Джордж Эмили - Неукротимая Джо
Джованна засмущалась не на шутку.
— Честное слово, все уже прошло! Мне просто нужен йод и пластырь, больше ничего осо…
— Йод и пластырь! Бог ты мой, эти современные дети, как они самонадеянны! Да знаете ли вы, как обжигает йод нежную белую кожу! Этот ожог может никогда не пройти, и на вашей прелестной ножке останется шрам. У старого Мантеньо найдется другое средство, превосходное средство, уверяю вас, но мне будет нужна ваша помощь, господин граф.
— С удовольствием, мой друг. Распоряжайтесь мною.
— Это приятная работа. Обнимите синьорину изо всех сил и не давайте ей вырваться.
— Что-о-о?!
— Это я могу. С удовольствием. И будьте спокойны, я ее не выпущу.
— Да как ты…
— Спокойно. Не обращайте внимания, у нее шок.
— Я тоже так думаю. Средство хорошее, но щиплет.
— Я не жела… Ай!
Щипало действительно сильно. После обработки раны синьор Мантеньо принес пластырь и бинт, которых хватило бы на целый взвод раненых. Франко с искренним восхищением следил за ловкими руками маленького аптекаря, а все жители деревни — те, кто смог уместиться в дверях и раскрытых настежь окнах, — разделяли его интерес, сопровождая все манипуляции эскулапа оживленными комментариями.
Наконец синьор Мантеньо закончил и торжествующе щелкнул пальцами.
— Вот что я называю отличной работой! Полюбуйтесь, господин граф.
— Да, действительно. Работа превосходная. Сколько я вам должен?
— Вы?! Должны?! Вы что, смеетесь надо мной, господин граф? Вы должны мне только одно: обещайте непременно проводить эту юную синьорину домой и проследить, чтобы она отдохнула. На сегодня с нее достаточно потрясений.
— Это я обещаю вам и без ваших рекомендаций, но вот что касается вознаграждения за ваши труды…
— Какие труды, мадонна, что он говорит! Это счастье! Такая ножка!
— И все же я…
Джованна испытала сильнейшее желание завизжать и тем самым прекратить этот спор, но вместо этого взяла себя в руки и довольно сурово заявила:
— У меня другое предложение. Через несколько дней я планирую пригласить всех на свое новоселье. Синьор Мантеньо, я буду очень рада видеть вас,
Во рту пересохло. Это ж надо! Сама взяла и собственными руками затянула петлю на своей шее! Нельзя же теперь НЕ пригласить графа Аверсано!
Он, конечно, все понял, хитрый змей, и совершенно ангельским голосом поинтересовался:
— Надеюсь, я тоже могу прийти?
Маленький аптекарь в ужасе заломил руки.
— Как можно представить иное, монсеньор! Разумеется, вы самый почетный гость синьорины. Не так ли, юная фея?
Юная фея с трудом выдерживала натиск стихии в лице синьора Мантеньо.
— Разумеется. Я буду очень рада видеть тебя, Франко… У себя.
Франко склонился к ее пылающему уху и интимно промурлыкал:
— А по голосу не скажешь. Не забудь прислать письменное приглашение.
— Не забуду, чтоб ты провалился… Спасибо всем огромное, я пойду…
— Куда! Не забудь, я должен доставить тебя домой.
— Я сама могу!
— Не сомневаюсь. С твоим характером ты убежала бы даже из-под капельницы. Но мы поедем верхом.
— Нечего меня опекать, я не ребенок. Спасибо и до свидания.
— Да, до свидания, синьор Мантеньо. Так пешком или верхом?
— Я же сказала…
— Пешком так пешком. Луиджи! Отведи коня на конюшню, будь другом. Можешь прокатиться верхом, если не робеешь.
Черноглазый мальчуган ответил восторженным воплем и умчался отвязывать великолепного скакуна от скамейки у крыльца.
День клонился к вечеру, но солнце было еще высоко. Жара плыла над сонной улицей, но в роще стало прохладнее. Все оттенки изумрудного радовали глаз, но на сердце у Джованны было тревожно. Нога побаливала, а рядом шел змей-искуситель по имени Франко. Она не спала из-за него ночами, даже не видя его перед собой, а уж после сегодняшних событий бессонница ей гарантирована надолго.
— Ты так запросто доверяешь своего шикарного коня мальчишке?
— Я знаю этого мальчишку с рождения, как, впрочем, и всех остальных мальчишек в этой деревне. Он отличный наездник, один из лучших, кого мне приходилось встречать. Баярд его знает и любит. Почему я не должен доверять мальчику?
— Этот конь стоит, как три «мерседеса»,
— Во-первых, он стоит гораздо дороже. Во-вторых, здесь не воруют. Во всяком случае, у меня.
Джованна помолчала, затем сердито буркнула:
— Прости. Я говорю глупости. Америка вышибла из меня слишком многое…
— Не стоит. Забудь об этом. Ты уже почти все вспомнила.
Любая его фраза казалась намеком, и Джованна снова вспыхнула, надеясь, что Франко этого не заметил, благо он смотрел в другую сторону.
— А почему мы идем по другому пути?
— Потому что людям надо иногда питаться. Здесь есть маленькая траттория. Я веду тебя к сыру, салату и молодому вину.
— Это еще зачем!
— Говорю же, поесть. Кроме того, преломив хлеб, мы заключим перемирие. Мне кажется, ты на меня сердишься.
— А ты прямо испереживался по этому поводу, да?
— Представь, да. Мне это неприятно, и я готов сделать все, чтобы загладить свою вину, ежели она имеется. Впрочем, дама всегда права, так что я наверняка виноват. Хочешь, наймусь к тебе в работники? Будешь мною командовать и помыкать.
— Граф Аверсано в роли наемного работника? С трудом могу поверить.
— Я очень разносторонняя личность. К тому же не чураюсь физического труда. Не поверишь, каждое утро сам намазываю масло и джем на хлеб.
Джованна остановилась и закусила губу. Откуда опять слезы?
— Перестань издеваться надо мной, Франко
— Я просто шучу. Раньше тебе это нравилось. Когда ты была маленькой, Солнышко, ты смеялась над моими шутками.
Раньше она смеялась, а теперь чуть не плачет. Надо выбираться с этой опасной тропинки, ведущей в ее измученное подсознание.
— Я не хочу в тратторию, я хочу домой.
— А я хочу есть. Предлагаю компромисс. Покупаем еду и устраиваем пикник в саду Пикколиньо.
Разумеется, он это сделал. Вывел ее прямо к небольшому магазинчику, где толстая и благодушная синьора Сильвана нагрузила им целую огромную корзинку едой, а в придачу к ней дала несколько бутылок молодого вина, и уже через полчаса они сидели в саду на берегу маленького ручья, ели, пили и хохотали, и не было больше этих десяти лет, а были радость и удовольствие от общения, и шутки Франко были до одури смешны, а вино пахло солнцем и счастьем.
Вскоре счастье закончилось, потому что счастью не полагается быть долгим. Джованна еще смеялась, а Франко уже улегся на траву и смотрел на нее задумчивым и очень подозрительным взглядом. Примерно так смотрит на свою беспечную добычу камышовый кот, притаившийся в зарослях.
