Робин Карр - Сбежавшая невеста
Девушка прошла мимо магазина пряжи, букинистического магазина и лавки, где продавали продукты для здорового образа жизни. В глубине улицы она увидела знак, на котором было написано «Нейлз». В парке бегали две молодые женщины, на другом конце улицы старик выгуливал собаку. Дженифер свернула на боковую улочку и между химчисткой и салоном для стрижки собак увидела закусочную, в которой горел свет, а на окне висела табличка «Открыто». Над дверью выцветшей красной краской было написано название заведения — «Консервная банка».
Эта закусочная давно уже нуждалась в ремонте, но сияла чистотой и содержалась в полном порядке. Поскольку на главной улице работала закусочная сети «Старбакс», Дженифер подумала, что дела здесь идут не слишком хорошо — в зале был всего один посетитель. У стойки стояли табуреты, вдоль стены тянулись ниши, столешницы в которых были сделаны из пластмассы, отчего все заведение напоминало паршивую забегаловку пятидесятых годов. Но очень уютную и теплую. Ей вспомнилась закусочная, куда ее водил дедушка, когда она была маленькой.
Когда она вошла, звякнул колокольчик.
— Доброе утро, — поздоровался с ней человек, стоявший за стойкой.
Дженифер уселась на табурет как раз в середине совершенно пустой стойки. Человек, сидевший в нише в дальнем углу, читал газету, разложив ее на столе.
— Доброе утро, — поздоровалась она. — Можно кофе?
Через несколько секунд чашечка уже стояла перед ней.
— Сегодня холодно и сыро, не так ли?
— Просто жутко холодно, — сказала она, поплотнее запахивая куртку.
— В это время обычно бывает гораздо теплее. На деревьях уже набухли почки, и травка зазеленела. Скоро весна. Пока согревайтесь, а потом поговорим о завтраке, — сказал человек за стойкой.
Дженифер подняла голову и посмотрела на него. Он покосился на ту часть ее лица, которая выглядывала из‑под козырька бейсболки. На мгновение она сконфузилась, но затем вспомнила, что сбрила брови. С самоуверенным смехом она сдернула с головы бейсболку и обнажила лысую голову и безбровый лоб.
Он чуть было не подскочил от удивления:
— Ух ты! Это теперь такая мода, что ли?
— Для уродов, — ответила она, надевая бейсболку.
— Холодно, наверное?
— А как же.
Это был крупный мужчина лет шестидесяти — тучный, с густыми, плохо подстриженными седыми волосами, отдававшими желтизной и похожими на солому, квадратным лицом и розовыми щеками. Он был похож на шестидесятилетнего мальчика с большими ушами. Она бы сказала, что это лицо открытого человека. У него были дружелюбные голубые глаза, окруженные морщинками, двойной подбородок и привлекательная улыбка — справа сзади не хватало одного зуба.
— Я принесу вам бисквит с подливкой, — с гордостью произнес он.
— Но я не хочу есть, — ответила Дженифер, — просто замерзла.
— Вы долго пробыли на улице?
Ого. Он решил, что она бездомная. Одежда из армейского магазина, рюкзак, бейсболка.
— Нет. Впрочем, может быть, я немного загулялась. Я живу в мотеле у железной дороги кварталах в шести отсюда. Я проснулась от холода. В комнате нет обогревателя. А офис администрации еще закрыт.
— Это мотель, который стоит позади свалки и кучи мусора?
— Он самый.
— Да уж, Чарли не церемонится со своими постояльцами, — с сильным испанским акцентом произнес человек, сидевший в одной из ниш. — Вы должны потребовать, чтобы он не брал с вас платы за ночь.
— Брать‑то он не должен, — сказал человек за стойкой. — Но все равно возьмет. Зануднее Чарли никого не найдешь.
Человек в нише сложил газету, встал и потянулся. Потом он снял с крючка фартук и надел его. А, это повар, догадалась Дженифер.
— А вы уже прочитали эту газету? — спросила она его.
— Бери ее, дорогая. — Он обогнул стойку и подошел к грилю. Звуки готовящегося завтрака наполнили закусочную, а вскоре последовали и запахи. Дженифер уселась в той же нише, где она могла разложить перед собой газету.
Прошло немного времени, и владелец заведения принес ей кофейник.
— Есть еще не захотели? — спросил он.
— Нет. Я правда не голодна.
— Простите, что говорю вам это, но вы слишком худая.
— А мне это нравится.
— Если у вас нет денег…
Она изумленно посмотрела на него.
— Деньги у меня есть, — произнесла она, быть может чересчур гордо. Если бы он знал, сколько денег лежало в ее сумочке, которую она засунула в рюкзак, он бы просто не поверил. Не говоря уж о драгоценностях. Медленно светало. «Не протестуй слишком бурно», — сказала она себе. Это очень хорошо, если люди подумают, что ей не везет в жизни. Она очень хорошо знала эту роль, поскольку в детстве другой у нее не было.
— Я поем что‑нибудь потом. Просто хочу согреться. И почитать газету.
— Разумеется. Скажите только слово, когда проголодаетесь. Адольфо уже готовит завтрак.
Дженифер выпила еще две чашки кофе, просматривая газету. Но она не нашла никаких упоминаний о супругах Ноубл или о ней самой. Сколько времени Ник сможет делать вид, что его жена уехала за границу? Кто‑то же начнет скучать по Барбаре! Например, ее любовник.
«Но будет ли кто‑нибудь скучать по тебе, Дженифер?» — спросила она себя. Поднимет ли тревогу ее босс? Вряд ли — ведь это он познакомил ее с Ником, которому он наверняка позвонит.
«Ник, — скажет он, — Дженифер не вернулась на работу. Не знаешь ли ты?..» — «О, Арчи, прости меня, — скажет Ник. — Я должен был тебе позвонить. Она сбежала от меня в Лас‑Вегасе, прихватив мой кошелек с деньгами. Встретила кого‑нибудь, у кого яхта побольше, наверное. Ты ведь знаешь этих шлюх».
А коллеги, не любившие ее, только порадуются тому, что ее больше не будет с ними. Она не заводила друзей среди женщин, чтобы избежать ревности. Свобода от обязательств, которые налагает дружба, позволяла ей в любой момент быть доступной для своего очередного друга и выполнить любой его каприз. Ник, подобно другим, которые были до него, не любил ничего планировать заранее и требовал от нее, чтобы она была готова уехать в любой момент. Поэтому друзей она не заводила. И впервые за десять лет пожалела об этом.
«Ну почему я сразу же не пошла в полицию! Была слишком напугана. Боялась того, что не смогу ничего доказать, и полицейские мне не поверят. Они не смогут меня защитить, и пройдет немного времени, как я погибну в аварии. А может быть, уехать из страны, как это сделала Барбара Ноубл».
На газету упала тень, и девушка испуганно вскочила. Перед ней опять стоял владелец закусочной, с кофейником в руке.
— Наверное, я должен извиниться. Я не хотел посмеяться над вашими волосами. Вы подверглись химиотерапии? Или чему‑нибудь вроде этого?
