Сэнди Фрейзер - Милая, это я!
Захлопнув дверцу, он взял девушку за плечи и с ухмылкой проговорил:
— Послушай, малышка, тебе надо получше питаться. Скажем, съедать два бифштекса в неделю у Тонио.
Кейти залилась краской.
— Нечего смотреть на меня свысока! — Немного помедлив, она в досаде воскликнула: — Неужели вас нельзя довести до одышки?
Рей снова ухмыльнулся.
— Медленный танец, несколько страстных поцелуев — и одышка гарантирована. Можно еще что-нибудь попробовать.
— Ах ты… змея! — Кейти выхватила из руки Рея бумажный платок и утерла лоб. Затем сунула платок в карман и вытащила ключи.
Тут Моралес взял Кейти под руку и довел ее до самой двери — причем шел с таким видом, будто делал это ежедневно. Когда они вошли в номер, он пробормотал:
— Значит, змея? Что ж, большое спасибо. Но скажите мне вот что… Откуда вы знаете, что не работаете курьером у торговца наркотиками? — Усевшись в кресло, Рей вопросительно уставился на девушку.
— До чего же у вас живое воображение, офицер Моралес! — воскликнула Кейти.
Но Рей молчал — он ждал ответа. Кейти вздохнула и пробормотала:
— В основном я вожу сценарии и рукописи. Работаю на агента всяких знаменитостей. Причем таких знаменитостей, что имя с адресом узнаю непосредственно перед поездкой. Вот и сейчас только вернулась…
Рей кивнул.
— И куда же вас посылали?
— На Уандерленд-драйв. — Кейти покачала головой. — Довольно симпатичное местечко, хотя я и не в восторге от южной Калифорнии. Особенно — от этого города. Здесь все либо работают в кино, либо знакомы с кем-то, кто работает в кино, либо хотят продать сценарий, либо стремятся снять фильм. Неужели в Лос-Анджелесе вообще нет нормальных людей?
Рей улыбнулся:
— Почему же нет? Вот я, например.
— Вы не в счет, — заявила Кейти. — Вы всего лишь коп.
Рей нахмурился и проговорил:
— Полагаю, тебе не стоит играть в эти игры. Иначе можно влипнуть в очень неприятную историю. Как зовут твоего агента?
— Вы разве не знаете, что означает слово «конфиденциальность»? Я сама могу поговорить и со своим работодателем, и со своими клиентами. Благодарю вас. — Кейти взглянула на будильник: — Ой, уже поздно! Было очень приятно пообщаться с таким бдительным полицейским офицером.
Рей шагнул к двери.
— Что ж, извини. — Он заглянул в глаза девушки и спросил: — Может, поговорим завтра?
Она кивнула:
— Хорошо. Но скажите мне, откуда вы узнали, что я переехала сюда?
Моралес вспыхнул и пробормотал:
— Просто я случайно остановился у…
— Значит, это ты вышвырнул меня из «Сладкой сиесты»?! Теперь понятно, почему миссис Шелтон расхохоталась, когда я назвала твое имя! Ненавижу тебя!
И Кейти принялась хлестать его полотенцем. Тот выставил вперед локоть, защищаясь.
— Успокойся, Кейти! Можешь успокоиться хотя бы на минутку? Пойми, в «Сиесте» небезопасно. Тебе надо…
— Я тебе скажу, что мне надо! — Кейти распахнула дверь. — Мне надо, чтобы ты немедленно убрался!
— Но выслушай меня!
— Убирайтесь, офицер Рауль Моралес!
— И тебе наплевать на мою заботу? — в раздражении проговорил Рей.
— У меня уже есть брат, который заботится обо мне. Отправляйтесь к себе домой и учите жизни своих младших сестер. Хотя нет… Почему бы вам не жениться, чтобы сводить с ума свою жену, а не меня?
Глаза Рея сверкнули.
— Вы допускаете ошибку. И запомните: я вас предупреждал.
— Про ошибку — я это уже не раз слышала! — Кейти с такой силой хлопнула дверью, что в окне зазвенели стекла.
Сосед сверху постучал в потолок. Кейти сжала кулаки. Затем вытащила из-под кровати сандалию и закричала:
— Эй, уймись! Ты меня понял?!
И запустила желтой сандалией в потолок.
Но сандалия до потолка не долетела и шмякнулась на столик у кровати. Кейти прыгнула на постель и снова запустила сандалию в потолок. Та негромко хлопнула по антишумовой облицовке и упала на подушку.
Вконец обессилев, Кейти опустилась на покрывало. Глядя на коврик у ног, она пробормотала:
— Моралес абсолютно прав — я и впрямь допускаю ошибку. Только не ту, что он думает. Ну ничего, я найду способ все исправить — сама.
— Мам, твои huevos rancheros[4] лучшие в городе. — Рей встал из-за стола и сложил посуду в раковину.
— Но ты заходишь их попробовать всего раз в неделю, — напомнила мать. — Если бы у тебя была женушка, Рауль, huevos ты бы ел каждый день. И было бы кому звать меня abuela.[5]
Мать — в ситцевом переднике — суетилась у плиты. Утреннее солнце заливало кухню бледно-желтым светом. Шум горелок и монотонный голос матери успокаивали и навевали чудесные воспоминания…
— Буду пить кофе снаружи, — сказал Рей. — Пойдем посидим вместе.
Они устроились на скамейках у деревянного стола под оплетенной виноградом решеткой. В огородике копошились несколько старых кур. Стоило одной найти червяка, как остальные сбегались к ней, пытаясь выхватить добычу у нее из клюва.
— Видишь кур, mi hijo?[6] — Глаза матери блеснули; она поправила соломенную шляпу на седых волосах.
Рей размешал сахар в кружке кофе.
— Да, вижу, мама.
— Они точь-в-точь как старушки в церкви. Одна найдет сплетню — и не успеет распробовать, как остальные подхватывают слух и разносят его по округе.
Рей улыбнулся:
— Ладно, мам, к чему ты клонишь?
— Эвелина Санчес… Видишь ли, ее Роберто… Ты ведь помнишь Роберто по escuela…[7] Так вот, Роберто вез ее домой два дня назад, поздно вечером, потому что Эвелина хочет быть…
— Мама, я тебя прошу… — Рей протер глаза и зевнул. — Переходи к делу.
— У меня язык не поворачивается. Сердце просто разрывается. — Мать приложила к носу платок.
— Мама, что случилось? — Рей обнял ее за плечи и прижал к груди. — Расскажи мне, я все исправлю.
— Эвелина говорит, что видела, как ты шел в мотель «Сиеста» с mujer flaca.[8] С женщиной, похожей на скелет. — Мать взглянула сыну в глаза в надежде, что он опровергнет это обвинение.
Рей рассмеялся:
— С высокой худой женщиной? На высоких каблуках и в парике? Мама, миссис Санчес пора носить очки. А ты волнуешься рог nada.[9] Это не женщина. Морин — мужчина.
Мать расплакалась и убежала в дом.
Рей приглушил кондиционер, упал на кровать и на несколько мгновений закрыл глаза. Потом закинул руки за голову и уставился в потолок.
Между занавесками узкой полоской в комнату просачивался дневной свет. Прислушавшись, Рей уловил грохот тяжелого грузовика, проехавшего по улице. Грузовикам на Уивер-плейс делать нечего. Машины тяжелее трех тонн должны ездить там, где им положено ездить.
