Джоан Хол - Полет сокола
— Обедайте тогда, когда вам удобно, мистер Фэлкон, — высокомерно произнесла Лесли своим хорошо поставленным голосом. — Меня здесь не будет. Я уезжаю не для того, чтобы провести день за игрой или в магазинах, как вы, очевидно, заключили. Я покидаю этот отель, и точка. Я уверена, что найду номер в…
Флинт снова применил свой вызывающий бешенство талант прерывать говорящего.
— Почему вы бежите? — спросил он все так же вежливо. — Вы боитесь меня, Лесли?
Не больше чем крадущуюся пантеру, мелькнула у Лесли безумная мысль. Но она не могла не признать, что испытывает не простой, а возбуждающий страх.
— Боюсь? Вас? — Лесли постаралась вложить в эти слова почти британскую надменность. — Вряд ли, мистер Фэлкон.
Мужчина рассмеялся.
— Вы боитесь, — вежливо пожурил он. — Или вы разыгрываете вариацию на тему застенчивости?
— Застенчивости? — Голос Лесли сорвался почти на крик. — Я была застенчивой в шесть лет!
— Я счастлив, что мое первое впечатление о вас подтвердилось, — пробормотал Флинт. — Ну и как насчет обеда…
— Я же только что сказала вам, что меня здесь не будет к обеду! — воскликнула Лесли, благодарная за возможность перебить его. — Я покидаю этот проклятый отель, чтобы найти номер, который не выглядит как салон куртизанки.
На этот раз Флинт удовлетворился низким смешком.
— Номер вызывает желание подебоширить, так я вас понял? Я сейчас же переведу вас в другой номер, — продолжал он оживленно.
У Лесли появилось чувство, что она пытается ухватить туман.
— Мистер Фэлкон… Флинт… послушайте очень внимательно, — медленно произнесла Лесли. — Я не хочу оставаться в этом отеле. Теперь я ясно выразилась?
— Конечно, — с растяжкой произнес он. — Вы напуганы до смерти.
— Я не напугана, — запротестовала она сквозь стиснутые зубы.
— Ах, моя дорогая, вам и следует быть напуганной.
Сердце у Лесли заколотилось в безумном ритме. Низкий сексуальный голос Фэлкона вызывал у нее ассоциации столь эротические, что она вынуждена была сесть или упасть, если бы стояла.
— Вы… вы что, угрожаете мне? — спросила она, заведомо зная ответ, но с каким-то извращенным чувством желая услышать его.
— Только наслаждением, дорогая. — Мягкий голос Флинта словно ласкал ее. — Только наслаждением.
Сильное волнение сотрясло тело Лесли, и она закрыла глаза. Этот человек чародей, подумала она, отодвигая от себя трубку. Если всего лишь звук этого таинственного голоса, назвавшего ее «дорогая», низводит ее до состояния такой чувственности, каково же тогда заниматься с ним любовью? Настоятельный всплеск предвкушения был ответом на ее молчаливый вопрос. Внезапно она захотела испытать наслаждение, которым он ей угрожал, и сила этого желания поразила ее. Дрожащей рукой она медленно поднесла трубку к уху и услышала, что он назвал ее по имени.
— Фэлкон, я… — Не заметив, что назвала его по фамилии, Лесли запнулась, чтобы сделать вдох и успокоиться. Флинт воспользовался паузой:
— Рад слышать это, дорогая. — Его голос прозвучал приглушенно, и Лесли показалось, что у нее тают кости.
В ответ она только тихо простонала.
— Я сейчас же переведу вас в другой номер, — сказал он, повторяя свое обещание. Затем сразу спросил:
— Хорошо?
Лесли не могла говорить, что всегда случалось с ней, когда у нее перехватывало дыхание. Она хотела возразить. Она хотела быть твердой в своем решении переехать в другой отель. Она хотела звонко ответить ему нет. Вместо всего этого она растаяла, как подогретое желе.
— А как насчет обеда в шесть тридцать? — настаивал Флинт. Теперь его голос звучал обольстительно.
— Да.
Долгие мгновения после того, как он повесил трубку, Лесли внимательно разглядывала телефон, который она держала в руке, осознавая свое согласие. Она давно вышла из детского возраста и не была наивной. Ясно, что ее согласие означало гораздо больше, чем просто смена комнат и обед. По каким-то неясным причинам Флинт Фэлкон решил не только разделить с ней обед, но и постель. Ей предстояло стать десертом Фэлкона. Лесли знала это, и сам факт этого шокировал ее.
Едва Лесли успела положить трубку на аппарат, как тот же портье вернулся, чтобы забрать ее и багаж. Следуя по коридору за человеком в черно-серебряной форме, Лесли нахмурилась, когда они миновали тупик, где располагались лифты для гостей. Скрывая свое замешательство, она шествовала за ним, размышляя, куда же, черт возьми, он ее ведет.
Портье направился к маленькому, почти незаметному лифту в конце небольшого холла в стороне от главного коридора. Лесли начала догадываться о том, что ей следует ожидать, когда она вошла в небольшой лифт. Простой черный телефон, висящий на его стене, укрепил ее подозрения.
Лифт мягко остановился, двери бесшумно открылись, и Лесли проследовала за портье по роскошному ковру к алой двери, по обеим сторонам которой стояли высокие черно-серебряные вазы. Вставив маленькую пластмассовую карточку в щель на двери, портье отступил назад, жестом предложив ей войти. С растущим, но скрываемым беспокойством Лесли переступила порог широкого холла, который, как она теперь была убеждена, представлял собой часть квартиры Флинта Фэлкона.
Слово «квартира» едва ли соответствовало этим апартаментам. У нее перехватило дыхание, когда ее широко раскрытым глазам предстала стена из стекла, расположенная напротив входа. Панорама неба и океана казалась бескрайней, и этот вид волновал и пугал. Обстановка в духе самого Флинта Фэлкона, заметила она про себя. Ее взгляд ненадолго оторвался от окна и обвел лакированные столы и дорогую обивку.
— Не будете ли вы так любезны следовать за мной? — спросил портье, выводя Лесли из ее задумчивости.
Она холодно кивнула, и он пересек три широкие ступени, ведущие в гостиную, и направился к витой лестнице с красивыми металлическими перилами, которая вела на второй этаж.
Поднимаясь по лестнице, Лесли ощутила, что мышцы ее живота сводит все больше и больше. Увидев комнату, в которую проводил ее портье, Лесли с облегчением вздохнула, облизнув пересохшие губы. Она была просторной, в приглушенных красных тонах, а отделка напоминала старинную позолоту. Совершенно очевидно, что комната предназначалась для гостей. Намеренно заставляя себя не спешить, Лесли осмотрела холлы и роскошные, примыкающие к ним ванные комнаты, которые предупредительно показал ей портье, прежде чем уйти, с улыбкой отказавшись от чаевых.
Оставшись наконец одна, Лесли неподвижно застыла в центре комнаты. Ее задумчивый взгляд медленно скользил по отделанной золотом, белой мебели к двуспальной, покрытой шифоновым покрывалом, кровати-канапе. Она вспомнила, как несколько часов назад сделала Мэри свое легкомысленное заявление.
