Аннет Клоу - Звезда Востока
Леди Картер еще раз отряхнула подол прелестного утреннего платья. На сиреневом шелке остались разноцветные пятна.
– Элис, пусть кофе подадут в библиотеку! Летиция, если ты недомогаешь, вернись к себе и ложись в постель! Отец найдет тебе замену. Пусть о помощнике позаботится мистер Бертран Крейн! Я пошлю Элис за доктором!
Климентина тут же раздула ноздри аккуратного прелестного носика и ехидно фыркнула:
– Разве у нас нет доктора? Или папочка имеет недостаточно знаний, чтобы излечить любимую доченьку?!
Климентина прищурилась, свысока поглядывая вокруг, словно находится в обществе презренных людей, и лишь снисходит до того, чтобы сидеть за одним столом с ними.
– Ах да! Я и забыла, что такой доктор, как папочка, не лечит от любовной тоски! – тон высказываний младшенькой мисс Картер не содержал сомнений в собственной правоте.
– Прекрати травить сестру, Климентина! А ты, Летти, иногда все же прислушивайся к советам нашей малышки. Нельзя всю жизнь страдать оттого, что твой жених погиб! Девушка должна выходить замуж, иметь детей. А ты, наверное, снова принимала ночью холодный душ?! – с тревогой взглянула на старшую дочь миссис Джулия и перевела укоряющий взгляд на младшую.
– Климентина, прекрати разговаривать с сестрой, словно с провинившейся прислугой или преступником! – резко заметила она и тут же переключилась:
– Ты, в самом деле, слишком бледна сегодня, Летти! Посмотри, с каким аппетитом позавтракала твоя сестра. Будь умницей, съешь хоть небольшой кусочек мяса или сладкого блюда, дорогая… Гарольд, конечно, не идет ни в какое сравнение с другими джентльменами! Но местным мужчинам по нраву пышки вроде Климентины! – мать просительно смотрела на старшую дочь, словно виноватый и преданный пес.
– Мамочка, неужели у меня постное выражение лица? – возмутилась Летиция. – Неправда! А тощей я уродилась в папочку! Он тоже не отличается округлостью форм, хотя добрейшей души человек!
Замечание матери царапнуло по самолюбию. Но короткая обида тут же прошла, сменившись сожалением.
– Извини, что тебе досталась неудачливая дочь, мама! Я не хочу замуж ни за Крейна, ни за Донахью! Все знают, что я много времени занимаюсь благотворительностью, служу по совести страждущим и униженным. Намереваюсь создать школу для взрослых. Для тех, кто в скором времени освободится. И папа обещал выделить немного денег для школы. Это поможет бывшим осужденным начать новую жизнь с более высокой ступени.
Летти держалась уверенно, хотя и знала, что многие ее начинания кажутся местным властям абсурдными, а порой совсем бредовыми.
– Пусть мне принесут немного холодного лимонада, мамочка! – почти умоляющим тоном попросила Летиция, поднимаясь из-за стола.
– Тебя снова заносит в сторону, милая сестричка! – Климентина картинно возвела глаза к потолку. – Летти, когда ты, наконец, повзрослеешь? Школа! Приют! Уймись, дорогая!
– Замолчите! – леди Картер надоела перепалка дочерей, она сердито топнула. – Хватит глупостей! Постыдитесь прислуги. Климентина, уступи!
Климентина замолчала, с обиженным видом гоняя по тарелке кусочки прохладного желе.
Летти поняла, что мать своей заботой пытается сгладить слова Климентины. Иногда язвительность и жестокость младшей сестры переходила границы. Девушка схватилась за спинку стула, чтобы не упасть.
– Отец будет ждать меня возле корабля. Кто поможет ему вести записи? Да и заключенные долго протомятся на жаре.
Летиция со слабой надеждой посмотрела на младшую сестру. Мнимая безмятежность Климентины всегда раздражала Летти, но она сдерживала рвущееся наружу негодование.
– Климентина, может быть, все-таки съездишь ты, дорогая моя?!
– Что ты хочешь, Летти? – Климентина смотрела на старшую сестру непонимающе. – Я так ненавижу затхлое зловоние корабельных трюмов, которым несет от неблагородной публики в папулином кабинете. Фи! – она брезгливо сморщила нос. – А чего стоит внешний вид этих презренных! Это просто ужас! Они все ходят по раскаленному железу палубы пакгаузов босиком!
– Детка, Климентина, откуда в тебе скопилось столько жестокости и бессердечия?! Твое суровое отношение к людям прямо-таки пугает! Отношения в обществе всегда гораздо запутаннее и сложнее!
– Ну и зря! Я не обязана ни под кого подстраиваться! Пусть лучше все подстраиваются под меня!
У Летиции складывалось такое ощущение, будто Климентина заранее готовится к разговорам во время семейных трапез. Продумывает загодя до мелочей каждую фразу, каждую реплику, лишь бы не оставить без ответа ни единого замечания, сколь бы справедливым оно ни было и от кого бы ни исходило.
Климентина, похоже, завелась и готова выплеснуть свой гнев на всех присутствующих. В этом они с матерью похожи.
– Я не должна никого терпеть! Тем более каторжников! Их хватает и в доме!
– Вот почему тебе так трудно вписаться во взрослую жизнь! Тебе не нравится Элис? Или Кэти, твоя служанка? Выписать для тебя девушку из Англии? Твоему отцу придется расстаться с плантацией из-за твоей прихоти? Значит, лишишься большой части приданого! – возмутилась миссис Картер. – Ты же видишь, что сестре сегодня нездоровится! Тебе, конечно, рано еще созерцать полуобнаженных, а то и вовсе едва прикрытых мужчин. Но никто тебя и не принуждает. Сиди себе за ширмой и записывай то, что продиктует отец!
Миссис Джулия с растерянной улыбкой следила за противоборством дочерей, понимая, что неприязнь Климентины имеет под собой серьезные основания и, кажется, переходит в открытую враждебность к сестре. В обществе не принято выдавать замуж младшую дочь раньше старшей. На руку и сердце Климентины множество претендентов. Они вьются в доме, словно мошки над яркой лампой. Девочка интуитивно чувствует, что Летиция может стать камнем преткновения на ее пути к устройству судьбы. Не дай господь, Климентина надумает однажды сбежать из дома!
– Если в доме появится хотя бы один достойный жених, Климентина, то никто не станет задерживать тебя под родительским кровом! Но ты еще молода, тебе всего лишь семнадцать! Да и женихов приличных, из хорошего рода что-то не видно! Помолчи! Не выдавать же тебя за бывшего каторжника! Пусть даже и существуют прецеденты! Пусть среди них есть бароны и графы! Это не для вас, дорогие мои! – миссис Джулия сердилась не на шутку.
– Мне очень жаль тебя, Климентина! Ты становишься нетерпеливой и ожесточенной, детка! Превращаешься в склочницу, – грустно заметила Летиция, всем существом сжавшись и – ощущая каждой клеточкой жестокую, но обидную, правоту сестры. – Мама, распорядись, чтобы Юнь Чан через час заложил в коляску Тони и Грэя… О, Юнь Чан, наконец-то! Доброе утро! – обрадовалась Летти появлению китайца с совком и щеткой в руках.
