, считаю, что наша дочь намного взрослее, чем тебе хочется думать.
– Причем тут мое желание? Я же все вижу, Леон. И хотя мое зрение уже не то, что было раньше, кое-что я вижу яснее, чем прежде.
– Да, дорогая моя Вита. Когда речь идет о цифрах, о деньгах, о сделках – ты дальновиднее любого. Но не в вопросах чувств. Твое сердце слепо.
Викторию обидели эти слова. Ну почему Леон считает, что только он способен на любовь? Почему он отказывает ей в праве на чувства? Она ведь любит его всем сердцем, как он этого не понимает? Она любит его, она обожает своих детей. И – да, она любит считать. Разве одно исключает другое? Ей только было трудно показывать свои чувства. Так, она и теперь не скажет ему, как обидело ее это замечание.
– Может быть, ты и прав. Как иначе я выбрала бы себе такого мужа?
– Наверное, тогда это показалось тебе… выгодным. Я уже не помню.
– Это вряд ли. Брак с тобой оказался не лучшей сделкой моей жизни. Но в целом я не так уж расчетлива, как ты полагаешь. В конце концов, я же одобрила брак Аны Каролины и Энрике, а он всего лишь бедняк.
– «Бедняк»… Ты преувеличиваешь, он просто не настолько богат, как ты. Зато у него отменная репутация, он знатного происхождения и он предан тебе. Ты сможешь использовать его для контроля за своей дочерью.
– А ты против? Лучше было бы, если бы она выбрала жениха-бездельника, который забивал бы ей голову всякими глупостями? Или, Господи упаси, какого-нибудь кутилу, в которого она влюбилась бы по уши?
«Вот и настал подходящий момент, чтобы поговорить с Леоном о кавалере с розами», – подумала Виктория. Она понимала, что нужно рассказать ему все, поделиться с мужем. Но она не могла заставить себя признаться ему, что наняла частного детектива. В глазах Леона это стало бы доказательством ее расчетливости и жестокости, ее стремления всех контролировать. Он ни за что не поверит в то, что ею двигала тревога за дочь, стремление уберечь Ану Каролину от беды. Он станет презирать ее еще больше.
Леон внимательно посмотрел на Викторию. Сверху доносился смех Аны Каролины и Марии, упивавшихся шампанским. «Почему бы и нет? – подумалось Леону. – Уж лучше пусть пьют тут, чем в каком-то сомнительном заведении». Он разговаривал с Викторией шепотом, чтобы девочки его не услышали. Но в этом не было особой необходимости. Главное так и не было сказано. Леон видел, что Вита что-то от него утаивает. Почему она заговорила о том, что не стоит Ане Каролине влюбляться по уши? Может, Вита что-то знает о тайной любви своей дочери? Но почему она тогда не поговорит с ним об этом? И почему, черт побери, он сам не поговорит с ней?
Мысль о том, что в последние годы он все больше походит на свою жену, испугала Леона. Неужели он перенял у нее ее изощренность, упрямую целеустремленность, подчас и нежелание считаться с другими? Это было бы ужасно. Он любил в Вите эти качества, но не хотел становиться похожим на нее.
– Пойдем в дом, тут стало прохладно. – Встав, он протянул Вите руку.
– А мне нравится. Наверное, это оттого, что я и сама холодна. – Вита осталась сидеть в кресле, упрямо не обращая внимания на его руку.
Когда Леон ушел в дом, ей стало стыдно. Ну почему последнее слово всегда должно оставаться за ней?
Глава 24
Бель не понимала Августо. Она предложила ему поговорить с отцом, чтобы тот взял Августо в свою фирму. Она была уверена, что отец оценит Августо и тот принесет фирме много пользы.
Но юноша отказался.
– Я хочу добиться всего без посторонней помощи. Так… я всегда буду чувствовать, что чем-то тебе обязан.
– Какая чепуха, Августо! – возмутилась Бель. – Любому человеку может понадобиться помощь или чужие связи. Что в этом плохого? Тебе ведь все равно пришлось бы усердно работать.
– Мне нравится на киностудии. Почему тебе так хочется доказать мне, что у меня плохая работа?
– Но тебе тоже кажется, что у меня плохая работа. Говоришь, что Перейра меня обирает.
– И это правда.
– Нет, неправда. По крайней мере, за мои выступления в «Папагайо» он не получает ни сентаво.
– Нет?
– Нет. Я оттуда ушла. Слишком высокая конкуренция. Теперь я буду выступать в «Касабланке», там я заработаю в два раза больше.
– Это же отлично, Бель! Поздравляю.
– Спасибо. Завтра у меня там первое выступление. Давай я закажу для тебя столик? Мне будет легче, если среди зрителей окажется хоть кто-то знакомый.
– Ты хочешь сказать, если среди зрителей хоть кто-то будет аплодировать тебе?
– Ха! Да зал взорвется аплодисментами! Публика будет в восторге.
– Ну конечно, – согласился Августо. И он действительно в это верил.
– Значит, договорились? Приходи к девяти вечера в «Касабланку», я закажу тебе столик, откуда будет хорошо видна сцена.
– С удовольствием.
Августо не знал, как ему отговорить Бель. Он не мог позволить себе ужин в «Касабланке», поэтому весь вечер ему придется сидеть с лимонадом. Да и одеть ему было нечего – разве что порыться в реквизите студии. Там можно найти шикарную шляпу и модный галстук, да и фрак он сумеет подобрать. Августо надеялся, что этого будет достаточно, чтобы его впустили. А ведь он мог бы «поболеть» за Бель из-за сцены – за кулисами он чувствовал себя намного лучше. Но когда Бель отказывалась от своих желаний? Раз уж ей хотелось увидеть Августо среди зрителей, так тому и быть.
Впрочем, это оказалось не так уж легко. Бель было трудно добиться своего в первый же рабочий вечер, но в итоге ей пошли навстречу.
Потом проблемы возникли уже у Августо: его отказывался пускать швейцар, поскольку у него не было галстука-«бабочки», а фрак больше походил на костюм клоуна, чем на вечерний наряд. Но благодаря невероятной способности Августо договариваться с кем угодно, он сумел переубедить охранника, сказав, что работает на киностудии, а там следят за последней модой, и такой фрак вскоре станет самым популярным вечерним костюмом в Рио. После недолгих пререканий охранник все-таки пустил его внутрь. В «Касабланке» Августо усадили за худший столик в углу, но парень был этому только рад – он сможет видеть и слышать Бель, а она его уж точно заметит, поскольку он собирался аплодировать ей громче всех. Может быть, он даже крикнет: «Viva [xlix] Бела Бель!» или что-то подобное. Августо был не из стеснительных.
