Лайза Джексон - Бремя страстей
Зажигать свет в конюшне она не стала, ей и так хорошо видно, незачем матери знать, что она поднялась с постели. Дена Бьюкенен непременно закатит истерику, если узнает, что Кэссиди тайно своевольничает, причем не в первый раз. Мать никогда не говорила об этом, но Кэссиди была уверена, что той хотелось видеть ее похожей на Энджи, сводную сестру. Энджела красивая, сидит на диете, чтобы сохранить тонкую талию, свои длинные каштановые волосы она расчесывает до тех пор, пока те не становятся шелковисто-блестящими. Наряды ей покупались в самых дорогих магазинах Портленда, Сиэтла и Сан-Франциско, куда ее иногда даже приглашая участвовать в демонстрации моделей. С безупречной кожей, высокими скулами, пухлыми губами и глазами цвета небесной лазури, Энджи Бьюкенен была, вне сомнений, самой красивой девушкой в Просперити.
Мальчишки сходили по ней с ума, она безжалостно дразнила их, в душе наслаждаясь и поклонением, чутьем улавливая их вожделения. Даже ее брат Деррик, казалось, находился под ее гипнотическим воздействием.
Кэссиди тошнило от всего этого.
Она сдернула с крюка у входа уздечку и отыскала стойло Реммингтона. В полутьме его влажные глаза посверкивали искрам! скрытого огня. Да-а, вот оно, олицетворенное непокорство! Ну, что ж, ей это по душе. Она такая же!
— Ну, ладно, ты, упрямый дурень, — сказала она самым заискивающим, на какой только была способна, тоном, — пора тебя научить кой-чему.
Приоткрыв ворота стойла, Кэссиди скользнула внутрь и всем телом ощутила висевшую в воздухе напряженность. Жеребец бил копытом, раскидывая солому, фыркал, в темноте ярко выделялись белки его глаз.
—Ты у меня будешь как шелковый,— приговаривала она, надевая ему через голову уздечку и чувствуя, как дрожат его напрягшиеся мышцы.— Сейчас мы совершим с тобой небольшую приятную прогулку…
Чьи-то пальцы сомкнулись вокруг ее запястья.
От неожиданности она взвизгнула. Сердце в груди замерло. Обернувшись, она начала кричать, пока не узнала Брига Маккензи. Последнее приобретение ее отца. Его появление на ранчо взволновало ее. Наслушавшись историй о Бриге, она восхищалась его бунтарским характером, ни на минуту не допуская мысли, что он, как и остальные жители города, превратится в собственность Бьюкенена.
Высокий, широкоплечий и смуглокожий, со слегка деформированным, не раз сломанным носом, он смотрел на нее так, будто она совершала что-то недозволенное.
— Что это ты себе позволяешь? — с вызовом спросила она, безуспешно пытаясь высвободить руку.
— Знаешь, то же самое я собирался спросить у тебя.— Яростные голубые глаза оценивающим взглядом смотрели на нее. Тонкие-почти жестокие губы плотно прилегали к зубам. В долю секунды она поняла, почему многие девушки в городе считали его сексуально неотразимым.
— Я пришла вывести свою лошадь на прогулку…
— Не получится.
— Думаешь, что можешь мне помешать? — с вызовом сказала она, чувствуя себя неуверенно из-за того, что он продолжал держать ее за руку. Его наглая попытка командовать ею вызвала яростное сопротивление, но еще больше ее смущало то обстоятельство, что он подкрался к ней так бесшумно.
— Это входит в мои обязанности.
— Реммингтон входит в твои обязанности? С каких это пор?
— Со вчерашнего дня. — Его грубоватый голос звучал совсем близко, она ощущала теплое дыхание на своем лице.— Ваш отец нанял меня для работы с вашей лошадью.
— Мой отец нанял тебя для работы поле!
— И с этим жеребцом.
— Я не нуждаюсь в чьей-либо помощи.
— А я слышал совсем другое.
— Значит, ты ослышался.— Она выдернула руку, сморщившись от боли в плече.— Это моя лошадь, что захочу, то и буду с ней делать.
— А я слышал, что это он делает с вами что захочет.
— Убирайся с дороги…— пригрозила она и была обескуражена прозвучавшим в ответ низким чувственным смехом, в котором не было ни капли теплого чувства.
С места Бриг не сдвинулся и по-прежнему находился между ней и конем. У него был вид заправского ковбоя, хорошо знавшего, что ему делать. Подбородок решительно выставлен вперед, глаза упрямо прищурены. От него исходил запах пота, лошадей и кожи с легкой примесью табачного дыма.
Сердце ее забилось сильнее, когда она заметила, что его взгляд сосредоточился на ее шее, где, как она чувствовала, пульсировала жилка. Внезапно Кэссиди показалось, что конюшня исчезла и на всем белом свете остались только он и она. Придя в себя, она обнаружила, что грудь у нее вздымается слишком бурно, и решила, что виною всему жара. Такая жара, что от пота блузка на спине взмокла.
— А почему ты здесь торчишь так поздно?
—Да вот работаю, навожу порядок. — С этими словами он легко снял уздечку, как будто проделывал это тысячу раз. Звякнул мундштук, и Реммингтон горделиво вскинул свою большую голову.
— Ничего, скоро уберешься отсюда!
И снова в ответ этот странный, лишенный искреннего веселья смех.
— Не рассчитывай на это.— Он прошел через ворота стойла и придержал створку для Кэссиди. Ей ничего не оставалось, как выйти следом за ним. — Я имею право оставаться здесь и на ночь, — сказал он вставляя щеколду на место.
— Не ври!
— Я и не вру.— В голосе его звучал вызов. И спокойная уверенность.
Больше всего на свете ей хотелось сейчас как-нибудь его унизить, но ничего не приходило в голову. Если он сказал правду, то у него абсолютное право в конюшне. Если же он солгал… Ну нет, он не стал бы. С какой стати? Это просто глупо. О Бриге Маккензи она наслышалась много чего, но не было случая, который свидетельствовал бы о недостатке у него ума. Конечно, он был способен на безрассудные поступки, но только в пьяном виде или в очередной истории с женщиной.
Мысленно представив Брига с женщиной в постели, то, как его сильное мускулистое тело прижимается к ней, содрогаясь в любовных конвульсиях, она испытала нечто еще неизведанное — внутри у нее все задрожало, вскипевшая кровь бросилась в лицо. Она тут же отогнала от себя подобные мысли.
С некоторых пор, после того как, Расти Кэлхун поцеловал ее, прижимая к шершавой бетонной стене футбольного стадиона, она стала слишком часто задумываться об отношениях между мужчинами и женщинами и о том, чем они занимаются за закрытой дверью. Расти дошел до того, что расстегнул ей кофточку, неуклюже просунул руку в лифчик и начал ласкать ей грудь прежде, чем ей удалось вырваться. Нельзя сказать, что целоваться с ним ей было неприятно, хоть и в этом они оба оставались неумелыми подростками, но что-то пугало. Соблазнительно, но жутковато.
Потом Расти звонил ей каждый вечер, но она больше не выходила к нему погулять. Она не была готова к тем забавам, которых он ждал от нее. К тому же она подозревала, что он просто использует ее как средство подобраться поближе к Энджи. Ведь все мальчишки жаждали Энджи.
