Нэнси Уоррен - Поворот налево
– Не могу, вы же постоялец.
– Поверьте, ничего из того, что вы можете сказать, не заставит меня убежать на ночь глядя. Мне здесь нравится. И мне любопытно.
– Ладно. Санаторий не был психушкой, и вообще это совершенно бестактное слово.
– Бьюсь об заклад, ваша тетушка Олив думает иначе. Я сам слышал, как она всех жителей города называла психами.
Эмили развернулась и с вызовом посмотрела на него.
– Тетушке Олив восемьдесят три года, и воспитали ее в суровые годы. У нее есть оправдание.
– Хорошо, я никому, кроме вас, не буду говорить про психушку.
– Идет. – Она хотела уже отвернуться, но передумала. – Джо, Бивертон – очень необычное место. Едва ли существует еще один такой город. Люди здесь помогают друг другу и по большей части живут счастливо в гармонии с миром и окружающими. Мы знаем соседей по именам и стараемся ладить.
– Так вы хотите сказать, что весь город населен сумасшедшими?
– Конечно, нет. И что за противное слово! Я просто хочу сказать, что некоторые горожане немного эксцентричны.
Он прищурился.
– Что вы вкладываете в слово «эксцентричный»?
– Я лишь советую вам смотреть на вещи шире.
– Кроме вас, единственной нормальной женщиной мне показалась француженка.
– Хм. Мадам Диор?
– Да, темненькая дама с парижским акцентом, которая пришла вместе с клептоманкой.
– Настоящее имя мадам Диор – Дороти Вудроу, и ее французский – это то, чего она понахваталась из фильмов и песен Эдит Пиаф. Дороти увидела Катрин Денев в рекламе Дома Диор и вообразила себя француженкой.
Джо тихонько стукнулся лбом о стену.
– Да ладно вам, не так все плохо. До этого она воображала Эву Габор. – Эмили хмыкнула при воспоминаниях. – Тогда ее акцент очень быстро всем надоел.
– Хорошо, – сказал он. – Скажите мне самое худшее. Какой ген безумия течет в ваших венах?
Она слегка покраснела.
– Я прошу вас подбирать слова.
– Не увиливайте. Попробую угадать. – Джо взял яблоко и впился в него зубами. Он проголодался, так как затратил больше калорий, когда жевал крохотные бутерброды, чем получил от них в итоге. – Ваш дед думал, что он Наполеон, а ваша бабушка решила, что она – Франция и сдалась на милость императора.
Эмили закатила глаза и вернулась к уборке.
– А нет, я понял! Она была его сиделкой. Или он был медбратом. Я стараюсь подбирать слова, – сказал Джо, когда она посмотрела на него так, словно готова была ударить поварешкой. – И… и… – Он не мог думать, ведь она смотрела на него так, как, должно быть, смотрела Ева на Адама. И от нее так же сильно пахло корицей и еще бастром[4]. Эмили была соблазнительным сочетанием сексуальности и домашнего уюта. – Они решила поиграть в ясли?
– Не угадали.
– Но ведь теплее? Наконец она сдалась.
– Моя бабушка была здесь управляющей.
Он перестал жевать и удивленно посмотрел на нее.
– А вы не знали, что здесь раньше был бордель? Это есть в рекламном проспекте и на веб-сайте.
– Моя секретарша только сказала, что это единственный отель в городе. Рекламного проспекта я никогда не видел. Так ваша бабушка была…
– Я ее обожала. Она меня многому научила. Неужели? И чему же, интересно? Хотел бы он выяснить это на практике.
– Я уехала, когда поступила в колледж, но потом вернулась и помогала ей вести дела.
– Вы управляли борделем? – Может, она все-таки чокнутая?
Эмили посмотрела на него таким взглядом, что Джо понял, что в очередной раз сказал глупость.
– К тому времени это был уже отель и кафе. Доктор Бивер закрыл практику, и «интимных целительниц» больше никто не вызывал.
– А жаль!
Эмили неожиданно лукаво улыбнулась:
– Наверху на чердаке полно старых нарядов и, хм, прочих штучек.
– Может, вы мне как-нибудь покажете? Улыбка слегка преобразилась, девушка бросила на него провокационный взгляд из-под опущенных ресниц. Вот и не верь после этого старику Мердемо! Коварная штука – наследственность.
Наступила пауза. Джо доел яблоко и хотел выкинуть огрызок в мусор, но Эмили остановила его и указала на маленькую пластмассовую корзину с надписью «компост», выведенную забавными буквами.
– Что ж, – сказала она. – Спасибо за помощь.
– Вы уже подумали насчет ресторанов? – спросил Джо, не желая лишаться ее компании.
– Даже и не знаю…
– У меня есть идея. Хороший вечер – почему бы нам не прогуляться до центра, где вы покажете мне лучшие заведения? – Он подошел ближе. – Более того, почему бы вам не поужинать со мной?
Эмили отступила и уперлась в разделочный стол. Ее пальцы теребили узелок на переднике.
– Поужинать? С вами?
Джо не смог сдержать улыбку.
– Да.
– Как будто у нас свидание?
– Именно так. – Не то чтобы он действительно думал об этом старомодном времяпрепровождении.
– Но почему? – Эмили посмотрела на него своими большими голубыми глазами.
– Потому что вы прекрасная женщина, а я один в этом городе, и в вашем отеле не подают ужин.
На щеках девушки появились крохотные ямочки, когда она улыбнулась.
– Хорошо.
Ее наверняка часто приглашали, но что-то подсказывало Джо, что далеко не всегда она соглашалась. Эмили интриговала его все больше с каждой минутой.
Глава 3
– Вы, наверное, сильно проголодались, – сказала Эмили, вышагивая рядом с Монткрифом по направлению к центру города. Она слегка запыхалась.
– Да не то чтобы очень.
– А вы всегда так быстро ходите?
Джо посмотрел на нее и заметил, что она почти бежит, чтобы поспеть за ним. Он напомнил себе, что находится в захолустье штата Айдахо воскресным вечером.
– Извините, – сказал он, с трудом замедляя шаг.
– Да ничего! Гулять с вами – все равно что с личным тренером заниматься, а мне упражнения не помешают. – Они продолжили путь, и Джо старался не отрываться от нее, хотя это было непросто.
– Ну вот мы и на Мэйн-стрит, – сказала Эмили чуть позже.
– А это еще что такое? – спросил Джо, уставившись на статую, напоминавшую крысу на задних лапах. Она была вырезана из дерева и возвышалась над бульваром на добрых двенадцать футов. Тварь стояла, оскалив зубы, сделанные из более светлого дерева. От ее вида аппетит пропадал напрочь.
– Это талисман нашего города. Бобр. Джо растерянно моргнул.
– Странно, что они не назвали эту улицу Бобровый бульвар.
– Эммет Бивер[5] отклонил предложение, думаю, из скромности. Впрочем, Бобровый бульвар есть в нашем единственном пригороде.
– Однако скромность не помешала ему поставить двенадцатифутовый монумент бобра в центре города?
– Видимо, нет, – усмехнулась Эмили.
