Вера и Марина Воробей - «Фабрика слёз»
– Пока не очень, – мотнула головой Каркуша. – Например, я не врубаюсь, почему именно этот марш надо петь. Что в нем такого особенного? Может, для начала ты мне его споешь?
Громко прочистив горло, Клава запела неожиданно высоким голосом:
– Солнышко светит ясное!
Здравствуй, страна прекрасная!
Юные нахимовцы тебе шлют привет!
В мире нет другой Родины такой!
Путь нам озаряет, словно утренний свет,
Знамя твоих побед!
А теперь припев, – объявила Клава и строго приказала Каркуше: – Запоминай!
Простор голубой, земля за кормой,
Гордо реет над нами флаг отчизны родной!
Вперед мы идем, с пути не свернем,
Потому что мы Ленина имя в сердцах своих несем!
– Бред какой-то! – возмутилась Катя. – Еще про Ленина на кастинге петь не хватало!
– Не хочешь про Ленина петь, пой про Сталина, – милостиво позволила Клава и добавила с улыбкой: – Кстати, в первоначальном варианте так и было: «Потому что мы Сталина имя в сердцах своих несем!»
– Спасибо. – Каркуша отвесила Клаве земной поклон. – Сталин – это круто! Это совсем другое дело! – с явной издевкой прокомментировала она предложение подруги.
– Короче, я вижу, тебя моя идея не вдохновила, – с едва уловимой обидой в голосе заметила Клава.
– Я не понимаю, в чем она, собственно говоря, заключается, и почему надо петь именно этот дурацкий марш?
– Идея, то есть в данном случае юмор, заключается в несоответствии пафосного текста, манеры исполнения и действий, которые этот текст будут сопровождать. А почему «Марш нахимовцев»? Ну, во-первых, это уже проверенный вариант, а во-вторых, я уж не знаю почему, но все вместе это на самом деле очень прикольно и смешно получается… А что, у тебя есть другие идеи? Давай обсудим, – с непередаваемой иронией предложила Клава и, подойдя к окну, демонстративно повернулась к Каркуше спиной.
– Нет, других идей у меня нет, – не стала лукавить Катя. – И тебе это хорошо известно. Но даже если так, почему мы не можем сделать то же самое, только взять для этого любую другую песню, более современную?
– Потому что это будет не смешно, – глядя в окно, отрезала Клава.
– А если мы споем твой марш, ты считаешь, все со смеху помрут, да?
– Человеческих жертв не гарантирую, но что номер получится неожиданным и забавным, ручаюсь. Впрочем, не хочешь – не надо. Мне же легче. Заметь, я не горю желанием корячиться в каком-то сомнительном шоу.
– Ладно. – Каркуша поднялась с табуретки, протянула руку к плите, щелкнула электрозажигалкой, под чайником вспыхнул огонь. – Рассказывай, что я должна делать, – обреченно вздохнула она.
Если бы у Кати возникла хоть какая-то идея взамен Клавиной или если бы существовала пусть даже незначительная вероятность того, что идея может появиться в будущем… Но ни на что такое Кате ни рассчитывать, ни даже надеяться не приходилось, а потому она решила, что лучше пусть будет сомнительный, нелепый, до ужаса странный номер, чем вовсе никакого.
6
Будильник зазвонил в семь утра. Спать девочки легли в третьем часу и перед этим чуть было не поссорились в пух и прах. Чем больше они репетировали номер, тем сильней в Каркуше росла и крепла уверенность, что все это полная дурь и идти с такой фигней на кастинг означает не только провалиться, но и опозориться перед комиссией и остальными участниками по полной программе. Клава не пыталась переубедить подругу, придерживаясь прежней, мудрой во всех отношениях позиции: не нравится, предлагай что-нибудь свое или просто откажись от идеи участвовать в кастинге. Ни первого, ни второго Каркуша сделать не могла, а потому скрепя сердце продолжала выполнять нелепые, на ее взгляд, указания Клавы и репетировать номер, который, по ее убеждению, сгодился бы разве что для исполнения на утреннике в детском саду, да и то в ясельной группе.
– Кать, Кать! – Клава подскочила первой и теперь трясла безмятежно посапывающую Каркушу за плечо. – Вставай давай! Нам еще прорепетировать надо, в магазин за бумагой и углями заехать… Вставай, Кать! Или ты передумала в телешоу сниматься?
Услышав заветное слово, Каркуша широко распахнула свои карие, почти черные глазищи. Сна в них теперь как не бывало:
– Что? Уже опаздываем? А сколько времени?
– Восьмой час, – спокойно ответила Клава. – Мне кажется, что раз уж мы решились на эту авантюру, то лучше приехать пораньше, чтобы попасть на прослушивание в числе первых, а не париться там целый день в ожидании своей очереди.
– Разумно, – одобрила Каркуша и, отбросив одеяло, резво вскочила на ноги.
Народу возле тринадцатого подъезда Останкино собралось столько, что у Каркуши закружилась голова. Их с Клавой план приехать на кастинг пораньше провалился. Все дело было в особых мелках, которые назывались сангиной и без которых, как уверяла Клава, им было просто не обойтись. После безрезультатного посещения нескольких магазинов девушки отправились в «Чертежник», где, к счастью, эти красновато-коричневые мелки имелись. Там же они купили большие листы ватмана, которые, по просьбе Клавы, продавщица разрезала пополам.
– Ну ни фига себе! – Клава ошарашенно озиралась по сторонам. – Надо же! Представляю, что творилось на кастингах каких-нибудь «Фабрик звезд», если на дурацкое, никому пока не известное шоу столько желающих попасть!
– Может быть, мы его и не встретим, – с непонятной для Клавы радостью заметила Каркуша.
– Ты о ком?
– О Роме. О ком же еще?! – несколько раздраженно фыркнула Каркуша.
– Слушай. – Клава медленно крутила головой из стороны в сторону. – Я чего-то не догоняю…
– В смысле?
– Ты заметила, что тут практически одни девочки?
Каркуша повнимательней пригляделась к толпе жаждущих попасть на телешоу.
– Действительно, – удивленно протянула она после некоторой паузы и внезапно обратилась к группе девушек, стоящих чуть поодаль: – Привет, девчонки! Как дела?
Одна из девушек, коротко, почти наголо остриженная, резко обернулась, обнаружив на своем лице маленькие, в круглой металлической оправе очки:
– Нормально…
– Тебя как зовут? – все в том же, каком-то развязно-оживленном тоне продолжала Каркуша.
– Маша… – Девочка не скрывала своего удивления.
– Я Катя, а это – Клава. – Каркуша указала рукой на подругу и, не дав девчонке опомниться, бойко поинтересовалась: – А вы давно приехали?
– К восьми примерно, а что? – Что-то заставляло Машу поддерживать этот разговор.
Ее подруги подчеркнуто отвернулись.
– А почему же вы до сих пор тут, на улице торчите? – и не думала униматься Катя.
– Потому что вначале мальчиков пропускали, где-то в восемь и начали…
